— Когда мы его обыскивали, при нем не было ножа, — вмешивается шериф Хейнсворт. — И его история совпадает с историей этой девушки. Я могу убраться отсюда? Это дело не в ведении полиции.

— Ты никуда не пойдешь, — огрызается мистер Уивинг. — Это совершенно определенно дело полиции. Этот маленький засранец нарушил правила своего испытательного срока.

— Сказав чопорной маленькой богатой девочке, что она чопорная маленькая богатая девочка? — Он неодобрительно цокает языком, протискиваясь мимо мистера Уивинга и направляясь к двери. — К счастью, называть вещи своими именами в прекрасном штате Вашингтон еще не запрещено законом. Если он что-то подожжет или действительно начнет колоть людей, тогда позвони мне. А пока я собираюсь отпустить его и позволить ему вернуться в класс. Уверен, что вы, джентльмены, справитесь со спором двух подростков и без того, чтобы я держал вас за руки.

Я в ужасе смотрю ему вслед.

— Отпустить его? Что он имел в виду, говоря «отпустить его»?

Директор Дархауэр протирает линзы своих очков, явно не в восторге от этой встречи.

— Шериф Хейнсворт задержал Алекса. Он на заднем сиденье патрульной машины. Только на время, пока мы тут разговаривали.

— Он арестовал его?

— Задержал, — повторяет Дархауэр. — Итак. Поскольку у Моретти не было найдено никакого оружия, и это только его и ваше слово против Кейси и Зен, я боюсь, что должны быть приняты меры, если вы все останетесь в Роли. Вы с Кейси раньше были закадычными друзьями, Сильвер. Очевидно, что-то случилось, что вызвало раскол между вами двумя. Вам обеим придется дважды в неделю посещать совместные консультации с мисс Ландри, чтобы сгладить ваши разногласия. Нет, даже не беспокойся, Сильвер. Это не подлежит обсуждению.

— А тот бездельник на мотоцикле? — Требует мистер Уивинг. — Вы должны отстранить его от занятий, желательно до конца семестра. Он должен усвоить урок, Джим! Таким людям нужна твердая рука, чтобы обуздать и показать, кто здесь главный.

— Ни за что! Это несколько недель занятий. Если вы сделаете это, он никак не сможет наверстать упущенное. Ему придется пересидеть весь год!

Дархауэр хлопает ладонью по столу: громкий взрыв грохота почти заставляет меня выпрыгнуть из своей кожи.

— Алессандро Моретти не будет отстранен от занятий. Его посещаемость была хорошей, а оценки, несмотря на мотоцикл, были образцовыми. Господи, ну почему все так цепляются к проклятому способу передвижения парня?

— Ему нельзя позволить играть в команде, — говорит мистер Уивинг, повышая голос от гнева. — Этого я просто не допущу. Джейк работал слишком много и слишком долго, чтобы его мечты играть за штат были разрушены из-за какого-то осиротевшего, жестокого бандита. Не испытывай меня, Джим. Поверь мне, я серьезно могу усложнить…

— Когда ты только не усложнял ситуацию, — бормочет себе под нос Дархауэр.

— Прошу прощения?

— Я сказал, хорошо, Калеб. Пусть будет по-твоему. Алексу запрещено играть в команде до конца года, пока он не закончит школу. Парень может играть в баскетбол или что-то еще вместо этого, черт возьми, мне все равно. А теперь с этим покончено. Сильвер, возвращайся в класс. Калеб, было приятно увидится, как всегда.

Алекс кипит от злости, как дымящийся вулкан, угрожая взорваться в любую секунду. Два одинаковых красных кольца обвили его запястья, кожа содрана и покрыта пятнами засохшей крови. Мне приходится бежать трусцой, чтобы не отстать от него, огибая всех остальных студентов, выбегающих из здания и направляющихся к своим машинам.

— Он сказал мне «взять освобождение до конца дня», — рычит он, роясь в карманах в поисках ключей. — Как будто я заработал себе небольшую передышку или что-то в этом роде. Клянусь, я хочу убить Джейка Уивинга прямо сейчас, Argento. Его и его самонадеянного отца.

