А вот Максу было вообще всё равно, какая у кого фамилия и какие кто надумает ассоциации. У него вот Кравский, и пусть его назовут хоть так, хоть Макс, хоть помешанный, ему действительно всё равно, как его называли люди, а варианты и правды были интересными. Один парень в школе как-то назвал его Эльдародрочер, и это особенно запомнилось Максиму. Нет, не из злости, а, скорее, из любопытства. Он всё думал, что могло управлять человеком, который выдумывал такие сложные слова. Ведь слово это было действительно сложным, состоящим из двух отдельно стоящих слов, но они почему-то объединились в одно. В ту ночь Максим долго не мог уснуть, думая, чем же в действительности руководствовался одноклассник, выдумывая что-то настолько странное.

— На пары идёшь? — задал вопрос Давид, доедая последний бутерброд.

— Иду, — отозвался Максим, приподнимаясь с кровати и, не глядя, хватая с полки кубик Рубика, с прикрытыми глазами его запутывая. Утренний ритуал, где бы он ни был. Встать, схватить кубик, запутать и собрать. Только после этого парень мог покинуть кровать и начать собираться.

Второй утренней привычкой было подойти к окну и впустить с улицы кота. Какая бы погода не была за окном, Максим делал это каждое утро. Кот всегда приходил. У него даже кличка имелась — Дедлайн. Кравский сам придумал в честь того, что постоянно делал всё в последний момент.

В первые месяцы Давид ещё как-то пытался дать понять сожителю, что тот немного не в себе и кот не то, что не рыжий-полосатый, его вообще нет. Максим каждый день ласкал несуществующего кота. Марсконов просто смирился.

***

Никаких первых звонков, наставляющих бесед или ещё чего-то. Начало сентября означало только начало пар. Первые две недели в расписании значились только лекции, а на них и присутствие-то не особо отмечали. Некоторые предпочли прогулять сразу, но не Анжела, которая с нетерпением ожидала возвращение в любимый университет.

День начался с её воплей о том, что она рада всех видеть. Девушка улыбалась во весь рот, отмечая взглядом тех, в кого ещё не успела вцепиться с удушающими объятьями. Максим чувствовал себя в относительной безопасности, ведь он и Анжела с одного города и, по сути, они провели лето вместе, иногда пересекаясь. Но рано он радовался, ведь только девушка заметила светловолосого соседа за одиноким столом сбоку, она тут же сжала его в тиски крепких рук. Для своего первого учебного дня он надел не что иное, как спортивные штаны и плотную футболку с карманами на брюхе. И всё серое. Анжела не любила, когда люди вокруг выбирали подобные тона, а вот он так одевался практически всегда.

— Как же я рада тебя видеть, Максимушка! — радостно выкрикивала она, пока Кравский стоически терпел эту пытку.

— Мы виделись вчера, — напомнил он, когда цепкие руки освободили его.

Девушка, как обычно, нацепила на глаза линзы — сегодня это были обыкновенные зелёные, но так наверно потому, что это только первый учебный день, и Анжела просто раскачивалась. Или потому, что сегодня на ней из одежды виднелся ярко-зелёный топ со стразами и в тон ему брюки с высокой посадкой. Мало ей фиолетовых волос, Анжела старалась выделиться из массы людей по-особенному.

— Ну и что, что вчера! Сегодня же первый учебный день! И в городе! Наконец-то мы в городе, а не в той маленькой деревне, где и вдох сделать невозможно, потому что воздуха может не хватить.

Максим отвёл взгляд, встречаясь глазами с Мирославой, только что переступившей порог аудитории. Анжелу мигом с места снесло, та побежала обнимать уже её. Хрупкая на вид блондинка с вьющимися волосами предпочитала не завязывать их никогда.

Её Анжела тоже видела и вчера, и даже сегодня утром, но к Мире она относилась действительно по-особенному, ведь с января этого года они начали встречаться, и симпатия их друг к другу только продолжала усиливаться. Даже тот факт, что лето им пришлось провести отдельно, лишь укрепил их отношения.

— Мирочка, ура-ура-ура, как же хорошо, что лето закончилось, и я смогу видеть тебя каждый день.

Они теперь не то, что могли видеться на парах, в общежитии с нового учебного года, они позаботились о том, чтобы комендант определил их в одну комнату и теперь у них, считай, настоящая семейная жизнь начиналась.

