Стерлинг не отпускает рыжую, продолжая удерживать ее за плечи до тех пор, пока они не возвращаются в дом.
Блондинка закрывает дверь, а Эйприл первым делом хватает полотенце и, остановившись возле двери, поворачивается и как-то виновато смотрит на Стерлинг, прежде чем захлопнуть дверь, с силой сорвать с себя одежду и залезть под воду, пытаясь смыть, содрать с себя ту грязь, которая налипла на неё безобразными касаниями того человека.
Она трёт, царапает себя, но все оказывается тщетным, кожа неприятно горит фантомным отвращением. Ей нужно что-то гораздо сильнее этого, что-то, что напрочь сотрёт с неё эти ощущения.
Эйприл вылезает из ванной, долго трёт кожу немного колючим полотенцем, потом надевает свою пижаму и, нервно выдыхая, возвращается в комнату.
Стерлинг уже сидит на расправленной кровати, завернувшись в одеяло и прислонившись к спинке. Она резко поднимает на девушку глаза, полные непонимания и неуверенности во всем, что происходит.
Стивенс уже не может контролировать себя, здравый смысл отступает далеко на задний план, и она делает несколько шагов босыми ногами по холодному полу к кровати девушки, бегая глазами из стороны в сторону.
— Могу я…? — Слишком неуверенно шепчет, надеясь только на что, что блондинка позволит ей после всего, что произошло, ведь сейчас она в настолько шатком положении, что отказ будет подобен тому, как если бы она резко вдруг провалилась под лёд.
— Конечно, иди сюда, — Стерлинг быстро откидывает одеяло, позволяя рыжей опуститься рядом, осторожно ложится и едва ли касается кончиками пальцев предплечья девушки.
Молчит, ни о чем не спрашивает, и сейчас Стивенс безумно благодарна ей за это, потому что говорить она пока не готова, но когда у неё хватит сил, она расскажет. Она обязательно расскажет Стерлинг обо всем.
Эйприл сильно сжимает глаза и неровно дышит, продолжая чувствовать фантомную грязь на коже, которая жжет так сильно, что ей просто невозможно выносить это.
Решение приходит быстрее, чем она успевает одернуть себя, потому что даже в ее голове это звучит слишком нереально, но все это в разы сильнее, и она осторожно, катастрофически осторожно хватает руку Стерлинг и кладёт на себя в самый низ живота, туда, где кто-то чужой посмел ее касаться.
— Что ты делаешь? — Спрашивает блондинка, поднимаясь на одном локте и чуть нависая над рыжей. Она испугана не меньше, чем Стивенс, но все же поддаётся ей и не убирает руку.
Обе чувствуют такие разряды тока, от которых внутри начинает бурлить, и все это становится практически невозможно контролировать.
— Пожалуйста… — Только и может сказать Эйприл, но этого оказывается достаточно. Ее глаза плотно сжаты, а ладонь накрывает руку Стерлинг, которая буквально выжигает то отвращение, которое пропитывает Стивенс.
Уэсли — ее личная панацея, и в этом больше нет совершенно никаких сомнений.
Ей не нужно много времени, чтобы почувствовать себя лучше, чтобы кожа начала приятно покалывать от катастрофически приятных касаний, а вулканы внутри — медленно засыпать, пока Эйприл вдруг не ловит себя на мысли, которая пугает ее настолько сильно, что хочется сбежать.
Ей нужно стереть ещё один след этой ужасной ночи. Тот, который этот ублюдок оставил на ее губах.
Стивенс знает, что после этого дороги назад уже не будет и она не сможет противостоять себе, не сможет снова пытаться загасить те ощущения, потому что в тот момент, когда она оказалась абсолютно разбитой и опустошённой, ее наполняла Стерлинг, и это было в разы важнее всего, что происходило с ней на протяжении целой жизни.
Стивенс страшно, она осторожно открывает глаза, понимая, что Уэсли все ещё немного нависает над ней. Делает глубокий вдох и осторожно дрожащей рукой тянется к Стерлинг, кончиками пальцев рисуя линию от подбородка вверх, зарываясь в волосы.
Стерлинг дрожит, она не знает, что происходит и что произойдёт дальше, но контролировать себя с каждой секундой становится все сложнее.
Стивенс чуть подаётся вверх и замирает, кожей чувствуя резкий выдох Стерлинг.
