Главной  его достопримечательностью  являлась  зона строгого режима на окраине, где отбывали наказание три тысячи  сидельцев.

       Зона именовалась у контингента  «красной»*,   являлось передовой в исправительной  системе   и курировалась  лично Министром Внутренних Дел, – генералом армии Щелоковым.

       В отличие от других, в ее оснащенных по последнему слову техники механических и прочих цехах, выпускается весьма нужная стране продукция:    рефрижераторы, передвижные ремонтные мастерские, а также автолавки. Часть из них потреблялась внутри, а другая  шла на экспорт.

       Руководили процессом вольнонаемные инженеры с техниками, а сборку выполняли  заключенными.  Доставляемые  туда  с необъятных просторов Родины, при наличии определенных навыков.

       Одним таким днем (был месяц май), в третьем цехе учреждения   случился простой.  С Горьковского автозавода, что на Волге, не пригнали партию  автомобильных шасси.

       По такому случаю администрация дала части зэкам выходной, оставив на рабочих местах  в ночную смену, пару  сборочных бригад,  для доводки уже собранных агрегатов.

       Те, зевая, расползлись по корпусу, имитируя трудовую активность, а вольнонаемный мастер вместе с вертухаем*   поднялись  в похожую на аквариум инструменталку,    где принялись играть в нарды.

– Ну что, Кулибин, айда?  –  понаблюдав за начальниками, сказал сухощавый зэка в  черной  робе  своему  напарнику,  с которым они  возились у одного из рефрижераторов.

– Погнали,–  цикнул слюной тот и, прихватив сумку с инструментами, оба  испарились.

       Имевший погоняло* «Кулибин»,  мотал  очередной срок за участие в банде, которая  специализировалась на угонах и продаже автомобилей, а его приятель, по кличке  «Шпалер» – за изготовление и продажу огнестрельного оружия.

       Оба отлично разбирались в технике, были у  администрации  на хорошем счету и косили под активистов*.

       Спустя  десять минут  пара проявилась под звездным небом  на открытой площадке за цехом.  Там   находились  ожидавшие своей очереди  всевозможные  узлы и агрегаты, расходные материалы, а также различный металлический хлам. Как на любом заводе.

       Поозиравшись по сторонам,  лишенцы определили на гравий свою сумку, а потом, кряхтя, выволокли из  кучи хлама металлическую сварную раму, с установленным на ней небольшим двигателем.

– Теперь давай винт, –  приказал Кулибин  напарнику, извлекая из сумки инструменты.

– Щас, – ответил тот и зарысил  к соседней…

       На  ближайшей к  цехам угловой вышке учреждения,  огороженного по периметру бетонными плитами и туго   натянутой за ним колючкой, нес службу   рядовой роты охраны  Алибеков. По национальности он был казах, служил второй год  и грезил о родном ауле.

       Сощурив узкие глаза, аскер* временами оглядывал свой сектор ответственности (тот был  от рабочей  до жилой зоны) и монотонно тянул песню.

       Она называлась «что вижу, то пою»,  как принято у  кочевых народов и чукчей.

       Пейзаж был, как всегда, обычным.

       В  цехах ухало, стучало и визжало, за  стеклопакетами оконных проемов  взблескивала огнями сварка.

       По другую сторону ограды светлели цветущие сады и темнели улицы городской окраины, за которыми  в ночь уходила степь с балками. На многие километры.

       Когда петь надоело, Алибеков  уставился в небо над зоной  и опупел:  со стороны  цехов,  кверху  цокотело что-то непонятное.  Вроде химерной  стрекозы с двумя на ней тенями.

       В следующее мгновение  он очухался и с криком  «стой билат!»  передернул затвор висевшего на груди автомата.

       А поскольку «стрекоза»  не реагировала на приказ,   дал предупредительный  выстрел вверх, а за ней очередь  по теням.

       Насекомое  чем-то брякнуло,  рушась вниз, в зоне истошно завыл ревун и загавкали в питомнике  овчарки…

       Поутру в учреждение  нагрянула комиссия из области, во главе с начальником ГУИНа* и  спец прокурором.

       Для начала она осмотрела место падения  летательного аппарата,      зафиксировав все под протокол и изрядно поудивлявшись  технической мысли исполнителей. А затем навестила  тех в лазарете учреждения.

       Кулибин лежал на койке с  подтянутой к кронштейну загипсованной ногой, а Шпалер  на второй,  с головой, обмотанной бинтами.

– Ну что, ребятки, ударились в побег? –  вкрадчиво поинтересовался  прокурор.

– Чего молчите? Отвечать! –  рявкнул полковник.

– Зачем вы так, гражданин начальник? – сделал  Кулибин обиженное лицо. – Мы только хотели немного полетать над зоной.

– Ну да, полетать, – добавил со своей койки Шпалер. – Типа  Икары.

– А эта курва с вышки стала  по нам пулять, –  продолжил Кулибин. – Мы будем жаловаться Генеральному прокурору.

– Ну, что ты прикажешь с ними делать? – развел руками начальник  покосившись  на прокурора.

– М-да, – пожевал тот губами. – Артисты.

       Прошло некоторое время и всем  воздалось

       "Икарам" впаяли дополнительный срок  и отправили валить лес за Уралом, мастеру цеха с вертухаем  впилили по выговору, а Алибеков получил десять суток отпуска.

       Историю эту я знаю из первых рук, от своего приятеля служившего в той зоне заместителем  начальника по режиму,  и даже видел тот  летательный аппарат.  Правда, на фотографии.

Примечания:

Красная зона –  исправительно-трудовое учреждение, где вся полнота власти принадлежит администрации.

Вертухай – охранник (жарг.)

Погоняло – кличка (жарг.)

Активист – заключенный, сотрудничающий с администрацией.

Аскер – солдат (тюрк.)

ГУИН – Главное управление исполнения наказаний

Юдифь

Эта история, вызвавшая в свое время немало людских пересудов и профессиональный интерес оперативников, произошла в городе Стаханове на Луганщине, где я в бытность служил заместителем прокурора.

       И героем ее был не матерый преступник-рецидивист, а хрупкая молодая женщина. Но женщина необычная. Таких ни я, ни мои тогдашние коллеги, в своей практике не встречали.

       Как известно, материалы многих нашумевших дел, журналистами и писателями ложатся в основу их произведений детективного жанра. Но, к сожалению, в нашем провинциальном городе их тогда не случилось, а жаль. Это, как раз, такой случай.