Мысли Вити прервал капитан Маркевич. Он неожиданно появился на пороге и вежливо сказал:

  - Проходите, пожалуйста, присаживайтесь! Вас отпустил ко мне ваш командир Слободан? Вы стали постоянным моим посетителем и бываете у меня почти каждый день по несколько раз. Вам нравится по начальству ходить? Ну да ладно, я слушаю вас. Какой у вас вопрос?

  - Простите, товарищ капитан. Потерпите мне немного, я скоро демобилизуюсь. Я понимаю, что я на батарее самый трудный солдат и со мной возни много, но что поделаешь? А сейчас я решил к вам обратиться...у меня здесь направление к зубному в городскую поликлинику, может, вы мне разрешите отлучиться на пару часов сегодня после обеденного отдыха?

  - Покажите направление.

  Капитан долго вертел бумажку в руках, пытаясь разобрать корявый почерк врача.

  - Посидите в коридоре, я схожу к нему сам, тут так накарябано, ничего не поймешь. Если причина веская, почему бы нет, вы же никуда не сбежите, верно?

  Капитан ушел к врачу, довольно долго задержался. Вскоре подошла медсестра и позвала Витю в кабинет врача.

  Врач сидел бледный как полотно, он держал направление в дрожащих руках и, не поднимая глаз на вошедшего солдата, произнес:

  - Вы знаете, у вас ничего такого серьезного нет. Небольшая опухоль в нижней части левой щеки. Это воспалительный процесс, своего рода реакция здорового организма. Все пройдет само по себе. Ехать вам в город нет никакой необходимости. Вы можете нести службу наравне с остальными. Если хотите, я посмотрю вас еще раз. Откройте рот. Так, так, пошире, дышите носом. Ничего особенного, опухоль пошла на убыль. Возьмите эти лекарства, они вам помогут, не хуже, чем врачи в госпитале. К тому, приема там сегодня нет.

  Врач тут же изорвал направление на мелкие кусочки, и выбросил в мусорное ведерко, выкрашенное в белый цвет.

  - Я могу идти, товарищ капитан? - обратился я к командиру батареи.

  - Да, конечно. Подойдите к старшему лейтенанту Слободану, доложитесь, что вы готовы к выполнению боевой задачи в мирное время.

  Старший лейтенант Слободан выслушал меня без какого-либо интереса и послал рыть котлован под убежище. Он уже не кричал на меня, не унижал, не оскорблял, как других, но и никогда не делал теплых глаз, а смотрел сурово, с открытой и непримиримой враждебностью во взгляде.

  В распоряжение солдат были кирки, лопаты и кувалды весом в четыре килограммы каждая для раскалывания больших камней. Котлован рыли солдаты первого и второго года службы, а третьего года был только один я. Остальные, кто подлежал увольнению в запас, сидели в казарме: кто играл на скрипке, кто на гармошке, кто бренчал на гитаре. Все готовились к отъезду. Отъезд намечался на 3-4 октября. Первыми отправлялись питерцы, и те, кто завербовался.

  Я побежал искать представителя Донбасса, чтобы завербоваться и тоже уехать в первых числах октября.

  Все равно не вернусь домой. Не могу видеть этого паршивца Халусуку. Безграмотная и всесильная тварь. Жестокий помещик советского образца. Если устроюсь на хорошо оплачиваемую работу, буду помогать родителям, а дома что делать, записаться в рабство? Да и школы-десятилетки нет. Так Я размышлял во время перерыва, закуривая сигарету-самокрутку из махорки и газетной бумаги среди молодых солдат, сидевших в кругу возле молодого дуба. Двое из них отправились на небольшую прогулку. Он отбухал в армии три года и пять месяцев, ни разу не был на побывке в родных местах и теперь меня задерживают, неизвестно почему и сколько это будет продолжаться. Все его сослуживцы давно уехали по домам, а мой отъезд висит в воздухе.

   34

  Я чувствовал, что в эти дни решается моя судьба. Уж больно часто приезжает майор КГБ Громов, и хоть делает вид, что мятежный солдат его вовсе не интересует, но все старается хоть краешком глаза взглянуть на меня и по выражению лица определить, насколько велики мои симпатии к буржуазному строю. А я этот строй и в глаза не видел. Обычно майор с мертвенно-бледным лицом и холодными, заплывшими кровью глазами, подолгу задерживался у капитана, а потом садился за руль своего козлика и уплывал в неизвестном направлении.

   Как любой солдат я даже не имел понятия, что теперь, после кровавого горца, отдавшего черту душу, все изменилось кардинальным образом. Узников ГУЛАГа не только отпускали по домам, но и не сажали новых, выдуманных предателей социалистической Родины. А майор Громов старый закаленный вояка. Если кто попадал в его железные лапы, тот неизменно получал путевку по ленинским местам на десять - двадцать лет. И тут работая со мной, шпионом четырех разведок(американской, германской, французской и японской - он все время добивался у начальника политотдела дивизии разрешения на арест и депортацию в один из райских уголков сталинского ГУЛАГа, где калечила судьбы ни в чем не повинных людей жидовская, человеконенавистническая ленинская идеология. А начальник политотдела не соглашался и од конец стал посылать Громова подальше. Если бы это было при вожде народов горце Джугашвили

   полковник и сам мог бы загреметь. Но как уже было сказано, времена изменились.

   И тем не менее капитан после визита майора, в течение нескольких дней, не спускал глаз с мятежного солдата. Используя любую возможность пообщаться со мной, всякий раз напоминал, что никто не разрешит мне остаться в Минске, ни при каких обстоятельствах.

  - А если я женюсь здесь на местной девушке?

  - Вас все равно не пропишут в городе. В Минске много оборонных заводов, здесь сильная военная группировка, противостоящая американскому империализму, к которому вы, по всей вероятности, испытываете особые симпатии и при известных обстоятельствах, легко можете попасться на удочку любому представителю внешней разведки. А это чревато тяжелыми последствиями, прежде всего для вас самих. И Для семьи тоже. Потом не забывайте: семья -это дети. Каким же вы окажетесь отцом, если будете коротать жизнь на Колыме, а дети маяться в Минске, понукаемые сверстниками, что они дети врага народа. Зачем вам портить жизнь, ведь у вас все впереди. Доживете до коммунизьма и тогда убедитесь в живучести марксизма и реакционной сущности американскго империализма. Тогда, пожалуйста, милости просим: ворота закрытого города для вас откроются. А пока они для вас закрыты, поймите это. Майор Громов сам за вас переживает. Он и ведет себя тихо с вами. Что-то в их службе поменялось, какая-то обстановка, то ли установка нова поступила из СиКа. Он молчит об этом, но у меня глаз опытный. Ить раньше как было? заподозрили в измене мраксизма, пришли ночью, в три часа, сграбастали врага и в каталажку. Тамычки уже разбираются другие, преданные партии органы. Короче, а то я уже заболтался, я вам советую завербоваться на шахту Донбасса. там требуется рабочий класс. К тому же...уголь, угольная пыль хорошо действует на психику человека. Там вы будете хорошо зарабатывать. А хорошая зарплата позволит вам жить на более широкую ногу. У вас сразу изменится отношение к социалистической стране.