- Все будет в порядке, милостивая госпожа, - отвечал маленький человек, - если только доверитесь моим заботам.

   Графиня повернулась, собираясь разбудить мужа и спросить его совета, но гном сказал:

   - Вы вернетесь задолго до того, как он проснется. Вам не причинят никакого зла. Мы всегда чтили вашу расу, жили с ней в мире и дружбе на протяжении долгих веков и тайно оказали ей много добрых услуг.

   Графиня была добра и услужлива, поэтому, несмотря на слабое здоровье и усталость, она согласилась следовать за карликом. Она также боялась рассердить могущественных маленьких людей отказом и тем самым навлечь зло на свою семью. Она быстро накинула на себя плащ и приготовилась идти с гномом. Бесшумно ступая, он вел ее по залам и комнатам, пока они не оказались в маленькой круглой комнате с эркерным окном в башне на западной стороне замка, откуда по узкой винтовой лестнице спустились в сад.

   Стояла чудесная летняя ночь. Маленький проводник убавил свет фонаря, потому что луна и звезды освещали их путь, и так они молча шли вдоль подножия замковой скалы, под нависшими ветвями деревьев, осыпавших лепестками своих благоухающих цветов темные волосы графини. Наконец они подошли к выступавшей скале, немного в стороне от дороги, подножие которой было густо покрыто папоротником. Карлик раздвинул заросли, и графиня увидела узкий проход, который вел в самое сердце горы. Они вошли. Карлик снова прибавил свет фонаря; стали видны стены сводчатой пещеры, которая сначала была низкой и узкой, а потом становилась все шире и выше, пока они не оказались в просторном коридоре. Вскоре они подошли к двери и, когда та отворилась, вошли в комнату с хрустальными стенами, сиявшими, словно тысячи фонарей. Между остриями кристаллов метались бесчисленные маленькие ящерицы, тела которых казались сделанными из прозрачного изумруда; на головах у них были маленькие золотые короны, украшенные рубинами; и когда прелестные маленькие создания с сияющими диадемами ловко и легко скользили между хрустальными остриями, стены сверкали так странно, что графиня была поражена. Крыша этого зала казалась постоянно меняющейся картиной живых чудес. Огромные бело-голубые змеи с бриллиантовыми глазами и тонкими телами, прозрачными, как воздух, извивались бесконечными кольцами одна сквозь другую; и когда они двигались, сверкая, нежная музыка и пьянящий аромат наполняли хрустальный зал. Здесь, в этом подземном царстве, грех и вражда казались неведомыми. Существа, которые на земле сражаются и угнетают друг друга, жили здесь в дружеской близости. Такими прекрасными и милыми казались они графине, они смотрели на нее сверху вниз такими умными глазами, что ей захотелось, чтобы какое-нибудь из них приблизилось к ней, и она могла бы его погладить. Поглощенная видом этих чудес, она не заметила, что ее маленький проводник уже стоял в дальнем конце зала, открыв вторую дверь и приглашая ее войти. Наконец она увидела это и последовала за ним.

   Стены второго зала блестели гладко отполированной серебряной рудой, из которой росли цветы такой красоты, какой никогда не встретишь в земных садах. Они были вырезаны из драгоценных камней так искусно, что обманывали глаз и соблазняли наклониться над их чашечками, чтобы вдохнуть их аромат. Такая же гладкая серебряная руда образовывала мостовую, и свет, струившийся из огромного алмаза в центре потолка, дрожал тысячекратным отражением на серебряных стенах и драгоценных цветах.

   В этом зале собралось множество гномов. Все они были одеты просто, подобно тому, который был проводником графини; у всех были серьезные, мудрые лица и глаза, потускневшие от тревоги и горя. Когда графиня вошла, они низко поклонились, держа в руках маленькие колпачки с серебряными колокольчиками, которые, делая их невидимыми, позволяли им проделывать с людьми разные шутки. Теперь они вошли в третий зал, бывший спальней королевы. Под потолком этого зала парил золотой орел с распростертыми крыльями, держа в клюве четыре бриллиантовые цепи, на которых мягко раскачивалась кровать королевы. Кровать представляла собой один гигантский рубин, искусно вырезанный, и на нем покоилась на подушках из белого атласа умирающая королева этого волшебного царства.

   В этом месте царила мертвая тишина. Гольдемар, могущественный король гномов, стоял у рубинового ложа, погруженный в молчаливую скорбь. Его волосы и борода, блестящие, как серебро, ниспадали на мантию королевского пурпура; он снял с головы сверкающую корону и положил ее к ногам умирающей королевы. Его приближенные окружили короля, и, казалось, разделяли его горе.

   Графиня подошла к ложу. Там, на подушках из белого атласа, покоилось самое прекрасное существо, какое когда-либо видели ее глаза; она была меньше своих подданных, тогда как ее муж, напротив, превосходил их ростом; но ее фигура была удивительно изящной, она казалась сделанной из воска. Вокруг ее закрытых глаз и побелевших губ все еще витала улыбка молодости и доброты, а чудесные волосы обвивали все ее тело, подобно жидкому золоту. Графиня молча склонилась над умирающей королевой, прислушиваясь к ее дыханию, но тщетно. Ни один звук не нарушал торжественной тишины. Только золотой орел хлопал своими могучими крыльями, создавая поток прохладного воздуха в высоком помещении, так что розовое пламя мерцало в хрустальных сосудах и бросало дрожащие отблески на позолоту стен и на бриллиантовую корону у ног умирающей королевы.

   "Слишком поздно!" - подумала графиня, но сделала так, как велел ей ее маленький проводник, положив одну руку на лоб, а другую на грудь умирающей королевы, и в тревожном молчании ожидала результата.

   Медленно тянулись минуты, наполненные печалью. Графиня уже собиралась убрать руки, когда увидела, что глаза Гольдемара устремлены на нее с искренней мольбой, и у нее не хватило мужества лишить опечаленного короля его последней надежды; поэтому она позволила своей теплой руке еще немного задержаться на неподвижной фигуре. Внезапно, - было ли это реальностью или только ее фантазией, - легкая дрожь, казалось, пробежала по неподвижному телу, затем второй раз, и третий; слабо, очень слабо, но сердце снова начало биться.

   Графиня склонилась над королевой и прислушалась к ее дыханию. Нежное и сладкое, подобное благоуханию цветов, дыхание ощущалось над прекрасными полуоткрытыми губами, жизнь снова окрасила нежное лицо легким румянцем. Не отблески свечей и рубиновых огоньков вызвали румянец, заливший теперь ее лицо; это была жизнь, настоящая жизнь. Наконец она открыла глаза, приподнялась и удивленно огляделась.

   - Я все еще с вами? - сказала она мужу, с восторгом смотревшему на нее, когда она протянула ему свою мягкую белую руку. - Что случилось? Скажите мне.

   Гольдемар указал на графиню.

   - О, моя избавительница! - воскликнула королева, удивленно поворачиваясь к благородной даме, - как же мне отблагодарить вас?