Египет, оказавший огромное влияние на древние цивилизации Юго-Восточной Европы и Ближнего Востока, оставил так же мало картографических документов, как и соседний Вавилон. Известно, что географические знания в раннем Египте получили значительное развитие. Фараоны вели многочисленные войны, отправляли торговые миссии и даже чисто географические экспедиции для исследования различных стран. Одно из древнейших подобных путешествий, известных нам, было предпринято в 1493–1492 гг. до н. э. Это было морское путешествие в землю Пунт (вероятно, Сомали). Оно описано в надписи на стене храма в Дейр-эль-Бахри. Изображен даже корабль, использовавшийся в этой экспедиции, но карта отсутствует. Геродот повествует еще об одном путешествии, совершенном при фараоне Нехо (ок. 596–594 гг. до н. э.). Египтяне спустились по Красному морю, обогнули Африку и вернулись в Александрию через Геркулесовы Столпы (Гибралтарский пролив). В надписях на стенах храмов и на папирусе можно обнаружить множество других сообщений, содержащих географическую информацию, но все они не содержат карт, если, конечно, не считать изображений Страны мертвых, часто встречающихся на саркофагах (рис. VII). Только позже, после эллинизации Египта, находим мы первые подходы к теоретическим проблемам, связанным с изготовлением карт. Можно прийти к выводу, что карты тогда фактически начали изготавливать под влиянием греческой географической мысли. Поскольку карты отсутствуют, мы вынуждены скептически воспринимать как сообщение Геродота о том, что после военной кампании в Скифии при фараоне Сезостри-се (ок. 1400 г. до н. э.) были изготовлены карты всех завоеванных земель, так и ссылки в «Аргонавтике» Аполлония Родосского (IV, 272) на карты, которые были изготовлены в связи с этой кампанией и на которых были обозначены дороги, границы и линии берегов.

Не может быть сомнений в том, что у древних египтян были кадастровые планы. В самом деле, землемерное искусство Египта должно было стоять на очень высокой ступени развития, ведь ежегодные разливы Нила зачастую уносили с собой камни, обозначавшие границы участков, и границы эти приходилось едва ли не каждый раз размечать заново. Считается, что именно египтяне изобрели геометрию, тем не менее от Древнего Египта не уцелело ни одной географической карты, только планы домов, дворцов и храмов. К этому же классу можно отнести нарисованную на папирусном свитке замечательную схематическую карту Нубийских золотых рудников (ок. 1300 г. до н. э.), которая теперь хранится в Турине. На самом деле это план, где красным цветом показан золотоносный бассейн к востоку от Копта, а также главная дорога с храмом Амона и несколькими строениями.

В ранней Греции, по всей видимости, карты тоже могли изображать лишь небольшие районы. Если и делалась попытка изготовить карту большой территории, то в результате получалась всего лишь схема: для карты явно не хватало знания географических подробностей. Достаточно прочесть иронические комментарии Геродота и Аристотеля по поводу карт греческих географов, чтобы убедиться, что карт в современном понимании этого слова тогда просто не было. Страбон считал, что география как наука выделилась из философии и что занимаются ею философы. Только во времена Птолемея географию стали определять как науку о графическом изображении известного мира, другими словами, как то, что мы сегодня называем картографией.

