- Вам не по себе?

- Да, немножко.

Она полуобернулась ко мне, и я подумал: неужели другим тоже так везет на неожиданные встречи? Мне пришло в голову, что так и устроен мир,- со всеми так случается.

- Я летал десятки раз,- по привычке соврал я; этой доброй старой смазки для колес у меня всегда хватает.

- Я тоже. Но никак не могу привыкнуть. Сама не знаю почему.

- Тут одно лекарство - разговор,- сказал я.- И выпивка. Надо, чтоб было с кем болтать, о чем - все равно,- и выпить парочку рюмок коньяку или хоть бокал-другой шампанского.- Я окликнул стюардессу: - Полбутылки сухого, красавица. Идет?

- Спасибо,- с улыбкой сказала соседка, и я почувствовал, как приятно путешествовать. Груз больше не давил ни на спину, ни на грудь. Свою соседку я уже видел раньше, но только издали, а она меня, скорей всего, не видала, разве что мельком, и вряд ли теперь узнала.

- Я служил шофером у вашего отца,- сказал я.- А потом нашел место получше.

- Терпеть не могу, когда меня узнают,- холодно сказала она.- Меня это смущает.

- Виноват. Я подумал, а вдруг вы тоже меня узнаете - и тогда вам будет неприятно. Вот и решил сказать первый. Будьте здоровы!

Она выпила все до дна.

- Это вы все равно хорошо придумали.

- За ваше здоровье, мисс Моггерхэнгер! - сказал я, а шепотом прибавил: - Полли.- Я не раз видел эти жгуче-черные крутые завитки, но всегда издали, когда она подъезжала к конюшне - возвращалась с прогулки верхом и легонько подскакивала в седле и блуза цвета сливы или джемпер очень мило подрагивали. Или вечером, шикарно одетая, она скромненько садилась в чью-нибудь сверхмодерную машину и уезжала в город развлекаться. Мне стало легко и весело,, даже голова закружилась, только я сам не знал, к добру ли эта встреча. Но ведь все вышло само собой, так что не мне судить.

- Я думала, что хоть в самолете можно остаться неузнанной,- сказала Полли Моггерхэнгер, надув губки,- но зря надеялась, черт возьми.

- Да вы не беспокойтесь,- сказал я, а сам глядел, как у нее раскраснелись щеки, когда она залпом допила второй бокал. Стюардесса разносила подносы с завтраком, и я заказал еще шампанского.- Что ж за еда всухомятку? - сказал я.

Я и сам от выпивки уже чувствовал себя куда лучше и вдруг вспомнил, что Уильям наказывал строго-настрого: «Не пей спиртного. Ни капли. Это гроб. Смотри, Майкл, даже и не пробуй». Он не раз повторял это, пока я тренировался, и я пообещал никогда, никогда, никогда и в рот его не брать: на что мне это нужно - пить, и не люблю я это вовсе. Один бокал мне, наверно, не повредил бы, тем более что было чем закусить, но две такие шампанские мины на высоте в тридцать тысяч футов, да еще в одиннадцать утра,- и у меня перед глазами снова поплыл туман, а ведь в соседнем кресле сидела прелесть что за девчонка, и мы уже познакомились, и она щебетала вовсю. Шампанское пошло ей на пользу: пока мы курили, я взял ее за руку, и Полли даже не подумала ее отдернуть.

- Отец сам привез меня в аэропорт,- говорила она.- Иногда он ни на шаг меня от себя не отпускает. До чего мне это надоело, ужас. Он думает, я лечу в Женеву повидаться со школьной подругой. Я, конечно, с ней встречусь, но постараюсь, чтобы это заняло не больше часа. А потом - три дня блаженства! Буду сама себе хозяйка, найму машину, прокачусь по берегу озера, погляжу, с кем стоит свести знакомство,- вот будет праздник.

Она спросила, чем я занимаюсь, и я ответил: разъезжаю по делам одной фирмы.

- А, контрабанда, надо думать.- Улыбка ее меня даже испугала - такая в ней сквозила насмешка.- Сколько же весит ваше пальто, что вы никак его не снимете?

- В это время года всегда прохладно,-сказал я, обливаясь потом.

- В этом пальто вы и на Северном полюсе не замерзнете. Не первый раз такое вижу.

- Я на прошлой неделе простудился,- сказал я.- Все никак не оправлюсь, вот и кутаюсь. Упал в речку. Вообще-то вышло это на подначку. Подружка моя говорит: слабо тебе прыгнуть, ну, я и прыгнул. Прямо так камнем в воду и ушел. Чудом не подхватил чего похуже, больно грязная была вода.

- А зачем ей понадобилось, чтоб вы прыгнули? - с интересом спросила Полли и склонила ко мне голову, на белоснежную шейку упали черные кудряшки. Очень хотелось их потрогать, но я сдержался: ничего, всему свой черед.

- Да сам не знаю. Последнее время мы без конца ссоримся. Не клеится у нас с ней. Так дальше нельзя, и, может, я вообще к ней больше не пойду. Когда она подбивала меня прыгнуть в реку, я знал, она в ужас придет, если я прыгну. Ну, я взял да и прыгнул, думаю - была не была, хуже, чем у нас сейчас, уже некуда. И ошибся. Стало еще хуже. И все-таки мы пока вместе. Вообще-то мне с самого начала с ней не по себе. Понимаете, она из богатой семьи, это бы еше ничего, да вот беда: она совсем не умеет жить. Богатство ее загубило, больно избаловалась. Я не первый раз встречаю девушку из богатой семьи, и все они на один лад: трудно с ними, и в постели они тоже не сахар. Для таких дел лучше девушки попроще. С ними легче ладить.

Я знай болтал и болтал, а все равно понимал: просто во мне шампанское бродит и говорит за меня. А в мыслях у меня сейчас одно: переспать бы с Полли Моггерхэнгер! И так мне приспичило, будто от этого зависела вся моя жизнь, кто его знает почему. Только, несмотря на весь мой треп, а может, как раз из-за него, я совсем не думал, куда меня это заведет. Уильям Хэй первым долгом наказывал мне не пить, а второй его наказ был - не трепаться во время поездки, ни с единой душой не разговаривать. Я же не только разговорился, да так, прямо сам себя заслушивался, я сделал промах куда опасней: мимоходом сболтнул, в какой гостинице остановлюсь в Женеве, мол, вдруг ей придет охота мне позвонить. И опомниться не успел, как она достала карандаш с бриллиантиком - уж, верно, папочкин подарок - и светло-коричневую книжечку и записала название гостиницы. Я и обрадовался, и струхнул, но выпитое шампанское приглушило оба эти чувства, а когда самолет стал приземляться, подпрыгнул и милашка Полли уцепилась за мою руку, я уже совсем засыпал, хоть по-прежнему усердно заговаривал ей зубы.

Я застегнул пальто и покрепче ухватился за поручни, а то как бы не повалиться головой вперед на гудронированную дорожку. Видел я совсем не так хорошо и ясно, как обычно, и решил: вернусь, надо будет сходить к глазному врачу, пускай пропишет очки. Что-то и впрямь случилось с глазами, и шампанское тут ни при чем - ведь выпил я всего ничего, просто устал, уходился, как никогда в жизни,- нет уж, пропади оно все пропадом, больше я в эти игрушки не играю, это моя первая и последняя поездка.