Колайль говорил тихо, поскольку прекрасно понимал, что им вообще нельзя общаться.

– Сперва они должны доставить тебя домой. Потом потребуется сотворить из тебя что-то приличное. Сделать из тебя Дрейри. Если это удастся, я думаю, они позволят тебе познакомиться с домом Ход. А до тех пор твоё возвращение будут держать в секрете. Никто не должен увидеть или учуять тебя. А потом объявят о тебе, но лишь формально. И наверняка обставят это с помпой.

Казалось, падший ненавидит то, о чём рассказывает, и одновременно веселится.

– Поэтому нам придётся тайно проникнуть в город! Спрятаться, – кивнула Хирка.

– Они Дрейри. Они…

– Ни от кого не прячутся, да, я начинаю понимать, как здесь всё устроено.

Колайль засмеялся.

– Значит, вполне вероятно, ты проживёшь дольше, чем я.

Хирка поковыряла снег шестом. Она хорошо понимала, о чём идёт речь. Наказание. Скерри поручила обдумать, как наказать падшего.

Колайль сплюнул в снег.

– Она согласится только на то, чтобы сделать меня кормом для воронов. А ты подчинишься.

Хирка посмотрела на собеседника и ощутила внезапное желание стукнуть кулаком по стальной капле у него лбу, да так, чтобы он почувствовал.

– Ты считаешь, я обладаю умением подчиняться?

Колайль не ответил.

Вернулась Уни. Подол её плаща отяжелел от налипшего мокрого снега.

– Они проведут тебя с южной стороны.

Её фраза прозвучала как извинение.

Мужчина усмехнулся.

– С южной? Правда? Какая неожиданность. Думается мне, никто из них там раньше не бывал.

Уни поджала губы и сделала вид, что не расслышала его.

– Скерри не хочет встретить Дрейри, особенно из верховных домов. Поэтому пришлось выбирать другие пути. Идём.

Они обогнули гору, и перед глазами путников во все стороны раскинулась долина. Ледник тянулся за горизонт, бескрайний, постепенно сливающийся с небом. Белый с серым. В нескольких местах по монолитной поверхности бежали трещины, и девушка понадеялась, что его не потребуется переходить.

– Гиннунгад, – произнесла Уни, кивая в сторону ледника.

Хирка сощурила глаза, но никакого города не увидела: нигде не было ничего, похожего на здания.

– Где?

– Скоро увидишь, – ответила служанка.

Они шли по голому склону. Из-под снега кое-где торчал жёлтый вереск. Хирка начала понимать, что трещины во льду имели значительно бо2льшие размеры, чем ей показалось вначале. Во все стороны венами разбегалась целая паутина расселин. В некоторых местах вверх поднимался дым, и внезапно до путницы дошло, что это, и она остановилась, поражённая масштабами увиденного. Аллдьюпа казалась лишь чёрточкой на земле по сравнению с любой из здешних расщелин. Они были настоящими бездонными пропастями, идущими вглубь сквозь лёд и дальше, сквозь чёрную скальную породу. Хирка начала различать просветы между вертикальными стенами. Постройки. Дым. Фонари. Лестницы.

– Во льду… Город вырублен во льду…

– Не совсем, – ответила Уни совершенно равнодушно. – В камне, покрытом толстым слоем льда. Многие дороги и дома расположены внутри скалы, поэтому их не видно снаружи, но ты видишь… – она указала на какое-то место вдалеке. – Там, где лёд совсем синий, под ним ничего нет. Отсюда не заметно, но город тянется до самого моря.

Уни потащила ученицу за собой. Та постоянно спотыкалась, потому что не могла отвести глаз от необычных строений. Возле самого горизонта она разглядела тёмное пятно на льду. Край? Замёрзший водопад?

Небо начало темнеть, и Хирка вспомнила, как быстро здесь ночь сменяет день. Скоро будет не видно, куда ступать.

Скерри остановилась, за ней движение, как эхо, повторили остальные. Так было всегда. Уни сняла со спины мешок, извлекла из него серый плащ и дала его Хирке:

– Вот. Надень это.

Та послушалась. Не нужно было дважды просить её нацепить побольше одежды. К ним подошла Скерри и надвинула капюшон на лицо подопечной.

