Орлан посадил меня к себе на колени и нежно поцеловал.

— Повезло мне с тобой, — счастливо вздохнула я.

— А уж как мне с тобой повезло, — засмеялся муж, гладя меня по голове.

Роды начались неожиданно, за 2 недели до срока. И были очень болезненными и стремительными. Я проснулась в 2 часа ночи с криком от боли. Постель была мокрой от отошедших вод. Было ощущение, что ребенок вот-вот выйдет.

— Что случилось, что такое? — переполошился Орлан, включая свет.

— Зови Ягиню! Я рожаю!

— Как?! Уже? — муж подскочил, надел халат. — Давай, я тебя в медицинский модуль отнесу.

— Нет, не трогай! — закричала я в ужасе. — Малыш уже выходит! Уже сейчас! Зови!

— А че нас звать-то, мы сами пришли, открывайте, — послышался веселый голос Ягини за дверью.

Орлан открыл. Вошли Ягиня, Дирта и несколько медсестер с инструментами, пеленками и тазом, наверное, с водой.

— Вы что, знали? — поразилась я. — Почему не предупредили?

— А зачем нашей мамочке лишние волнения? Щас быстренько родим и дальше спать пойдем, — улыбалась как ни в чем ни бывало свекровь.

Но быстро родить не получилось, несмотря на то, что головка уже упиралась в тазовые кости и была видна снаружи, выходить на свет Божий наша Любомира не спешила. Хотя вроде бы не мешало ничего. Я промучилась почти 3 часа, плача от ужаса, боясь, что малышка задохнется, молилась всем богам. Даже Дживе с Тархом от отчаяния. Мама так и вовсе лично с Глории прилететь успела и уже с час держала руку на животе, давая сил внучке выжить.

— Зови отца, — наконец попросила мать Ягиню.

Та вышла и через несколько секунду вернулась с мужем. Орлан подошел к постели, левой рукой сжал мою руку, правую положил туда, где сейчас была головка девочки, закрыл глаза, что-то зашептал на непонятном языке, мне показалось, что я слышала эти слова раньше. Но вот где, вспомнить не могла.

— Тужься!

Чужим хриплым голосом приказал Орлан, и я, собравшись с силами, постаралась вытолкнуть из себя непослушную дочь. Ребенок наконец пошел. Медсестра слегка потянула малышку на себя, помогая мне, и подняла рожденного ребенка вверх, показывая всем, а затем торжественно передала в руки отцу. Раздался первый крик Любы, ставший музыкой для моих ушей. Из глаз покатились слезы облегчения. Орлан положил дочь мне на грудь.

— Ты справилась, любимая! Умница, молодец! Благодарю тебя за эту красавицу! Императрицу! — муж поцеловал меня в лоб, боль в теле сразу уменьшилась.

— И тебе спасибо, милый!

Я смотрела на мужа с искренней благодарностью за дочь. У нее были белые, кудрявые, как у отца, волосы и, как у него, сиреневого оттенка глаза.

Ягиня забрала девочку, обрезала пуповину, стала обмывать. Через 10 минут мой организм пришел в норму, как будто и не рожала еще, и мама помогла. Я шепотом попросила сделать энергетическую перевязку маточных труб повнимательнее, чтобы ближайшие лет 6 неожиданностей не было. Мать понимающе кивнула. И все сделала, как выразилась, с гарантией ровно на 6 лет.

Я ушла в душ. А когда вернулась, нам уже поменяли матрас на постели и принесли колыбель, в которой спала еще Маша. Орлан сидел в кресле у колыбели, держал Любомиру на руках и смотрел на нее с улыбкой, как на чудо чудное. Впрочем, для него она им и была, да и для меня тоже.

— Она прекрасна, — выдохнул он, улыбаясь.

— Еще бы. После всех наших стараний иначе и быть не может.

Я взяла дочь у мужа и тоже ею полюбовалась: носик пуговкой, брови дугой, длиннющие черные ресницы.

— Красотулечка. Любомирушка. Счастье мамино!

Я поцеловала спящую малышку в лоб и положила в колыбель.

— А что ты читал, чтобы я разродилась? — спросила я, ложась в постель.

— Просил своих предков помочь.

— А на каком языке?

— На древнеарамейском, как ты? В порядке?

— Да, мое тело восстанавливается само минут за 10, еще и мама помогла.

— Я так благодарен тебе за дочь, любимая. Ты не представляешь себе, что для меня в моем возрасте стать отцом.

