Фест поежился. Все в племени знают, что Сарен на наказания скор и суров, но это уж слишком. Это позор на всю оставшуюся жизнь. Парень даже пожалел своего недавнего обидчика. Ведь по большому счету он хотел, как лучше.

  - Хотел, - согласилась Мар, и тогда Фест заметил, что снова размышляет вслух. - Хотел, как лучше, а в результате охотники три дня не охотились, а его искали. И как назло с кореньями последние дни не везет. Если б ни вы со своей добычей, боюсь даже предположить, что было бы.

  На этот раз поежилась девчушка, вспоминая снова подслушанный разговор вождя и старейшин.

  ***

  Все бы ничего во всей этой истории, кабы не одно но...

  Добытое Фестом и его отцом мясо, буквально спасло племя, потому и не удивительно, что радовался и стар и мал. А вот когда увидели каким чудесным образом оно доставлено, вообще пришли в дикий восторг. Женщины тут же предложили, что на санях можно подвозить из леса дрова, коренья, грибы, ягоды, а также целебные травы.

   И лишь один человек не разделял радости соплеменников - шаман Шкирак.

   Он подошел к вождю.

   Смешно, должно быть, было смотреть на этих совершенно разных людей. Маленький сгорбленный старичок со сморщенным лицом, гнилыми черными зубами, длинным крючковатым носом и маленькими злобными глазками, стоящий рядом с огромным широкоплечим Сареном.

   - Это бесовская вещь - сказал шаман. - Она принесет нам несчастье.

   - А я думаю, что эта вещь здорово облегчит доставку дров, - возразил Сарен.

   - Нет, нет! - воскликнул Шкирак. - В этом мальчике сидят бесы. Я всегда говорил это.

   Огромное тело вождя пронзила легкая дрожь. Шаман держал племя в постоянном страхе перед бесами и даже он, лучший из воинов и охотников племени, не любил упоминания о них.

   - Не думаю, Шкирак, - все же нашел в себе смелость возразить шаману Сарен. -Просто ты ненавидишь мальчишку так же, как ненавидел его мать. Почему, Шкирак? А разве не ты помог ей своим леченьем покинуть этот мир? Молчишь. Ну молчи, молчи. И благодари своих духов или бесов за то, что отец мальчишки этого не знает. Иначе, у нас уже давно был бы другой шаман.

   Договорив, Сарен отвернулся и медленно побрел в пещеру, оставив Шкирака наедине со своими мыслями.

   Глаза шамана пылали злобой. Но самое обидное было то, что Сарен прав.

   Шкирак с первого дня возненавидел чуждую его народу женщину, но поделать ничего не мог. Он видел ее красоту, силу и независимость. Независимость в первую очередь от него - шамана. И это его бесило - она подрывала его силу, влияние, авторитет.

   Именно поэтому лихорадку, которая началась у Эйи после родов, он лечил совсем не тем питьем, что было нужно. Приготовленное им якобы для лечения питье отнимало у организма женщины, и так ослабленного, последние силы. Она умерла.

   Но остался ребенок.

   Шкирак еще тогда кричал, что ребенок бесовский и его нужно убить. Тогда не получилось. Отец не позволил, пойдя против воли шамана. Да и Сарен всегда был дружен с отцом Феста и позволил мальчишке жить.

   Сейчас он чувствовал в мальчике ту же силу, которая была у его матери. Он ненавидел и боялся его все больше с каждым днем.

   - Люди! - воскликнул шаман, воздев руки к небу и упав на колени. - Люди! - кричал он все громче.

   Когда все племя собралось вокруг него, он продолжил:

   - Добрые духи снизошли до меня и говорят моими устами. Они говорят с вами. Люди! Эта вещь - бесовская! - кричал он, указав на сани, и ропот пробежал по толпе. - Бесы сделали так, чтоб она попала к нам и погубила нас! Но добрые духи предупреждают вас моими устами. Эту вещь нужно уничтожить! - заорал он в исступлении и повалился без чувств в снег.

   Испуганные люди бросились к саням и в мгновенье разметали их на куски и побросали в огонь.

   А шаман с удовольствием и ехидной улыбкой наблюдал за происходящим сквозь едва приоткрытый глаз.

  ***

  Время для Феста полетело незаметно. Прав был когда-то толстяк Друм, хотя Фест тогда его и не слышал. Охота стала его жизнью и обязанностью, от которой не скроешься.

   Фесту уже исполнилось шестнадцать, и к этому времени он стал хорошим опытным охотником. Впрочем, как и все его сверстники, многие из которых уже обзавелись женами, некоторые и детьми.

   Фест пока об этом не думал... или старался не думать. Не раз случайно поднятая чуть выше дозволенного шкура открывала запретную часть девичьего тела или, при неаккуратном движении, обнажалась часть груди. И это будило непонятные чувства и желания.

   Нет, Фест уже не был маленьким. Он прекрасно знал, что происходит между мужчиной и женщиной ночью, но себя к семейной жизни считал не готовым. В отличии от молоденьких девушек племени, сгорающих от зависти к более везучим подругам и с нетерпением желающих обзавестись собственным мужем-охотником.

   Девушки прилагали усилия, пытаясь обратить на себя внимание юноши, тем более, что внешностью природа его не обделила. Он сильно вытянулся за последние годы и окреп. Красивое лицо, доставшееся ему от матери (так говорили люди), выражало силу и уверенность.

   Больше остальных девушек усердствовала Мар. Однако на нее, почему-то, Фест обращал меньше всего внимания. То ли не нравилась она ему, хотя и была одной из самых красивых в племени и отказала уже не одному кавалеру, ожидая Феста, то ли слишком привык он к ее постоянному присутствию рядом с самого детства. Неизвестно.