– Мы можем повернуть обратно. Вряд ли я промокну еще больше. Или вернусь одна. Я уже знаю дорогу.

Хейс посмотрел на Алексу. Боже, какой горячий взгляд. Будто он в любой момент готов наброситься на нее. Алекса почувствовала, как тепло разливается по телу, словно он уже прикасался к ней. Как же так, они ведь знакомы всего час. Возможно, ей стоит больше выходить в люди, если при виде красивого мужчины она готова встать на задние лапки и умолять себя погладить.

– Ты не будешь возвращаться одна. Мы переждем здесь. Льет как из ведра, да и дорога не близкая.

Дождь барабанил по старой металлической крыше, но почему-то эти звуки успокаивали ее и дарили ощущение беззаботности.

– О нет! – вскрикнула Алекса. – Мой телефон.

И похлопала по карману брюк, промокших насквозь. Оставалось надеяться, что телефон переживет это потрясение. Нельзя терять контакт с сыном. Она впервые оказалась вдалеке от него. Сообщения и видеочаты просто необходимы.

– Своему парню сможешь написать позднее.

Алекса немного ссутулилась и убрала мокрые волосы от лица.

– Как же очевидно, что ты хочешь узнать, есть ли у меня парень.

– Я не спрашивал.

Тем не менее не отводил взгляд. Хейсу не хотелось ощущать влечения к ней, но ничего не поделаешь. Его это не радовало.

– А кажется, что хотел. Все смотришь на мои губы и сгораешь от желания поцеловать. Поэтому не надо притворяться, что тебе неинтересно.

Наконец-то вернулась старая добрая Алекса. Скотт всегда говорил, что она иногда дерзит, и неизвестно, что у нее на уме. После его смерти она стала более скромной и закрытой. Очевидно, суровый ковбой пробудил в ней лучшие качества.

– Ты очень привлекательная женщина. А я парень. Но не волнуйся, милая. Твоим губам со мной опасность не угрожает.

Неожиданно! Вот хитрец. Будто это она напрашивалась на поцелуй.

Алекса побежала под дождем, чтобы укрыться на крыльце и села на качели. Перекинув волосы через плечо, выжала с них воду, заметила, как Хейс стоит в дверях и смотрит на нее так, будто обдумывает очередной шаг. Пусть думает сколько угодно, она останется здесь, пока не настанет время возвращаться.

Будто и нет забот в этом мире. Алекса принялась раскачиваться на качелях. Не обращая внимания на то, что полностью промокла, будто на дворе солнечный летний день, наслаждалась бокалом холодного сладкого чая. Будто это ее собственный дом. Стоит напрячь воображение, и можно представить, как Мэйсон резвится на траве, прыгая по лужам. Стоп. Не стоит погружаться в столь опасные грезы. Одно дело – сексуальные фантазии, совсем другое – представлять себя здесь с сыном. Даже если учесть, что она копит деньги на покупку для Мэйсона дома.

А это дом Эллиотов.

Дом Хейса. Оказаться здесь с Мэйсоном – значит зависнуть эмоционально. Она пока не готова к этому.

Хейс шел через двор, немного прихрамывая, но так спокойно, будто и не было ливня. Под каким же жестким контролем он держится. Это начинает раздражать. В то время как расстояние между ними сокращалось, он не сводил с нее темного взгляда. Алекса сглотнула. Не следовало связываться с этим раздражающим и невероятно привлекательным ковбоем. Но чем ближе он подходил, тем сильнее она волновалась, предчувствуя, что самое интересное еще впереди.

Даже тот факт, что он мокрый с головы до ног, не помог привести мысли в порядок. Стоило признать, что вся его жизнь пошла под откос с тех пор, как в восемнадцать лет он пошел в армию. Как безобидная поездка на лошадях закончилась тем, что мисс Алекса с ее соблазнительными формами и темными глазами сидит на качелях на крыльце его дома? Как он позволил кому-то повлиять на свою жизнь? Ах да. С тех пор как невеста ушла к его командиру, пока Хейс сражался за родину и видел ужасы, которые ни один человек не должен познать. Очевидно, в той ситуации он оказался бессильным.

– Ты можешь зайти в дом. Похоже, ливень надолго.

– Я промокла. Не нужно заходить в дом. Мне нравится сидеть на качелях, смотреть на шторм. На небе такие темные облака, думаю, будет настоящее представление.