— Алекс. Алекс, все в порядке. Ты не потеряешь свои баллы. Ещё не поздно, ты можешь попасть в другую команду, хорошо? Дархауэр сам так сказал. Эй. Эй, посмотри на меня. — Мне приходится взобраться на низкую кирпичную стену рядом с мотоциклом, чтобы оказаться одного роста с ним; взяв его лицо в свои руки, я удерживаю его на месте, пока у него не остается другого выбора, кроме как перестать дергаться, как лев в клетке, и стоять неподвижно.

— Я предупреждала, что общение со мной будет иметь последствия, — тихо говорю я. — Знаешь, ты можешь все это прекратить. Я и ты. Если они снова начнут разборки с тобой и сделают что-то такое, что разрушит твои шансы получить опеку над Беном, то никогда себе этого не прощу.

Он встречает мой взгляд с яростным, неумолимым огнем в глазах.

— Ты думаешь, я откажусь от тебя, потому что какие-то тупые придурки хотят усложнить нам жизнь? Нет, черт возьми, Сильвер.

Чувство вины щиплет меня, грызет мою совесть.

— Мне жаль, что тебе пришлось иметь дело с этим. Черт, извини, что тебе пришлось с этим справляться. Хейнсворт определенно не должен был надевать на тебя наручники из-за какого-то дурацкого школьного спора.

— Он мог бы сделать и хуже, — говорит Алекс, напрягаясь, когда смотрит через мое плечо на что-то позади меня. Судя по тому, как сверкают его глаза, я готова поставить деньги на то, что Джейк и Кейси загорятся на стоянке в ее матово-черном Гелендвагене. — Терпение Хейнсворта по отношению ко мне, как правило, сильно истощается, — говорит он. — Он мог бы бросить мою задницу в камеру, не задавая никаких вопросов. Я уверен, что Джейк это знал. Все могло быть гораздо, гораздо хуже.

— Мои родители думают, что я занимаюсь черлидингом. Ты хочешь пойти куда-нибудь на пару часов? Остыть?

Морщины на лбу Алекса остаются, но волнение в его глазах немного тускнеет.

— У тебя есть на примете что-то конкретное?

— Вообще-то да. Я видела, где ты живешь, Алекс, но до сих пор не видела, где ты работаешь. Хочу, чтобы ты отвез меня в Роквелл.

— Уух... Я не знаю, Argento. Роквелл — не совсем идеальное место для свиданий. Это... это ... — он хватается за слова, явно пытаясь найти способ объяснить, что его рабочее место — это вертеп беззакония, достойный библейской славы.

— Я живу здесь всю свою жизнь, Алекс. Много чего слышу. И знаю, что это за бар. Мне всегда было любопытно, что происходит за этими тяжелыми деревянными дверьми, и теперь у меня есть красивый парень, который работает там, чтобы незаметно провести меня туда. Ну же, тебе не кажется, что это будет весело?

Алекс задумывается. Он смотрит вдаль, в темный лес, который граничит с парковкой Роли Хай.

Он не считает, что это хорошая идея. Собирается сказать «нет». Он…

— Ладно. Но то, что сейчас середина дня, ничего не значит для Роквелла. Это дерьмовая дыра, независимо от времени суток. Если ты готова к невероятно громкой музыке и большому количеству пьяных людей, и тебя устраивает тот факт, что ты столкнешься лицом к лицу с гребаной кучей стриптизерш... тогда конечно. Я возьму тебя с собой.

Внушительные, нависающие двойные двери Роквелла печально известны в Роли. Вы можете видеть горящие факелы, установленные по обе стороны толстого дерева, с дороги, которая ведет вас из города в Айрон-Спрингс. Кроме Роквелла, между Роли и побережьем нет ничего примечательного. Если тебя увидят съезжающим с этой длинной извилистой дороги через округ Грейс-Харбор, то совершенно очевидно, куда ты направляешься, и в таком маленьком городке, как Роли, найдется немало людей, которые с удовольствием осудят тебя за это, если только им посчастливится узнать твои номерные знаки.

Однако вокруг нет никого, кто мог бы увидеть, как мы съезжаем с дороги, пока Алекс ведет байк по узкой темной подъездной дорожке, ветви деревьев образуют зловещий туннель над нашими головами, закрывая то, что осталось от слабого полуденного солнца. Громкая, грохочущая, скрежещущая музыка достигает моих ушей еще до того, как здание становится видимым. И вот оно, одноэтажное приземистое строение, построенное из кирпича и грубо обтесанного камня, массивное и, вполне возможно, самое уродливое здание, которое я когда-либо видела.