Все это убеждает нас, что в античном мире картографией реально занимались не геометры (землемеры), а философы. Их интересовала природа Земли, которую они представляли по-разному: как плавающий в море диск, или как сегмент цилиндра, или как шар. Свои объяснения они сопровождали рисунками, вызывавшими, в свою очередь, споры по принципиальным вопросам: например, сколько в мире заливов или морей или каковы размеры континентов. Неудивительно, что подобная академическая деятельность вызывала насмешки моряков или много путешествовавших ученых вроде Геродота. В то время как ученые ионийской школы основывали свои схематические рисунки на предположении, что окружающий землю океан образует четыре залива (Каспийское море, Аравийское море, Персидский залив и Средиземное море с его ветвями), Геродот точно знал, что Каспийское море со всех сторон окружено сушей. Считается, что первым из ученых ионийской школы карту мира нарисовал Анаксимандр из Милета (610–546 гг. до н. э.), хотя этой карты не видели ни Геродот, ни Аристотель. Гекатей (ок. 550–480 гг. до н. э.), также из Милета, проехавший раньше Геродота по многим маршрутам его странствий, вполне мог нарисовать для своего рассказа о них пояснительную карту, однако неизвестно, сделал ли он это на самом деле. Недавно обнаруженная рукопись некоего ученого милетской школы (VI в. до н. э.) также описывает предполагаемое устройство земли. Говорится, что она состоит из семи частей, причем голова и плечи находятся на Пелопоннесском полуострове, хребет – это перешеек, диафрагма располагается в Ионии, ноги – в Геллеспонте, ступни – во Фракии и Босфоре Киммерийском, верхняя часть живота – в Египетском море, нижняя часть и прямая кишка – в Каспийском[1]. Если этот анонимный натурфилософ, не удовлетворившись теорией, и правда нарисовал свою карту, то по этим данным мы можем сделать вполне достоверные выводы о состоянии картографии в его время.

Значительное событие произошло в Спарте в 499–498 гг. до н. э.: Аристагор из Милета, нашедший там убежище, продемонстрировал лакедемонянам изготовленную им из железа карту и таким образом побудил начать военную кампанию против персов. Геродот рассказывает, что Аристагор показал на этой карте земли ионийцев, лидийцев, фригийцев, каппадокийцев и киликийцев, перечислил прилегающие моря, а также указал остров Кипр, земли армян и матиенов, реку Хоасп и, наконец, Сузы, где располагался трон персидских царей. Из описания можно сделать вывод, что это была карта в основном Ближнего Востока с частью Ирана и Армении.

Наиболее ранние свидетельства научного подхода греков к картографии появляются в IV в. до н. э. Дикеарх (350–290 гг. до н. э.), последователь Аристотеля, первым указал на необходимость введения на карте мира линии-ориентира. Он провел такую линию с запада на восток, через Гибралтар и Родос, и продлил до самой Персии. Эратосфен (276–195 гг. до н. э.) предложил изобразить не одну линию, а много параллельных линий, но расположил их на неравных расстояниях одна от другой. Эратосфен работал в Александрии, где заведовал знаменитой библиотекой. В ее коллекции было мало карт, но, несомненно, большое количество кадастровых рисунков. С их помощью Эратосфен определил расстояние от Сиены до Александрии и на основании этого измерения вычислил размер Земли, считая ее форму сферической. Работа Эратосфена положила начало географическим знаниям, основанным на измерении Земли. Но и такой подход непосредственно вытекал из философского осмысления знаний о Земле. Страбон, от которого мы и узнали о работах Эратосфена в области картографии, ссылается на его карту достаточно туманно, и остается неясным, действительно ли эта карта была нарисована или ее просто представил себе Страбон при чтении Эратосфенова трактата. Кратес из Маллоса (ок. 150 г. до н. э.) предложил – а возможно, и изготовил – изображение Земли в виде сферы с поверхностью, разделенной на четыре равных континента. Страбон, комментируя работу Гиппарха (180–125 гг. до н. э.) и тригонометрические вычисления, которые тот проводил для различных частей карты, подчеркивает, что эта работа была всего лишь полемикой с Эратосфеном и что на самом деле Гиппарх не рисовал никакой карты.

Можно считать, что теорию проекций, т. е. сеть меридианов и параллелей, подчиняющихся строгим математическим формулам, первым разработал Марин из Тира, живший на рубеже I в. Однако он не проиллюстрировал своего учебника по картографии Земли ни одним практическим примером. Его современник, знаменитый греческий астроном Клавдий Птолемей из Александрии (87—150 гг.), счел необходимым подвергнуть написанное Марином руководство критике. Он пришел к выводу, что по инструкциям Марина совершенно невозможно изготовить какую бы то ни было карту, а если у читателя нет под рукой карты для справки, то сказанное им вообще трудно понять. Многочисленные читатели, утверждал Птолемей, пытавшиеся по тексту Марина нарисовать карту, потерпели неудачу. Работа Марина не сохранилась, и мы знаем о ней только по комментариям Птолемея.