Новогодняя

За окнами высокой многоэтажки хлопьями валил снег, заметая улицы, деревья, дома и спешащих прохожих. За пять часов до Нового года, 31 декабря город кажется безжизненным, его улицы пустеют, собирая друзей и родных вокруг столов, ломящихся от разных вкусностей.

В доме 31 на улице Зеленой приготовления к Новому году шли полным ходом. Из кухни просачивались в комнату невиданные ароматы, от которых у папы и Лёшика текли слюнки. Мама готовила плюшки и трехслойный торт с изображением Деда Мороза, поэтому вход на кухню был запрещен. На праздничном столе уже стоял салат оливье, выложенный в форме елочки и обильно посыпанный укропом, вокруг которого, облизываясь, ходили папа и Лёшик. Но строгое мамино «Это на Новый год!» не давало возможности полакомиться любимым салатом.

– Почему я должен терпеть? Я есть хочу! – надув щеки ворчал Лёшик, прислушиваясь к слабому урчанию в животе. – И вот это, – он ткнул пальцем, оставив глубокую дырку в одной из котлет, которые приготовила мама, чтобы мужчины перекусили. – Я есть не буду!

– А ты полностью готов к Новому году? – спросил папа.

– А что к нему готовиться-то?

– Например, подарки нам с мамой приготовить.

– Я? Это же Дед Мороз дарит подарки. Он пусть и готовит!

– Ну, чтобы у Деда Мороза получить подарок, нужно стишок прочитать. На табуретке. – усмехнулся папа.

– Еще чего! Нет такого закона, чтобы заставлять детей читать стихи. Тем более на табуретке. И почему на Новый год я должен есть мандарины, оливье и смотреть как вы пьете шампанское? – вызывающе спросил Лёшик, делая очередной круг вокруг стола.

– Это традиция. – ответил папа, взял котлету и упал на диван, смачно ее жуя.

– И что за традиция такая?

– Это то, что наши предки привыкли делать, а мы повторяем за ними. Ну, например, оливье. – папа засунул в рот последний кусочек котлеты. – До революции это было изысканное блюдо. Его подавали в самых дорогих ресторанах, даже цари его ели.

Лёшик с сомнением покосился на укропную елочку.

– Да ладно. Цари ели картошку с докторской колбасой? Понимаю, если бы вместо колбасы там была икра. Черная.

– Ну ты почти прав. – папа закинул последний кусочек котлеты в рот. – Раньше в оливье клали паюсную икру, раковые шейки, перепелов и подавали к нему оригинальный соус.

– Ну ничего себе! – Лёшик потрогал укропную посыпку, проверяя съедобный ли вообще оливье на его столе. – А мы что, хуже царей? Почему мы едим его с колбасой?

– В советское время многое изменилось. Магазины были пусты и люди делали салаты из того, что могли достать. Тогда выдавали пайки на работе, так сказать, к празднику. Это был строгий список продуктов. Поэтому перепела заменили на колбасу, а раков на морковку и горошек. – папа взялся за вторую котлету.

– А мандарины? Это же, вроде, тоже не русский фрукт. – Лёшик схватил оранжевый фрукт, начав мять его в руках так, что по пальцам стал течь сладкий сок.

– Нет, мандарины растут в Абхазии. Это не так далеко. Поспевают они точно к Новому году. Хотя в советское время это можно было считать деликатесом. Ведь другие фрукты были редкостью.

Лёшик очистил мандарин, засунул половинку его в рот и с набитым ртом спросил:

– А почему Новый год мы празднуем сейчас? Тоже традиция?

– Не такая давняя. – сказал папа. – Раньше Новый год праздновали по крестьянскому календарю. Когда заканчивались работы и приходило время сбора урожая. То есть 1 сентября. А до этого Новый год праздновали 1 марта.

– Помощники! – раздался мамин голос с кухни. – Кто идет помогать носить все на стол?

– Я иду. – крикнул Лёшик и, прибежав на кухню первый, похвастался. – А я знаю, что Новый год раньше был 1 сентября. И можно было не идти в школу, а праздновать!

Мама улыбнулась.

– Не совсем так. Раньше Новый год не был праздником. Просто отмечали дату начала Нового года. На полях было самое время уборки урожая, некогда было праздновать.

