Каждое утро весь ритуал повторялся, как кадр из фильма, в котором забыли выключить перемотку. Конечно, она никогда не слышала про Change Management, не читала книг по психологии, не пыталась изменить прошлое и не шла с верой в будущее. В ней умещались честно заработанные 123,7 кг, и при этом она себя прекрасно чувствовала.

Зиночке была чужда мотивация, она ничего не знала про импульсы и дивергентное мышление. У нее не было инстаграма, как, впрочем, и телефона. В общих чертах, Зиночка знала про блогинг (спасибо соседке Нюрке, которая все время пыталась просветить Зиночку), но это все было ей неинтересно.

Единственным существом во всем мире, которое вызывало у нее детский восторг и бурю эмоций, был ее кот, гроза всех троещинских прикормленных Зиной кошек. Каждый год в честь его дня рождения она запекала лучшую рыбешку, которую находила в морозилке, и торжественно восседая на лавочке у подъезда с именинником на руках, кормила не только будущих его женщин, но и залетных бродяг. Это событие было для Зиночки перерождением и загрузкой на следующие 364 дня.

Были те, кто помнил ее другой. Когда-то Зиночка была смеющейся милой девчушкой из соседнего подъезда. Гордость родителей, лучшая шахматистка района, главная по прыжкам на скакалке. Никто не понимал, куда с годами пропала ее улыбка, искры в глазах и ямочки на щечках. Она будто усохла, пожухла, съежилась. При взгляде на Зину хотелось бежать не оборачиваясь, а потом внушать себе, что эта встреча была ночным кошмаром. Весь ее вид отторгал и отнимал шанс на счастливый конец.

В школе Зиночка была заводилой, а в институте производила фурор. У нее первой из всех однокурсниц появился муж, а с ним и страх быть избитой. Конечно она не мечтала об алкоголике, но с таким же мужем жила и ее мама, поэтому Зиночка решила понять и простить. С ним же к ней пришли закомплексованность, обида, лишний вес и «вечный синяк» под правым глазом. Она мирилась с изъянами Костика года два, но, в конце концов, ее терпение лопнуло. Зина ушла не прощаясь.

Стремительно появился и второй. У него были припасены для Зиночки два джентльменских набора: сифилис и урок. Первый она лечила долго и мучительно, второй усвоила, когда вместе с Костиком из ее жизни ушел и золотой кулон, подаренный бабушкой своей любимой внучке. Зина зареклась на любовь.

Спустя год напряжение спало, и третьим любимым мужем стал Павлик. Окно Павлика выходило на старое здание дома Зиночки, и каждый день он имел удовольствие наблюдать за ее жизнью. Долго ухаживать не пришлось: через три с половиной дня Павлуша уже пил чай с грушевым вареньем у нее на кухне. Он читал в мужских блогах, что дамы любят жалеть, поэтому рассказал новой пассии о тяжелом детстве, папе-алкоголике, нервной и забитой маме, потом хвалился, что следит за питанием, не курит и не пьет. Говорил о любви и безумии, о страхе и тщеславии, пытался шутить и все время поглаживал Зиночкину коленку.

Она смотрела в его серо-зеленые глаза и понимала, что тонет в них, пока сам Павлик все больше заполнял собой ее мысли и желания. «Он самый лучший мужчина из всех, кого я встречала», – думала она, и появившиеся мурашки это подтверждали. Единственное, что «забыл» упомянуть Павлуша, это маленький штришок в его безупречной биографии.

Уже около года он ловил кайф от разливающегося тепла по венам. В эти моменты ему было хорошо: он начинал понимать смысл личного счастья, готов был радовать весь мир, вот только мир не был готов к Павлику. Наркоту он любил и отказываться от нее не хотел.

Счастье закончилось, не успев начаться. Павлуша познакомил ее с нежеланием жить и чувством разочарования, а еще сделал просто космический подарок – вызвал суицидальные наклонности.

Рано утром, не изменяя себе и жизни, Зина стояла на краю крыши. Она смотрела на город, в котором прошло ее детство, в котором зародилась ее вера в себя, где она радовалась своим первым победами, проживала свои первые привязанности. В то же время она смотрела на город, в котором все это сменилось угнетениями, болью, слабостью, одиночеством и предательством.

