Фелисити улыбнулась:

– Видимо, это вторая натура.

Она и не подозревала, что ее мысли так легко прочесть. Или этот мужчина на редкость проницателен. Как бы то ни было, ей следует осторожнее выбирать слова и выражения.

– Со мной все будет в порядке. Еще раз спасибо за беспокойство, – тихо сказал Конрад, а потом добавил: – Ты еще что-то хотела мне сказать?

– Я получила информацию от коллеги, которую хотела донести до тебя.

– Какую информацию?

– Ходят слухи о Милле Джонс, предположительно, вашей пропавшей племяннице. Появились ее фотографии.

– Да, мы распространили их, когда начали расследование.

– В комнате отдыха один волонтер говорил о том, что женщина, похожая на ту, что на фотографиях, приносила в больницу цветы. Тот парень сказал, что она планировала связаться с твоей семьей, и я хотела удостовериться, что ты в курсе этой ситуации.

– Приносила цветы? Это странно.

– Волонтер рассказал, что к нему подошла Милла и хорошо заплатила, чтобы воспользоваться его униформой волонтера. Это неэтичный поступок, поэтому какое-то время он не сообщал об этом.

– Как давно это случилось?

– Прошлой осенью.

– Прошлой осенью? Примерно в то время, когда у Наоми родились близнецы…

При мысли о том, как Брианна, никем не узнанная, крадется по коридорам больницы, чтобы увидеть новорожденных детей своей сестры, по спине Фелисити пробежал холодок. Система безопасности в больнице была на высшем уровне, особенно в родильном отделении. У всех детей были браслеты, и, если бы их попытались украсть, сработала бы сигнализация. Но все же ей стало как-то не по себе…

Что же случилось с Брианной, отчего она перестала доверять собственной семье? Фелисити охватило тревожное предчувствие: воссоединение Бри с семьей будет нелегким…

Конрад откашлялся.

– Спасибо, что поделилась этой информацией. Я расскажу обо всем Джеку.

– Надеюсь, это поможет.

– Любая деталь бесценна, чтобы картинка сложилась, – сказал он. – Что-то еще?

– Вообще-то да. Я хочу, чтобы мы начали нашу работу в больнице с чистого листа.

– Что ты имеешь в виду?

– Дружеские рабочие отношения на нейтральной территории.

– Я ясно дал понять, что хочу большего. Это может вызвать сложности?

– Нам придется работать вместе, а значит, наши отношения должны быть исключительно деловыми.

Фелисити надеялась, что это у нее получится. О, если бы Конрад не был таким привлекательным… В больнице было много привлекательных мужчин, но к ним она была абсолютно равнодушна. Однако чем больше попыток она предпринимала, чтобы выбросить Конрада из головы, тем сильнее он завладевал ее мыслями.

– Хорошо, – продолжил он, – ты ездишь верхом?

Фелисити не смогла сдержать смех.

– Езжу ли я верхом? Вообще-то я из Техаса.

Конрад усмехнулся.

– Отлично, Фелисити. Я объезжаю лошадей племянника, пока достраивается его конюшня. Собирайся и присоединяйся ко мне.

Просто прогулка верхом. Не романтический ужин.

И все же Фелисити была слишком взволнована перспективой провести время с мужчиной, с которым обещала себе никогда больше не встречаться.

Последние двадцать четыре часа Конрад пытался перестать думать о Фелисити. Она очень привлекательная женщина. Но потерять голову? Это неприемлемо.

Чтобы избавиться от навязчивых мыслей о мисс Хант, одолевающих с раннего утра, Конрад решил заняться спортом – отправился на собственную баскетбольную площадку и в свете люминесцентных ламп от души погонял мяч. Проходя мимо конюшни, он снова вспомнил о Фелисити. Привлекательная социальная работница согласилась покататься с ними на лошадях. Ему не терпелось увидеть ее.

Войдя в дом, освещенный первыми лучами зимнего солнца, Конрад скинул кроссовки и, не включая свет, пересек гостиную. Хотелось поскорее принять душ, смыть пот и запах антисептика, въевшийся в кожу рук. Запах больницы преследовал его в течение суток, заставляя думать о ней.

