– Всегда помни, Макс! Ты нужен людям внизу! Ты за них в ответе!

Южноамериканский офис Макса. Лето 2032 года.

Её сферическое изображение появилось неожиданно за его спиной. Он стоял и задумчиво смотрел в огромное окно. Ему по-прежнему нравилось находиться на «вершине пирамиды» в одиночестве, занимая её самый верхний этаж. Его высокий рост дополнялся крепкой спортивной фигурой.

– Добрый день, Макс! – с улыбкой и, как могло показаться стороннему наблюдателю, нежностью в голосе произнесла приветствие «Эллис». – Ты меня заждался?!

– Я всегда жду и всегда рад нашему общению, Эллис!

Говоря эти слова, Макс повернулся к ней с улыбкой жизнерадостного человека. И его лицо! Оно было гладко выбритым с почти незаметными морщинами. Макс выглядел посвежевшим и помолодевшим.

– А я, в свою очередь, Макс, рада видеть тебя таким, как в лучшие наши годы! – «она» вполне искренне произнесла комплимент, наблюдая его безупречный внешний вид.

– Не совсем согласен с тобою, Эллис, потому что наши лучшие годы ещё впереди!

Он тактично поправил «её» и, дипломатично показав рукой на кресло рядом, предложил «сесть».

– Благодарю, Макс!

«Эллис» охотно приняла предложение, и её сферическое изображение «уселось» в кресло напротив кресла, в которое после этого «приземлился» Макс.

– Итак! Мы проделали огромную подготовительную работу и готовы к новому учебному году! Мы же готовы к новому учебному году, Эллис? – на всякий случай переспросил её Макс.

– Без сомнений, Макс! Все алгоритмы проработаны компьютерным интеллектом, в том числе устранены шероховатости прошлого года. Все желающие, а их количество я даже не буду называть вслух, потому что это просто неприличное астрономическое число, с нетерпением ждут начала занятий! Я не говорю сейчас про энтузиазм молодёжи, даже люди уже преклонного возраста рвутся постигать основы исцеления! Макс, ты запустил механизм, наполненный энергией космоса! – «Эллис» рассыпалась в комплиментах, и, похоже, «ей» самой это нравилось.

– Как обстоят дела на стационарных постах наблюдения? Мы сможем проводить систематическое размещение на них лучших студентов? – Макс не хотел упустить ни одной детали, которая могла впоследствии омрачить большой праздник.

– Стационарные посты наблюдения примут первых жильцов точно по разработанному графику, Макс! – «Эллис» продолжала вести успокоительные беседы, хотя понимала, что Макс задаёт вопросы скорее для приличия. – Более того, согласно нашим договорённостям, в качестве наблюдателей приглашены сотни жителей разных городов с других континентов! – «Эллис» вывела сферическое изображение списков приглашённых, чтобы Макс мог лично их просмотреть.

– Пекин! Сеул! Дели! Москва! Хорошая работа и прекрасный выбор, Эллис! – довольный Макс не скрывал своих эмоций, почти по-детски радуясь.

– Да, Макс! Сама не ожидала! – ответила «Эллис» с едва заметным сарказмом, хорошо понимая, что эти нотки в её голосе сейчас заметить он не в состоянии.

Егор договорился с младшим братом об утренней встрече рядом с больницей, в которой находилась на лечении мама. Будучи в салоне такси, окрылённый мыслью о возможном её исцелении, он не обращал внимания на тупую боль после операции. «Мама, мамочка!» – проносился в его голове её светлый образ. Он не стал дожидаться полной парковки такси в предусмотренном месте около корпусов больницы, пожелав выйти немного раньше. Он почти побежал, увидев возле входа в знакомое здание младшего брата.

– Ефим, молодец! Это мамины любимые цветы! – радостно крикнул он, приближаясь к брату и наблюдая, как тот аккуратно держит букет красных роз.

– Егор! Я еле тебя дождался! – сказал в ответ Ефим, посмотрев сначала на брата, затем на букет, и отдал его Егору. – Держи, виновник торжества! – немного иронично произнёс он.