– Не снимай его, пока мы не доберёмся до дома. Позаботься о том, чтобы никто тебя не разглядел. И с этого момента не произноси ни слова, понятно?

Хирка кивнула.

Капюшон сидел низко. Единственное, что ей было видно, – небольшой отрезок земли под ногами. Скерри вела всех в долину, где сходились две дороги. Ещё до того как путники спустились вниз, стало совершенно темно.

Отряд шёл по узкой тропе, находясь гораздо ближе друг к другу, чем раньше.

Впереди возвышалась массивная каменная стена. Чёрная гора почти достигала неба и была настолько высокой, что, казалось, парила в воздухе. Хирка запрокинула голову, чтобы рассмотреть её целиком.

Дорога исчезала в туннеле – дыре в скальной породе, очертаниями похожей на яйцо. Когда Хирка со спутниками оказалась внутри, то ощутила себя насекомым, которое проглотило большое тёмное ничто. Стены прохода были гладкими, как чёрное стекло. Наверняка его создали при помощи Потока. Ни одно существо не смогло бы вырубить такое в скале.

Потом раздались звуки. Эхо чего-то на другой стороне. Показалось ещё одно отверстие. Пасть в форме яйца в конце туннеля. Как будто путники пробирались через горло змеи и та их выплюнула. Прямо наружу.

Хирка с трудом сдержала восторженный вопль. Улица находилась на дне балки. По обеим сторонам вверх вздымались чёрные скалы. Они были такими высокими, что из-под капюшона не удавалось разглядеть их края. Дома вырубили прямо в каменных стенах. Двери, окна, балконы без оград, лестницы… Дорожки и проходы располагались на разной высоте, петляли, исчезали в глубине горы и выныривали в другом месте. Но самым впечатляющим, конечно, было обилие мостов.

Их было так много, что казалось, кто-то пытался склеить скалы: намазал их смолой, сложил и снова разнял, а множество тягучих клейких волокон, протянувшихся между ними, застыло. Тонкие и толстые. Высоко и низко.

Хирка не знала, что ожидала увидеть. Может быть, нечто похожее на занесённый снегом Равнхов? Но только не это.

И город наводняли слепые. Трупорождённые. Они смеялись, разговаривали, кричали. Сидели вокруг маленьких столиков и пили. Тащили тележки, клетки с маленькими птицами и вёдра с рыбой, связки одежды и инструментов. Значит, хоть кто-то пользовался здесь инструментами.

Будничные занятия, такие знакомые, что Хирка легко могла представить себе, что находится сейчас в Маннфалле. Привычные действия в непривычных условиях.

Колайль и Уни шли рядом, чтобы девушка ни на кого не наткнулась. Пахло едой. Ароматной и вкусной! Значит, здесь готовили не только противное печенье, но и другую пищу. Голод начал брать верх над усталостью.

Из окна, расположенного где-то наверху, доносилась музыка. Глубокие звуки флейты. Поблизости гудела лебёдка: по верёвке с одной стороны улицы на другую в воздухе проплывали корзины.

Хирка подумала о том, что ей довелось увидеть с тех пор, как она впервые прошла через врата. Йорк. Лондон. Венеция. Вспомнила о дверях, которые открывались сами по себе. О пистолете Стефана. О музее, где они разбили пол. Кто был в состоянии представить, что такое возможно?

И всё же ничто не казалось путешественнице между мирами таким чужим, как это место. Потому ли, что на лицах всех встречных выделялись бельма глаз? Или дело в когтях? Или в том, что местные обитатели будут жить тысячи лет?

Хирка почувствовала себя совершенно измождённой. Бесконечно усталой. Она больше не воспринимала ничего из увиденного. Слишком много обрушилось на неё впечатлений. Дни пути по ледяной пустыне сменились кипучей деятельностью города. Они шли мимо лавок, где торговали на первый взгляд чаем, но на самом деле – табаком. Мимо мрачных пещер, где бородатые слепые сидели в темноте и пили. Колайль кивнул какому-то мужчине, стоявшему возле трактира и державшему на поводке волка. За спиной Умпири Хирка разглядела красную дверь под трухлявой надстройкой.

В некоторых местах от улицы отходили новые расселины. Вдруг стало теплее. Колайль схватил девушку и оттащил назад как раз вовремя, чтобы её не обожгло паром, который вырвался из земли между двумя лавками.