— Доброе утро, государыня, — отчеканил Орлан, выпрямившись передо мной, как струна.

— Доброе утро, Орлан Александрович, — улыбнулась я. — И вольно. Для Вас я более не государыня, и охранять меня здесь не от кого, да и вообще не генеральское это дело.

— Мое дело — исполнять приказы своего императора, — беспристрастно ответил генерал.

— Спасибо Вам, что спасли.

— Рад был служить, государыня, — отчеканил генерал, словно издеваясь.

— Я Анту больше не жена, следовательно, и Вам, Орлан Александрович, не государыня.

— Ошибаетесь, государыня, Велес с Ягиней не давали Анту благословение на новый брак, да и не просил он его и, смею предположить, не попросит.

— Отчего же? — поинтересовалась я.

— Он любит Вас, государыня, он очень переживал Вашу смерть.

— О да, боюсь даже представить, как и с кем!

— Ваш сарказм неуместен, государыня. Посмотрите его память, все увидите, если словам не верите.

— Ой не, не, я дюже брезгую.

Я развернулась и пошла на кухню. Орлан проследовал за мной.

— Ты что, теперь моя тень?

— Хоть чугунком зови, государыня, лишь бы не в печь.

— А если в печь, что тогда?

Я резко развернулась, протянула руку, объятую огнем Семаргла, к генералу. Он даже не моргнул, но сдержанно кивнул:

— Воля твоя, государыня, — покорно склонил голову генерал.

Глава 66

Весь день я провела с детьми, играя, общаясь. Наслаждаясь чудесным днем. Орлан все время держал меня в поле зрения. Когда пришла пора ложиться спать, я вышла из ванной и увидела, что Орлан стелет себе в моей комнате на диване, одет он был уже в одни шорты.

— Это что еще за новости! — возмутилась я. — Приказано охранять, так идите за дверь и охраняйте.

— Я должен держать Вас в поле зрения, государыня.

— Что, и спать не будешь?

— Вы уснете, усну и я. Вы проснетесь, я проснусь.

— Я в доме своего отца, генерал! Мне здесь ничего не угрожает. Или что, он боится, что я той же монетой ему отплачу, перед первым встречным ноги раздвину? Так передай ему, что по себе людей не судят. Пусть к Золушке своей охрану приставляет. Не его печаль теперь, с кем ночи свои делить буду!

— Ошибаетесь, он все еще Ваш муж.

Орлан лег на диван и укрылся простыней.

— Как у вас оформляют развод?

— Об этом должны договориться ваши отцы.

— Хорошо, я думаю, Велес пойдет мне навстречу.

Я скинула халат и юркнула в постель в черной прозрачной сорочке. Олег очень любил доводить меня до умопомрачения, лаская языком или соски через этот тончайший материал. Меня словно током било.

Внизу живота тут же образовался тугой болезненный комок. Тьфу ты, как некстати вспомнила-то, а! Пришлось перейти в ардонийскую ипостась и охладить себе кровь до посинения почти.

— Император сейчас здесь, в Аюдаге. Одно ваше слово — и через 5 минут он будет здесь, — зевая, как бы между прочим заметил Орлан.

Я раздраженно фыркнула и отвернулась.

— Спокойной ночи!

— И Вам, государыня.

Мне показалась, Орлан улыбался.

Мне было не до смеха, накатила горечь от предательства, да, я понимала, что это случайность. Что он не хотел с ней зачать, это оплошность. Но как же унизительно. И мерзко.

— Все в жизни бумерангом прилетает, — услышала я тихий, спокойный женский голос у себя в голове. — Теперь ты знаешь, каково было мне все эти годы.

— Но я не знала, что он женат! Я бы и близко к нему не подошла, если б знала о тебе. Так, что все претензии, к мужу, пожалуйста.

— А они не знали, что ты жива. И винить их не в чем. Я же тебя не виню и его простила. Лиза должна была родится именно у вас, хоть меня это конечно и не приводит в восторг, но с кем бы и где бы ни гулял, возвращается всегда ко мне. Потому что мой и ничей больше. А ребенок, что ребенок, пусть будет. Есть тысячи шансов не выносить, не родить или родить мертвого. Поэтому, если ребенок все же появляется на свет, значит, на то воля Божия, значит, он нужен зачем-то этому миру. Мужа он у тебя не заберет.

— И вообще, чья бы корова мычала, ты отдалась моему убийце на второй же день, бессовестная, — возмутился в моей голове Тарх.

