Полицейский мост. 1700-е гг.

Между Мойкой и Фонтанкой проходила еще одна река, носившая название Глухой, или Кривуши. Она брала начало из болота, находившегося между нынешними Конюшенной площадью и площадью Искусств, и впадала в Фонтанку неподалеку от Калининской деревни. С 1716 г. в створе Большой першпективной дороги через нее перекинули деревянный мост. В 1737 г. мост получил имя Рождественский по расположенной рядом церкви Рождества Богородицы. Со второй половины XVIII в. Рождественскую церковь стали называть Казанской – по чудотворному образу Казанской иконы Божией Матери. Такое же наименование закрепилось и за новым каменным мостом, построенным в 1766 г.

Каменный Казанский мост. Современное фото

Напрашивалась идея продлить эту речку до Мойки и параллельно Фонтанке, что помогло бы осушить близлежащую территорию. Эти весьма трудоемкие работы начались в 1764 г. и закончились только в 1783 г., во времена Екатерины II, и речка Кривуша стала называться Екатерининским каналом.

В 1712 г. в Санкт-Петербург из Москвы переехал царский двор, и с этого года Петербург стал считаться столицей России. Новая столица не должна была расти стихийно, требовался проект, желательно составленный кем-то из европейских зодчих. Первую попытку предпринял в 1717 г. недавно приехавший в Петербург французский королевский архитектор Жан-Батист Александр Леблон. По решению Петра, центр города должен был располагаться на Васильевском острове и представлять собой настоящую Северную Венецию или Амстердам – города на воде, с улицами-каналами, пересекавшимися под прямым углом. Известно, что во время своего первого заграничного путешествия Петр I некоторое время жил в Амстердаме и очень хотел побывать в Венеции, но, кажется, так и не добрался до нее – известие о восстании стрельцов, поднятом царевной Софьей, потребовало его немедленного возвращения в Москву. Однако мечта о городе на воде никак не хотела оставлять царя. Леблон начертил для него план города-крепости с каналами-линиями и круглыми площадями на их пересечениях, где могли бы разворачиваться суда.

Согласно плану Леблона, центром города должен был стать царский дворец, стоящий не берегу Невы. Его окружали бы каналы, окаймлявшие квадратную площадь. От площади шли четыре диагональные улицы к четырем церквям. Вокруг дворца располагались кварталы для сановников, образуя концентрические круги. Остров пересекала сложная сетка каналов, шириной в 12,8 и 6 саженей (1 сажень = 2,13 м). Ширина улиц вместе с каналами доходила до 25 саженей. Леблон надеялся, что каналы способствуют осушению почвы, а вынутый грунт поднимет ее уровень.

Однако этот план не учитывал уже имеющиеся городские постройки: в него не входили ни Летний сад с дворцом, ни Троицкая площадь с пристанью и рынком, он «отрезал» крепостной стеной часть Адмиралтейской слободы.

Дополнить проект Леблона решили, использовав план другого архитектора – итальянца Доменико Трезини. Трезини также поместил центр города на Васильевском острове, но не стал, как Леблон, отгораживать город от моря крепостной стеной. По проекту Трезини, Васильевский остров также должны пронизывать каналы, но их сетку итальянец сделал более простой, предусмотрел в глубине острова большой зеленый парк, «вписал» в план уже имеющиеся постройки на Петербургском острове и по левому берегу Невы.