– Поэтому и сделали Новый год зимой? Чтобы можно было отдыхать? – спросил Лёшик, унося в комнату стопку тарелок. Прибежав обратно он спросил. – Зимой ведь интереснее запускать фейерверки, кататься на санках?

Папа щелкнул сына по носу.

– Нет. Петр Первый съездил в Европу, посмотрел, что у них Новый год отмечают 31 декабря и решил сделать и у нас так же. И традицию праздновать, устраивать фейерверки и наряжаться в костюмы тоже привез из-за границы. У нас такой традиции не было.

– То есть это вообще все не наше? Может заведем новую традицию? Есть мороженое на Новый год. Будет у нас торт из мороженого, салат из мороженого, молочные коктейли? Не хочу я есть это оливье, надоело.

– Нет уж. Зря я все это готовила?! Иди, неси пирожки на стол. Только аккуратно, они горячие. – мама дала Лёшику большую тарелку, до верху усыпанную пирожками и плюшками. – И посиди в комнате, у нас важный разговор. – И она заговорщицки подмигнула папе.

Лёшик пришел в комнату, поставил тарелку на стол, схватил ароматный пирожок, но тот оказался настолько горячим, что Лёшик обжег палец и от неожиданности отпрыгнул в сторону, налетев на елку. Елка покачнулась, но устояла. Только верхушка продолжала качаться из стороны в сторону. Методично, словно маятник, качалась и пятиконечная золотая звезда, с бисером разноцветных камешков по кругу. В какой-то момент она качнулась и, не удержавшись, сорвалась вниз. Сама звезда осталась целой, но вот краешек ее откололся и лежал теперь рядом.

– Ну и ладно. – подумал Лёшик. – Все равно не новая была. Каждый Новый год висела там, замотанная скотчем. Сейчас возьму скотч, и папа примотает ее обратно. Покопавшись в ящике стола и достав синий скотч, пошел он просить папу о помощи. Дверь на кухню была прикрыта и Лёшик заглянул в щелку.

В середине кухне, спиной к двери, стоял Дед Мороз! Красная шуба свисала до пола, на голове была большая красная шапка. Мама в этот момент и подвязывала шубу Деду Морозу длинным белым поясом.

– Ура! Дед Мороз! – Лёшик сунул скотч в карман, чтобы не мешался, радостно распахнул дверь и ворвался в кухню. – Дед Мороз повернулся и Лёшик увидел, что это папа. На столе лежала еще не надетая белая борода, а посох стоял, прислоненный к стене.

Лёшик от неожиданности остановился, растерянно переводя взгляд с папы на маму. Папа попытался отвернуться, подавая маме знаки, чтобы дала ему поскорее бороду. Но Лёшик уже все видел! Он видел, что Дед Мороз был ненастоящий, что это папа переоделся в костюм.

Стало очень обидно. Он вспомнил, как подрался с Вовкой из-за того, что тот говорил, будто Деда Мороза не существует, что подарки приносят папа с мамой. Он искренне верил, что подарки приносит только Дед Мороз! А тут оказывается, что Вовка был прав! Что все это обман!

Слезы сами наворачивались на его глаза, предательскими каплями скатываясь по его щекам. Лёшик сделал пару шагов назад и выбежал из кухни. Схватив куртку, он выскочил во двор. Снег кружил вокруг него и было уже не понятно, это слезы или снег застилает глаза. Сев на скамейку напротив большой горки, он рукавом вытер слезы. Сверху, из окна его квартиры, смотрели встревоженные папа и мама.

– Не пойду! – решил Лёшик. – Они меня столько лет обманывали! Не пойду домой! Пусть волнуются! Я замерзну, а им станет стыдно, что они обманули меня! – Насупившись, он продолжать сидеть на скамейке, демонстративно, отвернувшись от окна.

Начинало подмерзать, новогодний мороз стал щипать за нос, за руки, раскрашивая щеки в красный морозный цвет. Лёшик уже собирался идти домой, как вдруг услышал какое-то гудение. Не понимая откуда идет звук, Лёшик встал и начал оглядываться по сторонам. Как-будто звук шел сверху. Но погода сегодня явно нелетная, да и новогодняя ночь, кто может по ночам летать над городом? Звук становился все громче, и скоро среди бесконечно падающей пелены белого снега стали пробиваться пучки черного дыма, сопровождающиеся яркими всполохами огня и жестким, скрежещем звуком.