– Не глупи. Ты вся промокла. Я могу предложить сухую одежду, пока твоя будет сохнуть.

– Ох, знакомая история. А потом ты предложишь полежать голыми в обнимку, чтобы согреться?

Если честно, Хейс об этом и думал, хотя не решился предложить. Очевидно, у Алексы уже сложилось мнение о его порядочности. Он старался не смотреть на соблазнительные изгибы ее тела, больше заметные теперь, когда джинсы и топ промокли насквозь. Красивая женщина с потрясающей фигурой. Казалось, сама судьба решила его испытать. Но он не в настроении играть в тонкие игры.

– Пойду переоденусь, можешь пойти со мной или остаться здесь в мокрой одежде. Мне все равно. И да, я предложил тебе сухую одежду вовсе не как подкат. Это называется хорошие манеры.

Он прошел в дом и аккуратно закрыл за собой дверь, направляясь в кладовку.

И услышал позади себя громкий удар, присел на корточки, заслонив руками голову. Но уже через пару секунд вспомнил, что он у себя дома, а это звук хлопнувшей двери. Медленно поднявшись, он бросил взгляд через плечо и увидел Алексу. В ее взгляде читалось беспокойство.

Черт возьми. Жалость и сочувствие ему не нужны. Он вообще не хотел, чтобы кто-то находился рядом, но выбора нет. Когда ему, наконец, позволят бороться с демонами в одиночку? Он выбирается из дома, когда чувствует себя хорошо. Сегодня это произошло пару часов назад, но сейчас он уже жаждет покоя и одиночества. Сердце продолжало бешено биться в груди, он уставился на Алексу, ожидая извинений.

– Не знала, что это может вызвать подобную реакцию. Чем я могу помочь?

Сжав кулаки, Хейс мысленно заставил себя успокоиться и вспомнить о том, что он в безопасности на ранчо. Ну, насколько это возможно с красивой женщиной в мокрой одежде. Она спросила, чем может помочь. Удивительно. Он так устал слышать постоянные вопросы о том, в порядке ли он. Черт возьми, конечно же, с ним не все в порядке. Паниковать при хлопке двери ненормально. Бояться раскатов грома унизительно. Но он не знает заранее, что может вызвать панику, поэтому не может избегать подобных ситуаций. Ну, кроме задней двери. Однажды она уже хлопнула за его спиной, он упал на пол и лежал так несколько минут, пока не вернулись ощущения реальности. Он ошибся один раз и даже не думал, что ситуация повторится, поскольку обычно не приглашал гостей.

– Ты все-таки хочешь переодеться?

Хейс снял рубашку и повернулся к Алексе. Ее взгляд был обращен на его грудь, несомненно, на шрамы. Историю их появления ему не хотелось рассказывать, но он не стыдился того, что сражался за родину. Главный позор – он не заметил, как его предали близкие люди. Но эта боль несравнима с ужасом, который он испытал в маленькой деревне, когда ему удалось спасти женщин и детей, при этом потерять сослуживцев.

– Замечательно, если у тебя найдется для меня рубашка.

– А что насчет джинсов?

– Твой размер мне не подойдет.

От ее сарказма он чуть не улыбнулся. В семье Эллиот никто не разбрасывался колкими, остроумными фразами, поэтому интересно пообщаться с кем-то, кто не боится его огорчить.

– Я на фут выше тебя, но уверен, у меня найдутся штаны, которые ты сможешь подвернуть, пока твои джинсы подсохнут. Выбирай.

– А мы оба будем переодеваться посреди кухни?

– Ты всегда такая откровенно дерзкая?

– Ты пробуждаешь во мне самые замечательные качества.

Хейс покачал головой и скрылся в кладовке, вернувшись с одеждой.

– Вон небольшая ванная комната. Можешь там переодеться и принести мне мокрую одежду.

Когда она подошла ближе, желание, охватившее его, было очевидным. Почему он чувствовал это влечение после всего, что пережил? Ведь должен выработаться иммунитет на женщин. Похоже, нет. Может, дело в беззащитности, которую он заметил в Алексе при первой встрече. Или ее шелковистые черные волосы. Хотя, возможно, ему нравится, что эта сильная женщина открыто выражает свои мысли. Впрочем, не важно, как только шторм закончится, они вернутся.