— Да вам-то какое дело вообще? Вам-то зачем этот клуб поддержки?

— Мы просто не хотим, чтобы ты глупостей натворила, — улыбнулась Джива в моей голове, — например, излишне очаровалась Люцифером. Разбуди память Майи, вспомни, как в гробу три дня лежала, задыхаясь, как рожала в жутких муках в Арарате. Как три месяца тряслась, как осиновый лист, его ожидая, как убегала, как умерла! Помни, не забывай! Нельзя тебе забывать этого! Майюшка, нельзя! Нельзя тебе оставаться здесь на Мидгарде. Возвращайся в чертоги Велеса к мужу.

— Жизнь моя, и решать мне самой позвольте.

— Ну, это конечно, — печально вздохнул Тарх, — спи сладко, малышка. Я очень рад, что ты жива.

— Я знаю, — ответила я с улыбкой и тут же уснула.

Мне снилось, что гуляю я по цветущему зеленому лугу, вдыхаю сладкие ароматы трав. И тут вижу — в белой рубахе ко мне идет Люций, развел руки, хочет меня обнять, улыбается. Такой красивый, притягательный. Я иду к нему, ускоряя шаг. Он тоже идет быстрее. Хватает меня за талию, приподнимает над землей, кружит, смеясь.

— Соскучилась? — спрашивает, улыбаясь.

— Нет, — честно признаюсь я. — Не трогай меня! Меня только почистили от тебя. Кого ты там на подселял, бессовестная морда?

— Всего лишь одного хранителя, маленького и безвредного, а так в тебе без меня черноты хватало. Ты ведь первый раз очищение проходишь, а натворила за свои годы уже много чего. Я никак не влияю на тебя, ты и так уже моя.

— Тогда сними заклятие со своего кольца и позволь мне его снять.

— Оно тебе не нравится?

— Мне не нравится ощущение рабства, что оно дает, и то, что я через него под твоим контролем. И то, что над моими девочками опасность через него. Доверяешь, сними, не принуждай ни к чему, если любишь, пожалуйста.

— Что ж, будь по-твоему, любимая.

Люций легко сдергивает с указательного пальца левой руки кольцо, зажимает в своей, и оно высыпается золой из его кулака.

— Так лучше, любимая? — спрашивает он, целуя мою руку.

— Да, лучше, — киваю я.

Хочу выдернуть свою ладонь из его рук, но он не дает, подносит к губам и начинает зацеловывать и облизывать каждый мой пальчик, прожигая меня страстным взглядом. Меня словно током бьет от этого действа, ноги подгибаются.

— Не надо, пожалуйста.

— Почему, ты же более не считаешь, себя женой Анта, ты свободна, ты хочешь меня, а я тебя. Так в чем проблема?

— Я не вступаю в отношения с женатыми мужчинами.

— Считай, уже разведен. Ты же знаешь.

— Так нельзя! Она твоя кармическая пара. Она тебя любит, а мы причиняем ей боль, я так не могу и не хочу!

— Я надеюсь, ты не думаешь всерьез, что она кристально верна мне все те тысячи и тысячи лет, что мы вместе, — усмехается Люций.

— Ваши взаимоотношения меня не касаются, это ваше личное дело. Я знаю лишь, что она твоя пара. Я помню, что она плакала, подписывая договор, она не хотела тебе отдавать мне. Я не хочу, чтобы она плакала из-за меня.

— Да-а! Хорошо тебя прочистили, я вижу! — усмехнулся Люций. — Такая правильная стала, я аж сам, ей-бог, себя устыдился.

Люцифер почесал затылок.

— И тем не менее сейчас у нее бурный роман с твоим внуком по Коляде Радогастом, я б этом знаю, и, как видишь, спокоен. И, кстати, одинок, тебя жду. И где ж справедливость тогда получается, а? Плачете по одному, а в штаны лезете к другому!

Люций подошел. Притянул меня к себе.

— Не могу больше! Хочу тебя!

Мужчина прильнул к моей шее и буквально впился в нее, покусывая, посасывая, облизывая. Его руки до боли сжимали меня.

— Не надо, пожалуйста, не надо, не так, не сейчас.

Я уперлась руками в плечи мужчины, пытаясь оттолкнуть. Но меня лишь крепче сжимали и лишь больнее кусали.

— Мне больно, остановись!

Вдруг резко и сильно зажгло щеку, и я открыла глаза. Увидела перед собой встревоженного генерала.