Жан-Батист Леблон занял место в истории Петербурга как автор проекта «образцового» дома для застройки набережных и планировки Верхнего парка в Петергофе, участвовал в строительстве Большого Петергофского дворца и отделке Монплезира. Трезини проектировал форт Кроншлот, здания Двенадцати коллегий и Александро-Невской лавры, возвел каменный Петропавловский собор, перестроил дворец Меншикова и Зимний дворец Петра I, а также Аничков мост. Однако оба плана – и Леблона, и Трезини – оказались не реализованы, так как были совершенно нереалистичными, точнее, нереалистична сама идея Петра перенести центр города на Васильевский остров. Наведение постоянного моста через Неву в начале XVIII в. – очень сложный проект, да и не рациональный. Технические условия позволяли построить только плашкоутный мост, который не смог бы работать во время ледохода, а в период навигации мешал бы движению по Неве судов, но Нева – основная транспортная артерия города, по ней подвозили лес к острову Новая Голландия, где организовали склады. Для успешной войны со шведами на море был необходим шхерный флот, который формировался из галер, их корпуса строили в Галерном дворе (на правом берегу реки Мойки, вблизи ее устья), а потом переводили в Адмиралтейство для оснастки. Везли смолу из Смольного двора, находившегося за границами города, так как в ее производстве велика опасность пожара, сырье для первых фабрик, мастерских и мануфактур. Город также нуждался в постоянном подвозе припасов, и в этих условиях постоянный мост через Неву служил бы скорее помехой.

Одна из легенд, связанных с первыми днями Петербурга, гласит, что Петр I не хотел строить через Неву мосты, так как мечтал вырастить из петербуржцев бравых мореходов. Действительно, еще в 1716 г. царь учредил в Петербурге на берегу Фонтанки Партикулярную верфь для строительства малых судов (канал, соединяющий эту верфь с Невой, проходил по современной улице Чайковского). Суда он бесплатно раздавал своим сановникам, флотским офицерам и кораблестроителям, сенаторам и т. д. – «в вечное и потомственное владение, с тем, однако ж, чтобы владельцы их починивали и вновь делали уже на свой счет». За два года построили 141 судно различных типов. Они составили Невский флот, которым командовал Невский комиссар. 12 апреля 1718 г. издан именной указ Петра I «О содержании розданных обывателям парусных и гребных судов, в исправности и чистоте, о построении на место оных по тому же образцу новых, о выезде всех на оных судах по данному сигналу для обучения Навигации и о наблюдении комиссара за исправности содержания судов частными обывателями». Юнкер Фридрих Вильгельм Берггольц, сопровождавший жениха старшей дочери Петра Анны герцога Карла Фридриха Гольштейн-Готторпско-го, описывает маневры такого флота, который больше напоминают пышный праздник и заканчиваются «завтраком на траве» в Екатерингофе. Однако содержание такого флота не прихоть Петра и не проявление его страсти к просвещению русского народа – оно являлось необходимостью, так как в условиях строящегося города водный транспорт был во многих случаях самым удобным. Но по этой же причине наведение постоянных мостов через Неву приходилось откладывать на неопределенный срок. Впрочем, необходимость все же заставила городские власти вскоре пойти на этот шаг. Тот же юнкер Берггольц рассказывает, как с риском для жизни он переплавлялся бурной осенней ночью на ялике через Неву на Васильевский остров, чтобы попасть на праздник во дворце Меншикова. А английский путешественник, побывавший в столице в 1730–1731 гг. (через пять лет после смерти Петра I), уже описывает «хороший красивый мост на понтонах» через Неву. Этот мост протянули еще в 1727 г., и через пять зимних сезонов его полностью обновили, усовершенствовав конструкцию. Но плашкоуты все равно постоянно требовали ремонта или замены, их могло сорвать с якоря, повредить во время ледохода.

Строительство каналов на Васильевском острове шло медленно, а после смерти Петра и вовсе остановилось, центр города перенесли на левый берег Невы, и он стал формироваться вдоль Большой першпективной дороги. А это означало, что он будет включать в себя множество островов, частью давно существовавших, частью возникших из-за прокладки каналов и протоков, а следовательно, городу потребуется много новых мостов.

Население города непрерывно росло. В течение первой трети XVIII в. оно достигло 40 000, а во второй его половине превысило 100 000. Эти люди непрерывно находились в движении: перемещались по городу из слободы в слободу, ездили в ближние пригороды, возвращались в центр. Естественно, городу требовалось много мостов, а там, где построить мосты было невозможно, следовало наладить переправу через реки.