— Представляю, — вздохнула я, вспомнив про Олега, как он обожал Илюшу, Машу, и как мы были счастливы все вместе так недолго втроем.

Недолго, но эти годы навсегда останутся светлым пятном в моей памяти, светлым, несмотря ни на что.

— Тебе хорошо со мной? — спросил Орлан, обнимая меня и прижимая к себе.

— Очень, — честно призналась я.

Глаза слипались, я устроилась поудобнее в объятьях мужа. Такого родного, теплого, любимого.

Глава 80

Наутро мне явилась еще одна неожиданная грань главнокомандующего Антлании. Он оказался отцом-наседкой. Дочку мне давал лишь на кормление, а так и переодевал, и подмывал, и укачивал сам. Да притом так умело, будто Любомира у него пятая подряд. А не вторая спустя огромную кучу лет. Постоянно с ней разговаривал, да так ласково и нежно, что я диву давалась только, откуда в нем это умение общаться с младенцами. Вот уж не ожидала. Стал даже особо нежным к моим детям, чего раньше не наблюдалось. Чудеса, да и только! Сердце мое пело от радости. Здоровые, умные дети, любящий, заботливый муж, что еще для счастья нужно?

Однажды через месяц я проснулась ночью для кормления, но ни мужа, ни дочери в спальне не было. Я вышла на балкон, тоже нет. Сердце неприятно защемило, спустилась на этаж ниже в нашу гостиную — никого, в кабинете тоже никого! Но тут увидела Орлана с Любой на руках на балконе, он передал девочку какому-то мужчине. Присмотрелась, узнала Василевса, принца нагов. Именно он со своей стороны подписывал наш договор кровью. Деметриос лично договор ему отвозил. Именно за его сына отдадут однажды мою внучку Дашу, которая родится у Ярика и Лизы.

Василевс взял девочку, всмотрелся в ее лицо. Зачем-то осмотрел правую ручку девочки. Отдал ее обратно Орлану. Они пожали руки, и Василевс исчез. Сердце мое ухнуло вниз, я, не помня себя, бросилась в лифт, забежала в спальню, легла в постель, притворяясь спящей. Орлан тихо, неслышно открыл дверь, подошел к кровати и тронул меня за плечо.

— Любимая, — тихо и ласково позвал он. — Просыпайся. Любочка хочет кушать.

— Да, конечно, — я сделала вид, что проснулась, села и взяла дочку.

— А я спущусь в кабинет, мне нужно поработать с бумагами.

Муж поцеловал меня в лоб вышел.

Как только за ним захлопнулась дверь, я посмотрела на правую ручку дочери, сначала не увидела ничего, но потом пригляделась с внутренней стороны на запястье, а у Любочки вены синие выделяются формой руны Чернобога. Куриной лапкой трехпалой. Я вскочила с постели бросилась в комнату Ярослава, по-прежнему бывшую на нашем этаже, уходить на этаж матери он не захотел. Принялась стучать без перерыва.

— Иду, — довольно скоро ответили мне, — матушка?

Удивился заспанный парень, выглянув за дверь.

— Можно войти?

— Конечно!

Парень пропустил меня в спальню.

— Что случилось?

— Покажи правую руку.

Парень протянул правую руку — так и есть. На запястье та же руна из вен.

— Этот знак, он у всех его детей, независимо от того, в чьем бы теле он ни перерождался? — трясясь от ужаса, спросила я.

— Да. Это символ рода, — кивнул парень.

— Он только у кровных детей?

— Да. Говорю же, это символ принадлежности к роду. Кровной принадлежности, — терпеливо пояснил парень.

Я рухнула в кресло, зажав рот рукой. Не зная, то ли плакать, то ли смеяться. Якик опустился передо мной на колени, осмотрел ручку Любомиры. Подержался за нее, прикрыв глаза, и изрек:

— Да у нас с ней кармическая связь. Она моя сестра. Я не знал, что это он, матушка. Клянусь!

В глазах парня был ужас.

— Подержи-ка сестру, — вздохнула я, передавая Любомиру будущему зятю.

Встала и отправилась в кабинет. В голове, как ни странно, не было ни одной мысли. Я-то призывала Златку, то вновь погружала в тень.

— Что же ты молчала, Майюшка? Где же ты была, Златогорушка? — обратилась я к своему воплощению.

Оно пристыжено молчало.

Орлана не было в кабинете, он работал в кабинете на балконе. На свежем ночном воздухе.