Это был абсолютно точный реалистический прогноз: если бы именно через 10 лет, к февралю 1941 года, оборонная промышленность СССР не вышла на уровень передовых стран, вряд ли наша страна смогла бы устоять через несколько месяцев под натиском гитлеровской Германии. Советских людей просто истребили бы или превратили в рабов немецких «сверхчеловеков».
Но для развития тяжёлой промышленности нужны большие средства, которые советская страна не могла получить в виде долгосрочных кредитов от других стран в условиях экономической и политической блокады. Эти средства не мог дать отечественный частный капитал, который ищет скорого возврата средств и не торопится вкладывать их в тяжёлую промышленность, без которой нельзя построить и лёгкую промышленность. Это мы видим и сегодня, когда огромные капиталы, получаемые нефтегазовыми олигархами, не вкладываются ими в реиндустриализацию нашей страны, а вывозятся за рубеж. Поэтому единственным источником средств для индустриализации могло быть только сельское хозяйство. Его продукция и другое сырьё могли быть проданы за границу в обмен на промышленное оборудование. А мелкое крестьянское хозяйство тогда было малопроизводительным из-за примитивных средств обработки полей (соха или плуг на гужевой тяге). Это вынуждало начать процесс ускоренной коллективизации села для создания крупного товарного сельского хозяйства в увязке с индустриализацией.
В процессе этих преобразований, при которых широко использовалось государственное принуждение и репрессии, особенно при ликвидации кулачества как класса, сформировалась сталинская модель командно-административной системы и централизованно планируемой экономики с минимальным использованием рыночных форм. Сегодня в ряде серьезных исследований этого периода даже авторами левой ориентации высказывается мнение об упущенной возможности использования более мягких методов, исключающих массовые репрессии и подавление инакомыслия при строительстве социализма. Думается, что личностные качества главных политических акторов того периода в сочетании с внутриэкономическим положением и внешним давлением вряд ли давали возможность изменить проводимый курс. Такого же мнения придерживается известный историк и писатель Юрий Жуков, глубоко исследовавший сталинский этап развития страны с использованием архивных источников[7]. Народ верил в дело, которому отдавал силы, доверял власти и не сомневался в правильности избранного пути. Да, это потребовало больших жертв, иногда неоправданных, и усилий, но советский народ понимал, для чего надо было делать эти усилия, и с энтузиазмом выполнил все поставленные задачи. К 1940 году страна стала индустриальной державой и вышла на первое место в Европе и на второе место в мире по уровню промышленного производства. Нынешние либералы в нашей стране, повторяя зады империалистической пропаганды периода «холодной» войны, твердят о слишком большой стоимости этого прорывного скачка в развитии советской страны, в частности, кроме жертв ликвидированного класса кулачества, о миллионах жертв голода в стране в 1931–1932 гг. На Украине националистические власти обвиняют Советскую Россию в «голодоморе» и геноциде украинского народа в те годы. Новейшие исследования, проведенные объективными авторами[8], показывают, что главной причиной постигшего страну в 1931–1932 гг. голода были сильная засуха и неурожай, которые случались и раньше в России даже до революции, приводя к голоду в обширных районах страны, а беднейшее крестьянство, которое составляло большинство населения страны, страдало от нехватки продовольствия ежегодно. Засуха и голод были регулярным и массовым явлением в Российской империи, о чём хорошо знал Столыпин, в отличие от нынешних либералов. К примеру, в 1891–1893 гг. в России разразился голод, тем не менее Россия продолжала экспортировать зерно за границу. Вывоз продолжался даже тогда, когда из-за неурожая душевой сбор стал 14 пудов при критическом 19,2 пуда. В начале XX века голодными были 1901–1902, 1905–1908 и 1911–1912 гг. В частности, в 1905–1908 гг. голодало от 19 до 20 губерний, а в 1911–1912 гг. голод охватил 60 губерний, на грани смерти находились 30 млн человек (17–18 % населения России). Единственным исключением был 1913 год, тогда Россия собрала рекордный урожай зерновых – 86 млн тонн.
