Тут надо отметить одну интересную особенность Жориного организма – по каким-то причинам природа то ли обделила, то ли наградила его полным отсутствием обычной человеческой реакции на стресс. Так, когда у нормального человека при появлении опасности резко увеличивается частота дыхания, пульс и кровяное давление – и всё это благодаря адреналину, который впрыскивают надпочечники, – у Жоры не происходит ровно никаких изменений. Пушкинская фраза: "Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю…" не имела с организмом Георгия ничего общего. Даже в самых сложных и тяжёлых ситуациях в Афгане он никогда не терял головы. От волнения, возбуждения или страха у него никогда не тряслись руки и не сбивалось дыхание. Это качество не раз выручало его с товарищами из самых пиковых положений. Абсолютно хладнокровно и спокойно он оценивал ситуацию, и, без лишних эмоций, не спеша выбирал самое верное решение.

Также спокойно и академично он сначала закончил юношескую планерную школу при ДОСААФ, а потом перед армией в аэроклубе освоил спортивный «Як», исповедуя старую лётную истину: "…в авиации надо делать всё быстро, медленными движениями, и без перерывов между ними".

Благодаря этой своей особенности он очень неплохо стрелял, особенно на дальние дистанции, и по этой же причине с треском вылетел из секции бокса, в которую решил записаться в девятом классе.

Напутствие тренера было кратким: "Иди, паренёк, домой. Физические кондиции шикарные, а вот хорошей спортивной злости у тебя нет ни капли. А без неё нет и настоящей воли к победе, будешь вечно вторым". Тогда Жора и подался в аэроклуб, о чём впоследствии совершенно не жалел.

Тем временем вошедшая компания не пожелала сесть на свободные места, а отпуская матерные комментарии миновала Жорину скамейку, проходя дальше по вагону. Он внимательно их разглядел – пятёрка крепких ребят от 20 до 25 лет, стрижки ёжиком, обычная униформа шпаны – спортивные костюмы типа «Адидас», короткие кожаные куртки, кроссовки. Эта компания как-то сразу заполнила весь проход в середине вагона.

К немалому Жориному удивлению они безразлично скользнули по нему взглядами и почему-то сразу привязались к старику в беретке, почти закрыв его от Жоры своими спинами.

– Глянь, Лёха, что за панама у деда! – начал один, выглядевший постарше остальных, видимо вожак этой шайки, поставив правую ногу на край вагонной скамейки.

– И «сидор» у него под стать кепке – подхватил другой, а третий дурашливо запел – …а что у вас, ребята, в рюкзаках? – и присел напротив, по-хозяйски схватив мешок за лямки и пытаясь поднять его с пола.

– Не лапай – неожиданно низким густым баритоном сказал мужчина, не давая парню поднять мешок, придержав его рукой.

– Ты чё, пингвин старый, рамсы попутал? – ощерился на него тот, от неожиданности, а может и от испуга отпустив лямки.

– М-да, вечер явно перестаёт быть томным – подумал Жора. – Пять человек, ерунда, хотя, вроде как и не очень-то они и пьяные, больше дури. Но и молчать в тряпочку не наш метод – окончательно решил Ларионцев и довольно громко сказал:

– Ну, что орлы, приключений ищем или ночлега в камере?

Вся компания дружно обернулась к нему, с интересом изучая новое действующее лицо.

– Однако, братва, у нас тут герой нашёлся, защитник слабых и обездоленных, мать его… – высказался самый старший, не выдвигаясь, впрочем, на передний план. А Жоре-то именно это было очень желательно, поскольку по своему опыту он знал, что первым вырубать нужно именно лидера.

– Мою мать не трогай, она со своей работой справилась, а вот твоей хорошо было бы потерпеть – вдруг пузо рассосется, тогда и не появился бы на белый свет такой урод и недоумок! – Георгий намеренно обострял ситуацию персонально оскорбляя вожака, вынуждая его выйти из-за спин подельников и войти в зону поражения.

Жора практически сразу понял, что "съехать на базаре" не получится и драки не миновать, но поезд исправно стучал колёсами и скоро должна быть какая-нибудь станция, а, стало быть – и возможная помощь милиции, хотя на неё Ларионцев не особенно рассчитывал.

