А теперь позвольте мне зачитать характеристику на солдата Славского, выданную по месту службы.

  "Ефрейтор Славский Виктор Васильевич, 10 июля 19...года рождения, комсомолец, судимости не имеет, за границей не проживал, родителей, живущих за границей, не имеет.

  Виктор Васильевич злостный нарушитель дисциплины в армии, идеологически не воспитан, морально неустойчив. Искусно маскируется, лезет в доверие к офицерам. Среди солдат проводит антисоветскую пропаганду. На собраниях выступает в защиту классовой дискриминации, читает только зарубежную литературу, явно пренебрегая советской.

  Приказания командира систематически саботирует, от хозяйственных работ отлынивает, постоянно отпрашивается в город, чтобы получить возможность войти в контакт с неизвестными командованию лицами. Неоднократно был замечен в воровстве. Среди своих сослуживцев авторитетом не пользуется, друзей не имеет, склонен к демагогии, лжив и своекорыстен. Отличается крайним буржуазным индивидуализмом. Враждебно настроен к советской власти".

   35

   Я не верил своим ушам. Я не выдержал, вскочил, лишь только докладчик закончил чтение этой характеристики.

  - Кто писал эту характеристику? - спросил я, не поднимая руки.

  - Ее составил и подписал командир батареи, капитан Маркевич совместно с партийным и комсомольским бюро, - с удовольствием ответил подполковник Насташкин, и, смахнув пот со лба, сел за стол президиума.

  Я тяжело опустился в кресло, обхватив голову руками. Характеристика сразила меня, парализовала волю. Я уже видел перед собой черный воронок с мелкой железной решеткой на задней двери, и на запястьях ощущал наручники. А дальше этап, короткий суд, расстрел, или, в лучшем случае, матушка Сибирь, где покоятся тела миллионов невинных советских граждан, тех, кто осмелился иметь, пусть самое безобидное, но собственное мнение, не совпадающее с мнением антинародной коммунистической партии.

  Я плохо реагировал на вопросы, посыпавшиеся со всех сторон, как из рога изобилия. Ведь я практически не имел замечаний от командира батареи, и мне всегда казалось, что не только предыдущий командир Самошкин, но и Маркевич, относились ко мне с неким уважением, если не сказать симпатией.

  Как же можно было написать и подписать такую лживую, уничтожающую характеристику? Значит, правда, что белое можно назвать черным, а черное белым. Это в порядке вещей. Пожалуй, запросто докажут, что я шпион, завербованный японской и американской разведкой одновременно.

  - Ефрейтор Славский! Отвечайте, пожалуйста, на вопросы! У кого какие вопросы, прошу!

  - Кто ваши родители? Кулаки?

  - Кто вас воспитывал?

  - С кем из наших врагов вы поддерживаете связи?

  - Какое вознаграждение получаете от империалистов за оказываемые им услуги?

  - На какую разведку вы работаете?

  - Скажите, где вы должны сейчас находиться?

  Я, подумав, кисло улыбнулся и сказал:

  - Хорошо, все по порядку. Мои родители шпионы шести разведок- японской, американской, немецкой, болгарской и остальной швали. Отец сидит уже 15 лет в Сибири и никогда оттуда не выйдет. Мать отбывает наказание в Никарагуа, убирает кабинет Кутумбо - Бумбо - Срко- Како- Коммуняко. Я получил дурное воспитание и намеревался подорвать могущество Советских вооруженных сил. Это я сидел за штурвалом одного из американских самолетов, что беспрепятственно пролетели над Белоруссией. Все? А, нет, я шпийон и знаю биографию каждого из здесь сидящих Она будет передана японской разведке.

  - Хватит врать! - стукнул кулаком по столу Насташкин. - Вы за кого нас принимаете.

  - Я хочу добавить несколько параграфов лжи к лживой характеристики. Если вы это не воспринимаете, тогда каюсь, виноват.

  - Мы задаем вам вопросы исходяиз чувства заботы о вас и еще с той целью, чтоб вы поняли, как советская молодежь относится ко всяким отщепенцам.

  - Я не отщепенец, я честно служил в советских вооруженных силах. Но кто бы мог подумать, что солдат имеет возможность быть связанным с какой-то разведкой? Да это просто бред сивой кобылы. Ну, допустим, я встретил женщину с ребенком и отдал ей свои последние три рубля. Это что уже работа на империалистов. Да вы просто сошли сума все. Я сделал пустяковое доброе дело, а вы превращаете муху в слона и пытаетесь мне что-то пришить, чтоб отправить в Сибирь. Да молодых людей надо заставить работать на колхозных полях, а не томиться в тюрьмах.

  - Да молодой человек прав, - сказал Топорков. - Я должен доложить, что партия поворачивается лицом к народу. А мы здесь должны снять все политизированные вопросы к нашему комсомольцу.

  - И я так думаю, - сказал комсомольский секретарь.

  Остальные все шипели злобой и ненавистью. Если им дать волю, разнесут на мелкие куски, и будут рады, утолив свою кровожадность. Чтобы какой-то солдат думал не так как все, не так как положено думать, - такого случая никто из присутствующих просто не представлял. Не должно сметь свое мнение иметь, - таков был негласный девиз коммунистической партии, внедренный в сознание миллионов советских граждан при помощи штыка и кутузки.

  "Теперь начнется моя бессрочная служба. Хорошо, что армия меня к этому подготовила, поскольку армия это и есть предбанник тюрьмы", думал я, глядя на свои руки, на которые вскоре наденут наручники. Однако, напряженную тишину в зале нарушил подполковник Топорков, заместитель командира полка по полит части. Он вышел на трибуну без бумажки и сказал: