Слеза О lachrymarum font, tenero aacroa Ducentium ortut ex animo; quater Felix! in imo qui scatentem Pectore te, pia Nyropha, sensit. Grap Если Дружба манит Иль Любовь нас пленит И нам Искренность смотрит в глаза, — Могут ложью увлечь И улыбка, и речь, Но знак верный приязни – слеза. Часто злобу иль страх На фальшивых устах Прикрывает улыбки краса; Пусть грудь нежно вздохнет, Взор любовью блеснет И слеза в нем сверкнет, как роса. Милосердия жар, Смертных сладостный дар, Очищает от варварства нас; В сердце чувство горит И, где милость царит, — Исторгаются слезы из глаз. Тот, кто плыть принужден, Как помчит аквилон, По гребням Атлантических вод, — Наклоняясь к волне, Чуя смерть в глубине, — Блестки слез в синей влаге найдет. Ради славы солдат Жизнью жертвовать рад, Тверд и смел пред военной грозой; Но когда враг сражен, — Рад поднять его он И кропит его раны слезой. Если ж кончив поход, Гордо к милой придет, Бросив меч, обагренный в крови, — Нет награды славней, Как с прекрасных очей Снять, целуя, слезинку любви. Милый кров, где текли Годы детства мои, От любви до любви где я рос, — Я, покинув тебя Оглянулся, скорбя, — Но твой шпиц был чуть виден сквозь слез. Уж не шлю я привет Милой Мэри, – о нет, — Милой Мэри, кого так любил, — Но я помню тот сад, Где ловил ее взгляд, Где слезой ее взыскан я был. Хоть другому она Навсегда отдана, Мир ей! Буду всегда ее чтить. От обманчивых снов Я отречься готов И, в слезах, ей измену простить. Дорогие друзья! Как покинул вас я, — Я судьбину молил об одном: Если вновь встречу вас, — Пусть в тот радостный час, Как в прощальный, слезу мы прольем. Если ж дух бедный мой Улетит в мир иной, И засну я в гробу, в тишине, — Вы, бродя в тех местах, Где тлеть будет мой прах, Уроните слезу обо мне. И пускай мавзолей Над могилой моей Суетой не пленяет глаза; Славы я не ищу И хвалы не хочу, Все, что нужно мне, – только слеза. 1806 Н.А. Холодковский Ответ на некоторые стихотворения Дж. М.Б. Пигота, эсквайра, относительно жестокости его возлюбленной
Зачем, Пигот, в отчаянном волненье На эту деву ропщете? Пройдет Хоть целый год, но вздох ваш и моленье Холодную кокетку не проймет. Вы научить любви ее хотите, — Так ветреным кажитесь перед ней: Она нахмурит брови; но уйдите, И улыбнется. О, тогда смелей Ее целуйте! Таково притворство Красавиц; все они убеждены, Что поклоненье – долг наш. Их упорство Колеблется, когда мы холодны. Таите боль и цепи удлиняйте. Пусть думает, что гордость вам не жаль. Тогда кокетка ваша, так и знайте, Ответит благосклонно на печаль. Но если все ж из ложного порыва Она страданья ваши осмеет, Уйдите прочь. Другой отдайтесь живо И над кокеткой смейтесь в свой черед, Что до меня, – я двадцать их иль боле Боготворю. Но и плененный, все ж Я их бы всех оставил поневоле, Будь на нее характер их похож. Довольно вздохов! Слушайте совет: Прорвитесь сквозь утонченную сетку, — Довольно слез! Пути иного нет, Как бросить и забыть свою кокетку. И прежде, чем погибнете вполне, Разбейте эту сумрачную клетку, Чтоб не пришлось в сердечной глубине Вам проклинать бездушную кокетку. 1806 А.М. Федоров Гранта Ἀργυρέαισ λόγχαισι μάχου και πάντα Κρατήσαισ[2] Когда б Лесажа хитрый демон Моим желаньям мог помочь, — Меня б вознес над домом всем он На шпиц Марии в эту ночь. Раскрыв все крыши старой Гранты, Он мог бы в залах показать, Как спят и видят там педанты За голос – луг иль лавку взять. И Пальмерстона бы, и Пэтти Увидел я в числе ловцов, Влекущих в выборные сети Как можно больше голосов. Вот избиратели все кучей Лежат, толпа усыплена; Им благочестье – щит могучий И совесть их не будит сна. Лорд Г. – тот быть спокоен может; Не глупы парни: ясно им, Что к производству он предложит Их одного лишь за другим. Все знают: выгодных местечек Большой у канцлера запас; «Вот мне бы» – мыслит человечек И ухмыляется сейчас. Но ночь бежит; сном безмятежным Пусть спят себе лентяи там; Я обращусь к твоим прилежным, О alma mater, сыновьям. Ища наград колледжа честно, Вот кандидат долбит урок; Полночный час; в каморке тесно; Он рано встал и поздно лег. Сомненья нет: ценой стараний Он все награды заслужил; Для бесполезных разных знаний Потратил он немало сил; Он стих аттический скандует, Не зная отдыха, – хоть плачь; Под тяжким бременем тоскует Математических задач; То вздором Силя ум свой мучит, То в треугольник углублен, Обедов сносных не получит, В латыни ж варварской силен. Для исторической же Музы За то всегда он глух весьма: Ему квадрат гипотенузы Важней ученого письма. А впрочем он один лишь, бедный, Страдает от таких трудов; Зато вдвойне забавы вредны Других – отчаянных голов. Пиры их взору нестерпимы, Разврат с позором слит вполне, Игра и пьянство там любимы, И разум топится в вине. Иное дело – методисты: Реформы на уме у них; Они поют, смиренны, чисты, И молят за грехи других. Одно у них пришло в забвенье: Что гордость духа, лишний пыл — Все их хваленое смиренье Лишают большей части сил. Но вот уж утро… Отвращая От них свой взор, что вижу я? В одеждах, белых поспешая, Чрез луг бежит людей семья; Часовни колокол их рьяно Зовет… Вот смолк он… В тишине Небесной песнью звук органа Волнами стелется ко мне, И вместе с ним несется звучно Трель королевского певца: Но эту песню слушать скучно, Кто раз прослушал до конца. Наш хор, – он ниже снисхожденья: Из новичков составлен он И стоит только осужденья, Как грешных карканье ворон. Когда б Давид услышал пенья Своих псалмов в таких устах, — Псалмы б он отнял, без сомненья, И разорвал бы их в сердцах. Евреям пленным на Евфрате Тиранов власть велела петь О бесконечной их утрате И о беде своей скорбеть. О, если б так они запели, — Со страха ль, ум ли б подсказал, — Они б легко достигли цели: Сам черт их слушать бы не стал! Но что ж пишу я? Скучно стало… Кой черт начнет меня читать? Перо скрипит, чернил уж мало… Конечно, мне пора кончать. Прощай же. Гранта! Налеталась, Как Клеофас, душа моя; От темы Муза отказалась, Устал читатель, – да и я. 1806 Н.А. Холодковский вернутьсяСражайся серебряными копьями (т. е. подкупом) – и ты во всем победишь (греч.). |