Спустя час Конрад вышел на улицу, полной грудью вдохнул запах свежего снега и сосновой хвои и направился к маленькой конюшне. Хотя называть ее маленькой было не совсем правильно. Она считалась небольшой по меркам семьи Стил, – у Джека была большая конюшня и не меньше двух десятков лошадей, тогда как у Конрада было место только для десяти лошадей.

Снег покрывал многоярусную крышу постройки, с карнизов свисали сосульки. Три лошади рысью скакали по загону, резвясь в снегу. Салли, самая пожилая кобыла конюшни, играла с большим мячом, прыгая, как жеребенок. Несмотря на возраст, она была полна энергии.

У Конрада была пара лошадей для себя и еще пара для племянников, которые изредка навещали дядю в его холостяцком жилище.

Конрад много лет вел жизнь холостяка, но это не означало, что он не собирался когда-нибудь обзавестись детьми. Но сейчас это не входило в его планы. У него дважды были серьезные отношения, которые распались, и ему до сих пор было больно от предательства.

Из глубины конюшни донеслось ржание. Джексон, его пегий с белой гривой жеребец, высунул голову из денника, прядая ушами в предвкушении прогулки. Этот конь обладал яркой индивидуальностью и подходил ему по характеру.

Оглядевшись, Конрад стал думать, какую лошадь подготовить для Фелисити, и остановил свой выбор на Патче, спокойном, хорошо объезженном мерине.

За воротами раздался шум подъезжающего автомобиля, и через некоторое время в конюшню вошла Фелисити. Конрад в очередной раз восхитился естественной красотой молодой женщины: соблазнительные изгибы ее стройного тела не могла скрыть даже объемная темно-фиолетовая парка. Густые каштановые волосы были заплетены в косу, перекинутую через плечо, шею закрывал свободно повязанный шарф, который можно было накинуть на голову, если поднимется ветер.

– Привет, Конрад. Признаться, я этого не ожидала, – сказала она, кивнув на одноэтажный дом.

– А чего ты ожидала?

– Я представляла, что ты живешь в пентхаусе. Или в большом особняке.

– Технически это, – Конрад обвел рукой пространство, – сарай.

Фелисити рассмеялась, и ветер, ворвавшийся в открытую дверь, донес до него цитрусовый аромат ее туалетной воды.

– Ты прав. Но я имела в виду твой дом.

– Он не такой большой, как у моего брата, но мне не нужно много места.

– Здесь очень просторно, особенно по стандартам Аляски, с ее дорогой недвижимостью. – Девушка поморщилась. – С моей стороны было глупо упоминать о деньгах.

– Нисколько. Высокие цены на недвижимость – это факт, – согласился Конрад, снимая седла и уздечки с полки.

Глядя на порозовевшее от ветра лицо Фелисити, он представил, как покрыл бы его поцелуями перед тем, как завладеть ее губами. Образ был настолько яркий, что Конрад ощутил возбуждение. Сделав глубокий вдох, он принялся седлать лошадей.

Когда он подошел к Патчу, тот навострил уши, будто прислушивается к их разговору. Конрад перекинул ему через спину седло.

Конрад всегда много работал, но другие работали еще больше и не заработали той роскоши, которой он обладал. Он понимал, что удача сыграла в его успехе немалую роль, и никогда не забывал об этом.

Затянув подпругу, он надел на голову лошади уздечку и, застегнув ремешок, натянул поводья. Хорошо натренированный конь не двинулся с места, стоял по стойке смирно, пока Конрад седлал Джексона.

– Даже в Техасе я росла в домах поменьше этого. Сначала была квартира родителей, потом дома приемных семей. Это невероятно.

Конрад передал Фелисити повод Патча и засмотрелся. При виде ее он легко терял голову. Однако, если он будет слишком давить, она убежит. Нужно проявлять терпение.

Фелисити запрыгнула в седло, и по тому, с какой легкостью она это сделала, Конрад заключил, что она хорошая наездница. Женщина держалась в седле очень естественно.

Солнце стояло высоко и было таким ярким, что, отражаясь от снега, слепило глаза. Конрад вывел Джексона из конюшни и запрыгнул в седло. Прижимая икры к подрагивающим бокам Джексона, Конрад направил жеребца к открытым воротам.