– О, как… – повторил вожак, не двинувшись с места. – Снегирь, объясни этому клоуну, что он забыл загримироваться, выходя на арену, исправь-ка упущение!

Парень, присевший напротив старика оставил того в покое, встал, ухмыльнулся, и двинулся к Жоре, приговаривая – Эт мы щас, эт можно, с нашим удовольствием…

Договорить он не успел. Жора, не вставая подождал, когда оппонент подойдёт к нему поближе и нанёс сильнейший удар ему под колено, выбросив правую ногу из-под себя с разворотом, и вложив в этот удар всю мощь, какую мог. Энтузиазм бандита исчез в один момент, и он с воплем, обхватив покалеченную ногу, повалился на грязный пол электрички.

Вообще-то подобным ударом Жора ломал довольно толстые доски, но сейчас последствия его не заботили – численное преимущество шпаны не оставляло места для гуманности.

Быстро вскочив, он шагнул в проход между лавками, контролируя соседние лавочные ряды, чтобы не дать противникам возможности зайти сбоку.

В этот момент, перешагнув тело воющего от боли подельника, на Жору стал надвигаться здоровый детина, видимо играющий роль «кувалды» в этой шайке.

Приближаясь к Жоре он принял, как ему самому наверно казалось боевую стойку – вроде боксёрской, но более бестолковую. Жора практически сразу определил уровень бойца – в лучшем случае "дворовый КМС", а то и до этого не дотянул.

Попрыгав на месте, ну, только чтобы поддержать мизансцену, Георгий молниеносно имитировал атаку в голову оппонента, а когда тот пытался довольно неуклюже её парировать и высоковато поднял руки – безжалостным сильнейшим ударом кулака слева в печень уложил на заплёванный пол и этого искателя приключений. Скрючившись, и судорожно пытаясь глотнуть воздуха, почти парализованный болевым шоком он лишь подтвердил старую истину, что "большой шкаф громче падает".

Ситуация "минус два" заставила главаря отвлечься от беззащитного старика, и направить двух оставшихся бойцов на нейтрализацию нежданно активного противника.

А вот поведение этой парочки, то, как плавно они двигались, как одновременно вскочили ногами на лавочки, оказавшись сразу выше, слева и справа от прохода, заставило Жору максимально собраться. Он сразу почуял в них опытных и опасных бойцов, и начал медленно, шаг за шагом, ни на секунду не отрывая взгляда от противников, отступать в сторону тамбура.

Впрочем, нападать на него они не торопились, держа дистанцию и продолжая неспешное движение по деревянным сиденьям лавочек электрички, благо, что вагон мгновенно полностью опустел. Они аккуратно перешагивали через спинки, угрожая нападением слева или справа, и как бы вытесняя Жору из вагона.

Тут поезд заскрежетал, притормаживая и сбавляя ход – видимо приближалась станция, и Георгий увидел, как за спиной главаря неожиданно встал старик. Рот у него открылся, словно тот набирал воздух чтобы что-то сказать или позвать на помощь. Одновременно Жора почувствовал какое-то движение сзади, и, не оборачиваясь, начал уклоняться, уходя в сторону… Но тут в его голове будто взорвалась бомба, боли не было, просто кто-то словно повернул некий выключатель, и Жорины мозги обесточились.

Сознание возвращалось медленно, словно Жора всплывал с огромной глубины некоего омута, наполненного вместо воды мешаниной из образов и обрывков звуков. И всё это шумное, пёстрое месиво было вязким словно сироп, всплыть никак не получалось, но он рвался наверх с упрямством носорога. Вдруг одномоментно всё исчезло, и Жора открыл глаза.

Он лежал на спине на чёрном кожаном диване, до подбородка укрытый одеялом в белоснежном пододеяльнике, ногами к нараспашку открытой двери в комнату. Через нее просматривалась часть коридора и такая же дверь, тоже распахнутая настежь, в комнату прямо напротив. Там была видна половинка шкафа, из-за которой выглядывал угол кровати, и окно, по краям которого висели занавески с весёленьким рисунком. В то окно ярко светило солнце, то ли закатное, то ли рассветное.