О реальном положении в дореволюционной России в этом отношении ярко рассказывается в статье классика русской литературы Льва Николаевича Толстого «О голоде», написанной им после посещения черноземных уездов Тульской области: «Употребляемый почти всеми хлеб с лебедой – с 1/3 и у некоторых с 1/2 лебеды – хлеб чёрный, чернильной черноты, тяжёлый и горький; хлеб этот едят все, – и дети, и беременные, и кормящие женщины, и больные… Чем дальше вглубь Богородицкого уезда и ближе к Ефремовскому, тем положение хуже и хуже… Хлеб почти у всех с лебедой. Лебеда здесь невызревшая, зелёная. Того белого ядрышка, которое обыкновенно бывает в ней, нет совсем, и поэтому она несъедобна. Хлеб с лебедой нельзя есть один. Если наесться натощак одного хлеба, то вырвет. От кваса же, сделанного на муке с лебедой, люди шалеют. Здесь бедные дворы доедали уже последнее в сентябре…»[9] Даже в урожайные годы собственных запасов большинству крестьян хватало, в лучшем случае, до февраля. А затем они шли в долговую кабалу к помещикам и зажиточным соседям – к кулакам. В России дореволюционного времени экспортировали хлеб, который возделывали для помещиков полуголодные крестьяне. Вот почему Л. Н. Толстой тогда сказал: «Народ голоден оттого, что мы слишком сыты».
Так что здесь мы можем только согласиться с утверждением, что история не знает сослагательного наклонения. Ссылки на строительство социализма на Кубе без использования репрессивных методов в условиях соседства с самой мощной империалистической державой при 60-летней блокаде с её стороны не учитывают тот фактор, что почти 30 лет развития кубинского социализма там опирались на мощь и поддержку социалистического лагеря, возглавлявшегося СССР. Советский Союз не имел подобной поддержки в первые десятилетия своего развития и вынужден был готовиться к возможной империалистической агрессии со всех сторон. Как бы ни критиковали сегодня Сталина за его репрессии и диктаторский режим, но нельзя отрицать тот факт, что его стратегическая линия полностью оправдала себя при всех его тактических просчётах. Без этого СССР не смог бы победить в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, и сегодня весь мир бы выглядел иначе, находясь под пятой фашистской мегаимперии. Тем не менее, антикоммунисты и антисоветчики и сегодня при малейшей возможности ругают сталинскую модель социализма за его якобы «геноцид против своего народа», «кровавые массовые репрессии», «уничтожение крестьянства», «ГУЛаги и принудительный труд», «насаждение страха в обществе и подавление всякого свободомыслия», результатом чего стала слишком большая цена создания мощного социалистического государства. Эти недостатки они считают характерными чертами социализма и коммунизма вообще. При этом они лицемерно умалчивают о стоимости для страны перехода от социализма к бандитскому капитализму в 1990-е годы. Некоторые либеральные авторы исчисляют человеческие потери страны от сталинских репрессий различными придуманными цифрами десятков миллионов людей. При этом они замалчивают тот факт, что восстановление капитализма в России в «лихие 90-е» обошлось нам потерей от 13 до 20 млн человек, главным образом, как разность между рождаемостью и смертностью за этот период. Ведь в результате реформ возросло число умерших и погибших в войнах, бандитских разборках, террористических актах, от болезней, голода и самоубийств.
Изданы исследования ряда авторов, которые на основе изучения архивов показали действительные масштабы репрессий за годы советской власти. Последние данные были приведены уже в постсоветской России 2 августа 1992 года в пресс-центре Министерства безопасности Российской Федерации генерал-полковником Краюшкиным, который сказал, что с 1917 года по 1990 год было репрессировано 3 млн 853 тыс. 990 человек, в том числе 827 995 человек было приговорено к расстрелу за контрреволюционные преступления. В годовом исчислении больше всего было расстреляно в 1937–1938 гг. Главную роль в том сыграли закулисные интриги ведомств и лиц в партийно-государственной верхушке страны, в том числе в армии и спецслужбах, карьеризм, подсиживание, сведение счетов, ведомственная групповщина, «полезная бдительность», провокационное доносительство бывших контрреволюционеров против «красных», обывательские личные счёты, а не злая воля Сталина. В этих условиях и вырастала власть бюрократии из рабочего класса.