Братья, «преисполненные» оптимизмом от скорейшей встречи с мамой, улыбаясь друг другу и её незримому образу, «влетели» в палату. Вбежавший первым Егор так неожиданно остановился на пороге, что следовавший за ним Ефим врезался в спину брата. Пустая койка, на которой ещё вчера находилась мама, была расправлена, на ней полностью отсутствовало постельное бельё, лежащее теперь кучей на полу и «перечёркнутое» буквой «Х» красной краской.

– Егор?! Как же так?! Я же вчера с ней разговаривал! Я обещал маме, что всё будет хорошо! Что ты нашёл деньги на первый этап лечения, и она обязательно поправится!

Ефим непонимающим взглядом смотрел на старшего брата, на его глазах проступили слёзы, а Егор всё отчётливее осознавал надвигающуюся страшную неизбежность.

– Фим, брат, прости! – выкрикнул наконец Егор, обняв и прижав к себе брата. – Фим, это я, понимаешь, я виноват! Я долго тянул с операцией! Если бы… – Егор не смог договорить, потому что Ефим начал кричать: «Нет! Нет!», после чего разрыдался на плече у старшего брата.

Они так и стояли, обнявшись и плача, и казалось, в этот миг сама природа, сопереживая их утрате и горю, разразилась за окном таким неожиданным и мощным московским ливнем.

– Это что ещё за трогательные обнимашки в моём отделении?! – раздался красивый женский голос, не лишённый строгости и власти, и Егор, повернувший голову в сторону открытой двери, увидел в коридоре рядом с палатой, безусловно, яркую женщину средних лет в белом халате. Она не просто была хороша собою, она словно являлась живым олицетворением всего положительного и «живого», чего всегда хватало с избытком в «человеческой» медицине.

Женщина уверенно шагнула в палату и, быстро оценив ситуацию, спросила:

– Ваши удостоверения личности?

Она держала в руках небольшое устройство, «планшет», который стремительно предоставил ей затребованную информацию.

– Так, понятно! Егор Евгеньевич! Ефим Евгеньевич! Братья, что ли?! – она с интересом продолжала разглядывать парней.

– Да! Я Егор, а это Ефим! – Егор вытер слёзы и, сделав над собой усилие, ответил. Ефим же, в отличие от старшего брата, отвернул своё лицо в другую сторону от вошедшей женщины.

– У вас что, семейная традиция такая: всем мужчинам давать имена с одной заглавной буквой?! – неожиданно спокойно поинтересовалась она, поглядывая в свой «планшет».

– Что-то вроде этого! – лишь смог произнести Егор, который не понимал смысла её вопросов. Он хотел было начать неприятный разговор, но женщина опередила его.

– Понятно! – сказала она так, что по её лицу невозможно было определить ни её настроения, ни смысла задаваемых ею вопросов. – Да! Я же забыла представиться, меня зовут Мария Павловна! Я – заведующая отделением интенсивной терапии, – добавила она. – И мне не совсем понятно, почему без моего разрешения в моём отделении проводится влажная уборка?! – продолжила она спокойным и одновременно стальным голосом, но совершенно беззлобно.

– Понимаете, Мария Павловна, наша мама лежала в этой палате, здесь! Мы с братом пришли её навестить, но увидели только это! – Егор указал на «сиротливо» пустующий каркас кровати, не находя в себе сил продолжить объяснение.

– Это я как раз понимаю! – ответила ему Мария Павловна всё тем же «стальным» голосом. – Я вот другого понять не могу: почему вы до сих пор маму свою не навестили?! – сказав это, она спокойно продолжала смотреть на изумлённых братьев. – Я говорю, вы маму свою пойдёте навещать или будете ждать, пока эти красивые цветы завянут?! Мама ваша переведена в другое отделение для выздоравливающих.

– Я не совсем понимаю, а как же этот знак?! – произнёс Егор с уже прояснившимся лицом, указывая на сваленную в кучу постель на полу.

– Что тут может быть не понятно?! – Мария Павловна тоже оглядела «кучу». – Повторное использование постели, на которой находился наш пациент, не предусмотрено, и она подлежит термическому уничтожению! – сказала мягко женщина, пожав плечами, после чего вновь посмотрела в свой «планшет» и уже опять стальным голосом добавила: – Всё, соколы ясные, быстро освобождаем палату, мне срочно нового «тяжёлого» пациента нужно заселять!