Он снова замолчал, рассматривая каменный свод грота.

  - Когда-то я молил бога, - продолжил профессор свой рассказ после минутного молчания, - чтоб в следующий раз выбрали меня. Каждый раз я выходил вперед, я просил, умолял, падал на колени, но каждый раз они обходили меня, и брали кого-то другого. И наконец-то я остался один. По началу это было просто невыносимо, мне казалось, что я теряю рассудок, но что я мог поделать? Я даже решился на самоубийство, но, посмотрите вокруг, как? Расшибить себе голову о стену, или заморить себя голодом? Первое я осуществить не смог. Пробовал, поверьте, пробовал. Несколько раз даже голову до крови разбил, но удариться так, чтоб насмерть, не смог. И тогда я решился на голодовку.

  Мы с Ульяной слушали и ужасались, на что способен доведенный до отчаяния человек. Она прижалась ко мне и лишь иногда вздрагивала всем телом, а профессор продолжал свое повествование:

  - Еду я выбрасывал в яму, там, в углу, - он махнул в темноту, - дыра, даже можно сказать щель. Использую как туалет, простите за подробность. Глубина, представить даже страшно, и шумит внизу что-то, похоже, что вода. Подземная река, думаю. Сколько лет я мечтал, чтоб вода размыла эти скалы и увлекла меня вниз... Ладно, пустое. Я старался, терпел, терял силы. И не только силы, а и силу воли... В конце концов я снова сдался. Невыносимо терпеть голод, когда перед тобой стоит миска с едой. В один из дней я просто набросился на еду и опорожнил миску в одно мгновение. Тут же открылась дверь и мне принесли еще еды и воды с такой ухмылкой, что я понял, они знали, что я не ем и все выбрасываю. Они просто ждали, когда я сломаюсь. И я сломался. Мне было очень, очень стыдно. Не перед ними, а перед самим собой. Но менять что-то оказалось поздно. Начинать голодовку снова не имело смысла, потому что я понял, что снова сорвусь.

  И тогда я решился на последний, отчаянный шаг. Я долго готовился, обдумывал каждый шаг, каждое движение. И вот однажды я напал на моего "кормильца". Он вошел как обычно с миской в руке, но я в этот раз стоял, прижавшись к стене у самой двери и оказался за спиной вошедшего. Я набросился на него сзади и что было сил ударил его кулаком в голову. Он дико заорал, но в следующую секунду я повалил его на землю и стал душить, обхватив волосатую шею.

  Я выл от восторга, как дикое животное, сжимая его шею. Наконец-то я хоть кому-то отмщу за все мои мучения. Я надеялся, что убью его и тогда...

  Уже представил, как острые копья пробивают тело и сердце, и все... этот многолетний ужас закончится. Раз и навсегда. Ха-ха, как наивно. Несколько чави вбежали в пещеру, вырвали из моих рук товарища и замолотили дубинками. Били долго и усердно, но так, чтоб я выжил. Они это умеют. И вот он я.

  До сих пор не могу понять, за что же Господь ниспослал мне такую кару. Это даже не девять кругов ада, как у Данте. Это гораздо страшнее.

  - Да, - сказал я тогда. - Это девять кругов Шарканара.

  Старик замолчал и отвернулся. Семен видел, как нелегко дается ему рассказ о давних событиях молодости, поэтому решил не торопиться с вопросами. О том, что случилось дальше, он мог только догадываться. И догадки были не из приятных. Ведь много лет зная Дэна, он никогда не слышал об Ульяне.

  Старик взял себя в руки, разгладил ладонями карту, невольно смятую во время повествования, и сказал:

  - Селение чави находится почти в середине первого эпицентра, под Жертвенной горой. Бот придется оставить где-то на окраине эпицентра. Там меньше вероятность, что его обнаружат.

  - Значит нам километров триста придется идти пешком.

  - Да.

  - С оружием и поклажей.

  - Да.

  - Ты думаешь, это реально? - не унимался Семен. - Если нам удастся освободить ее, а вряд ли мы сделаем это бесшумно, то столько же придется возвращаться обратно пешком, с погоней за плечами. Или ты считаешь, что нас просто отпустят?

  - Не надейся. Нам бы еще одного человека, чтоб в боте оставить. Он бы в нужный момент за нами подскочил. Хоть в самую деревню, - мечтательно сказал Дэн.

  - У нас этого человека не, - едва ли не по слогам произнес Семен. - А вполне мог бы быть, если бы ты рассказал свою историю еще на земле. Мы бы смогли проработать план действий гораздо лучше и не терять время на бесполезные поиски следов, потому что, оказывается, тебе известно, куда нужно направляться. Объясни, зачем было так все усложнять? Мы могли приземлиться сразу у эпицентра и не бродить пешком по буреломам.

  Старик насупился и ответил:

  - Столько лет прошло. Здесь все могло измениться. Лишь когда я убедился, что следы ведут к тому самому месту, я и решился тебе рассказать.

  - Ладно, будем думать, как справиться вдвоем.

  На минуту, а то и на две повисла тишина.

  - Чего мы плетемся? - наконец очнулся от раздумий Деэ. - Прибавь.

  Семен кивнул и добавил скорости, сделал кое-какие расчеты и сообщил товарищу:

  - Через семь часов будем на месте.

  Дэн тоже что-то прикинул.

  - Это уже будет вечер. Скорее всего уже стемнеет. С одной стороны нам это на руку. С другой...

  - Что ты имеешь ввиду?

  - Чави боятся темноты, - начал объяснять старик. - Ночью они практически не выходят из своих хижин, а если и выходят, то всего на несколько минут и с яркими факелами в руках. Ночью мы можем без опаски подлететь к эпицентру, но с другой стороны, ночью сложнее найти укрытие для бота.

  - Так может сразу рванем прямо в деревню, пока ночь, - предложил Семен. - Ты ведь знаешь, где содержат пленников?

  Старик покачал головой.

  - Я думал об этом, - сказал он. - Рискованно. Я был здесь очень давно, более сорока лет прошло. Сам понимаешь, срок не малый. И хотя, как мне кажется, чави не большие сторонники перемен, все же нельзя рассчитывать, что все осталось на тех же местах, что и сорок лет назад. Мы должны сначала понаблюдать за селением, а потом уже действовать. И Сергею нужно дать команду, чтоб поменял место и завис над эпицентром. Не стоит дольше нужного оставаться на поверхности.