***

— Я чувствую, что в скором времени нас ожидает нечто особенное! — звонко выкрикивала Анжела в столовой, где собралась половина её группы.

— Будем брать интервью у мамонта? — решил пошутить Давид, проглатывая половину котлеты.

— Конечно, будем! И не только у мамонта! На четвёртом этаже корпуса практики откроем поселение гавайских сухопутных крабов, по очереди будем отмечать, чего хочет животинка покушать на этот раз, а самому проницательному будет полагаться приз, — смеялась Анжела.

— На Гавайях нет крабов. Они были, но вымерли, — коротко протянул Максим, отчего за их столом повисла тишина, нарушаемая лишь стуком ложки о тарелку самого Кравского. Он не понимал шуток, не воспринимал никакого сарказма и уж точно не знал, что такое неловкая ситуация.

— Макс, а что до мамонтов, про них ты ничего не скажешь? — в полном отсутствии звуков спросила Анжела.

— Про мамонтов ты уже в этом году шутила, — отозвался он, вспоминая, что буквально недавно они прогуливались по центру их городка, и Анжела говорила, что этому месту нужен как минимум мамонт, чтобы привлечь к нему хоть какое-то внимание со стороны людей. Тогда Макс учтиво напомнил ей, что эти животные вымерли, но та доступно и наглядно объяснила парню, что шутка — понятие весьма сложное и необъяснимое для него.

— Ну ладно-ладно, в его присутствии не шутим, — предупредила девушка, ведь действительно считала Максима своим другом и издеваться над ним ни в коем случае желания не имела. — Но, а я серьёзно! Ведь скоро объявят начало конкурса проектов! Интересно, что будет в этот раз? Театральная постановка? Фоторабота? Сайт? Скорей бы узнать!

— Что бы ни было, ты ко всему привяжешь тему ЛГБТ, — откидываясь на спинку стула, проговорил Давид. Свою еду он уже доел, а вот у Миры ещё целое пирожное на десерт.

— И что, если я живу этим? Ты против, что ли? — взвилась девушка. — Между прочим, это мои права и их надо отстаивать! — сказала она, и рука тут же потянулась к Мирославе, обнимая девушку за плечи и притягивая к себе. — Моя пре-елесть!

— Анж, я же ем, — слегка недовольно отозвалась Мира, пытаясь подобрать выпадающие изо рта крошки. От неожиданных обниманий она не аккуратно откусила кусок, и рассыпчатое тесто тут же стало крошиться.

— Я могу тебе помочь, — придвигаясь ещё ближе, Анжела прихватила губами подбородок девушки, подбирая пару крошек, оставшихся на нём.

Давид с обожанием уставился на девушек, а Максиму резко захотелось посмотреть на что-то ещё.

— Спасибо, — улыбаясь, поблагодарила Мира. Ей всегда льстило внимание к её персоне.

— Какие девушки… — задумчиво протянул Давид, глядя на смущенную Миру и обаятельную Анжелу. — Жаль, заняты обе. Не понять вам суть любви нормальной пары.

— Опоздал, красавчик, — Анжела хлопнула парня пальцем по носу, — пока я не начала встречаться с ней, перепихивалась с парнями и ничего против секса с ними же не имею. Но сейчас, да, поезд ушёл, теперь моё сердце у Миры в груди и только ей распоряжаться.

— Надо срочно найти девушку, — пробормотал себе под нос Давид, отмечая лёгкое тепло в паху от наблюдений за девушками, — а то схожу с ума уже по лесбиянкам.

— Надо, Давидушка, пока молодой и крепкий, надо, — согласилась с ним Анжела. — Ну, а ты, Максим, не думаешь подцепить кого-то?

— Вряд ли у меня получится. Мне и так неплохо, — отмахнулся он. Со своей едой он также закончил, и теперь все ждали одну Миру.

— Говорит парень, который никогда не дрочил, — подняла руки Анжела, показывая этим жест «я не при чём, оно само вырвалось».

Макс смерил её недовольным взглядом, как бы решая, говорить или нет.

— Вообще-то дрочил. Иногда.

Анжела и Давид тут же взорвались очередным приступом хохота, и за ними уже подключилась и Мира, заражаясь больше настроением друзей. К счастью Максима, никто за соседними столами его не услышал. Счастье, которое он не осознавал.