— Эйприл… — Шепчет она, осознавая, что ещё секунда — и вся ее выдержка рухнет к ногам рыжей, но та не отвечает, так и оставаясь в миллиметрах от ее губ, будто бы спрашивая разрешения, будто бы умоляя блондинку дать ей то, что сейчас казалось таким нужным. Стерлинг сдаётся, подаётся вперёд и с катастрофической осторожностью касается чуть приоткрытых губ, заставляя их обеих задохнуться от переполняющих ощущений.
Стивенс снова плачет, но не отстраняется, просто не может перестать чувствовать касания, которые заполняют ее до самого основания чем-то настолько светлым, что вся тьма вдруг куда-то исчезает. В тот момент, когда лёгкие сводит от нехватки кислорода, девушка не чувствует больше ничего кроме всепоглощающей нежности.
Эйприл разворачивается на бок и осторожно касается ладони Стерлинг, надеясь, что та обнимет ее, и Уэсли понимает. Прижимается близко-близко, собственным телом повторяя изгибы девушки, и обнимает так, будто Эйприл фарфоровая, будто бы она — самый тонкий хрусталь, и блондинка знает, что никогда больше не позволит Стивенс разбиться.
Когда Стерлинг осторожно оставляет россыпь поцелуев на открытых плечах, Эйприл улыбается и осторожно касается ладонью руки блондинки, переплетая пальцы.
Ей так важно чувствовать себя нужной, защищённой от всего мира, и все это она нашла в том человеке, от которого пыталась сбежать. Какая же она глупая.
Что бы Эйприл не пыталась внушить и доказать самой себе, в тот момент, когда она впервые почувствовала губы Стерлинг на своих, она знала точно — больше девушка никогда не сможет сбежать от неё.
Вопреки своим собственным ожиданиям Стивенс засыпает довольно быстро, полностью растворившись в тех ощущениях, которые она испытывала рядом со Стерлинг.
Уэсли хотела понять, что происходит, но сейчас гораздо важнее было то, что она сжимает в объятиях Эйприл, без которой больше просто не может существовать.
Все, что ей нужно знать, она узнает, может быть, позже, а сейчас она просто чувствует, как ее переполняет что-то хорошее, что-то катастрофически тёплое, и под его воздействием девушка погружается в сон вслед за Эйприл.
***
Стивенс просыпается чуть раньше, все ещё чувствуя, как Стерлинг ее обнимает, и от этого где-то внутри начинает больно саднить. Ей было хорошо вчера, чувствовать себя под защитой, знать, что у неё есть человек, рядом с которым она может быть слабой и при этом не бояться того, что ее смешают с грязью. Черт возьми, да ни один в мире человек никогда не относился к ней с такой заботой и таким трепетом, как Уэсли. Рядом с ней она будто бы была в теплом коконе, сквозь который ничто не могло пробиться, но вопрос оставался открытым: хватит ли ей сил прорваться сквозь поток ненависти ради того, чтобы чувствовать себя счастливой?
Эйприл осторожно пытается выбраться из кровати, но мягкие руки сильнее сжимают ее и тянут назад, не позволяя это сделать.
— Нет, не в этот раз… — Сонно бормочет Стерлинг, мягко касаясь открытых плеч.
Стивенс улыбается, не может контролировать себя, так что осторожно разворачивается и оказывается лицом к лицу с ещё не открывшей глаза блондинкой. Она выглядит слишком мило, чтобы Эйприл сдержалась, чтобы она хотя бы попыталась сдержать себя, так что девушка осторожно касается кончиками пальцев лица Стерлинг и рисует линии вниз от виска к подбородку.
— Доброе утро, соня, — тихо тихо шепчет Стивенс и не перестаёт улыбаться. Внутри так уютно и спокойно, что она просто не хочет думать больше ни о чем.
— Доброе утро, — мягко отвечает блондинка и чуть подаётся вперёд, щекой прижимаясь к открытой ладони.
— Давай, завтра выходной и мы сможем выспаться, а пока надо вставать, иначе нас с тобой начнут искать, — Эйприл самой не хочется выбираться из мягких объятий девушки, но она прекрасно понимает, что не стоит злить Эллен и других организаторов.
— Ладно, — тянет Уэсли и кое-как разлепляет глаза, несколько секунд пытаясь сфокусироваться, а потом широко улыбается, когда ловит до безумия глубокий взгляд идеальных глаз. — Но завтра ты не вытащишь меня отсюда как минимум до обеда.