Она не боялась предстоящего полета. Ей хотелось прекратить то, что все это время ее ломало.

Она вглядывалась вниз, пытаясь представить свой полет. Время шло: минута, две, три, четыре… Зиночка пыталась надышаться. Ей казалось, что воздух зажимает ее в тиски: голова кружилась, колени дрожали, хотелось закричать и освободиться. Она уже практически решилась, но тут ее взгляд зацепился за того, кто точно не предаст.

Зиночка нашла себе четвертого. Она сразу почувствовала, что именно он подарит ей шанс на спасение, умиротворение и безмятежность. Он никогда не будет пить, курить, колоться. Она поняла, что теперь ее жизнь принадлежит ему. Красивому голубоглазому коту.

Прошло больше десяти лет с того самого дня, когда Зиночка обрела счастье внутри себя. День ее спасения был обведен во всех календарях, которые висели в доме. Пятое марта отмечалось на уровне Нового года, Пасхи и Дня независимости. Это был день ее второго рождения. Зиночка говорила, что 5-го Марта родилась ее душа, обретя надежду и готовность к жизни. Остальное было уже неважно.

Герои:

Туманов Юрий Яковлевич и совсем незнакомая девочка

Город: Херсон, Украина

Все происходило под звуки:

Шура Кузнецова – Молчи и обнимай меня крепче

Счастье было…

Старость – самое неожиданное, что поджидает нас в жизни.

Лев Троцкий

– А ты будешь смотреть со мной фотографии? – спросила меня незнакомая маленькая девочка.

Я уже собирался ей хоть что-то ответить или объяснить всю курьезность заданного вопроса, но вдруг понял, что у меня просто нет на это сил.

Каждый день, вот уже 4 года, я сижу на этой лавочке. Она моего любимого зеленого цвета. Эта лавочка стала моим личным оазисом. Я не хочу, чтобы на ней сидел кто-то кроме меня, поэтому стараюсь приходить как можно раньше. Я знаю, здесь у меня есть выбор. Я могу сам решить, в какое время занять эту лавочку.

– Так что, будешь или нет? – девочка не отставала и все время тыкала мне в колено что-то острое и неприятное.

– Дядя…ау, – девочка не унималась.

– А давай ты мне расскажешь, что на них? – я, наконец, вынырнул из размышлений.

Девчушка положила мне на колени что-то квадратное, плотное и увесистое.

– Листай, – сказала она.

Я опустил голову и прикоснулся к обложке. Как долго мои руки не держали фотоальбом. Мне хотелось все рассмотреть, пощупать, понюхать… Я водил пальцами по углам страниц, пытаясь выяснить, насколько они острые. Мои ладони не прикасались к настоящей фотографии уже четыре года. Те самые четыре года, что я сижу на этой лавочке каждый день. Конечно, так было не всегда.

Я родился в 1949 году. Мама назвала меня Юрием в честь дедушки, а от папы достались фамилия Туманов и отчество Яковлевич. При весе 3 килограмма 100 граммов я начал стремительную карьеру младшенького в семье. Я рос сильным, красивым и с правильным фирменным (маминым) пробором на правую сторону. Самое большое счастье моей детской жизни состояло из похвалы от мамы, веры в Деда Мороза и поиске новых приключений.

Я все время пытался угодить родителям. Мыл за собой тарелку, подметал во дворе, резал морковь на квадратики для утреннего салата, надевал бабочку к рубашке, когда приходили гости, а потом, по просьбе папы, пел для них же песни, чтобы быстрее ушли. Летом я ловил мух мухобойкой, искал червей для папиной рыбалки и даже не совал пальцы в розетку, хотя было жутко интересно, что же там внутри. В общем, мечта, а не ребенок.

К шести годам я уже умел читать, знал наизусть стихотворения Агнии Барто, считал до ста, сконструировал с папой вертолет и влюбился в тетю Катю.

Тетя Катя… Мои первые серьезные чувства. Я таскал для нее ромашки с клумбы в соседнем дворе, ради нее выучил стихотворение Ахматовой, из-за нее выслушал лекцию вахтерши, которая застукала меня с баллончиком в руке, когда я уже почти дописал на асфальте свое послание любимой женщине, и именно для нее научился правильно выговаривать букву «р». Так, к началу школьной жизни, я уже умел делать многое.