Пауль выдвинул мысль, что если бы правила поединков разрешали другие варианты используемого оружия, то он мог бы сконструировать специально для меня что-нибудь эдакое, максимально убойное и удобное, чего ни у кого не было. Но так как пользоваться другими видами вооружения правилами турниров было запрещено, он умывает руки и готов лишь присутствовать на моих тренировках для моральной поддержки.

По пути мы зашли в знакомую таверну, но там я ограничился одной-единственной кружкой местного эля, сообщив приятелям, что теперь ближайшие дни буду посвящать тренировкам, а алкоголь мало с ними совместим. На том и порешили, и, наскоро перекусив после насыщенного дня, отправились в свои постели.

В последующие дни основное время было посвящено подготовке к большому турниру, во мне зрело чувство уверенности, что, несмотря на отсутствие опыта участия в подобных мероприятиях, мне удастся победить. Как раз, по моему мнению, нестандартный подход новичка должен был помочь. Известна присказка, что первый фехтовальщик мира всегда выиграет у второго номера, но может вчистую проиграть дилетанту. Особенно если дилетант умеет думать, как бы продолжал я ее мысленно. А думать я умел. Там, на ристалище, я обратил внимание, что большинство соревнующихся сражаются как бы по некому определенному шаблону, по до них установившимся стандартам, совершенно не пробуя импровизировать. Поэтому чаще победа доставалась тому, кто был физически сильнее, выносливее, исключения были редки. Как, например, в случае недавней финальной схватки, когда находчивость одного из соперников, которого не считали фаворитом, привела к победе.

Приглядываясь к турнирному оружию, я рассуждал чисто по-дилетантски, но, как мне казалось, вполне логично. Ведь не имелось четких указаний по его применению, ограничений в способах использования. Соревнующиеся обращались с оружием так, как было привычно – секирой рубили, мечом рубили и кололи, тяжелой палицей лупили по всему, куда могут попасть с наибольшей силой, она была наименее вариативным оружием из разрешенного к использованию. Но никто не пытался импровизировать, как тот недавний победитель, используя возможности вооружения не совсем по прямому назначению.

Я когда-то по-любительски занимался боем на шестах и решил вспомнить собственные полузабытые умения. Именно для этого и понадобилась двусторонняя секира с длинной рукояткой, как раз то, что нужно. Ведь участники поединков, нанося удары, отнюдь не старались убить соперника, а лишь вывести его из равновесия, уронить на землю. Да и турнирное оружие не было предназначено для смертоубийства – мечи и секиры затуплены, они могли помять, но не разрубить доспехи, палицы также имели недостаточный вес, чтобы убить, а максимум оглушить противника. Вот я и надумал использовать максимальное количество вариаций действий с секирой, применяя ее нестандартно.

Теперь каждый день наша компания отправлялась на тренировочную площадку, где мы с Олафом, надев доспехи, занимались спаррингом, и я отрабатывал те финты и приемчики, что приходили в голову. Бао сидел на скамье и иногда давал советы или делал замечания. Ему, правда, было скучновато, ведь, в отличие от нас, он попросту бездельничал, но китаец был хорошим товарищем и никогда не выказывал ни малейшего недовольства. Пауль обычно топтался поблизости, норовя попасть под ноги. И когда у него это получалось, с очень похожим на девичий визгом, прихрамывая и держась за ушибленное место, отходил чуть в сторону, но ненадолго, вскоре опять оказываясь рядом. Он, конечно, здорово веселил своими ужимками и оханьем по поводу очередной случайной оплеухи, но, говоря по правде, только мешал на тренировках.

Дни шли за днями, мои умения оттачивались, мой тренер Олаф, не раз оказывавшийся на земле, начал делать комплименты, заявляя, что на его памяти ни у кого не получалось так быстро схватывать боевую науку. После тренировки мы шли в сад неподалеку от нашего жилища и, уютно устроившись на скамейках под сенью деревьев, под пару выкуренных сигарет лениво обсуждали итоги дня. Кстати, никто из нас не имел ни малейшего представления, из чего эти сигареты делаются; насколько было известно, табак на этой планете не рос. Пауль не курил, привыкшему у себя на родине к сортовым табакам, эти сигареты не нравились, но я, свыкшийся дома, что разновидности сигарет отличаются друг от друга лишь названиями и ценой, будучи буквально идентичны по не слишком приятному вкусу и запаху, особого неудовольствия от курения не ощущал, да и заядлым курильщиком никогда не был. Но посидеть с дымящейся в пальцах курительной палочкой под хороший разговор любил.

Спичек здесь не водилось, зато у всех были зажигалки, почти такие же, как их земные собратья, за исключением того, что совсем не требовали заправки – стоило нажать особую кнопочку, и какое-то похожее на плазменный луч пламя могло гореть хоть целый год. Наверное, у этих зажигалок был все-таки определенный лимит использования, но очень большой.

Обсуждали мы, как правило, мои возрастающие успехи. Ребят радовало то, что я так быстро расту как боец, они искренне желали мне победы в ближайших состязаниях. Но на одном этом мы не зацикливались, зачастую вечерние беседы касались и других тем.

В один из таких вечеров разговор зашел о том, как долго длятся отношения наших хозяев с землянами.

Судя по тому, что в замке людей проживало довольно много, а таких поселений было немало, можно было предположить, что Землю они обнаружили давно, но насколько давно? Сколько вообще людей находится в настоящий момент на планете? Ответов не было. Если контакт между нашими цивилизациями уже длительный, то здесь должны быть люди, прожившие тут долго, старожилы. Но таковых никто не встречал. Вероятно, они приглашают в гости лишь людей определенного возраста, такого, как наш и чуть младше или старше, лет от двадцати до сорока.

Но тогда или контакт состоялся недавно, или – тогда совсем неясно. Наши жилища и сам замок, конечно, не были средневековыми, но построены были не менее десятка лет назад. В нашем городе не было людей старше сорока с небольшим, на турниры из других городов, по словам друзей, совсем не приезжали пожилые люди, даже в качестве зрителей. Однако если отношения между планетами длятся хотя бы десять лет, а хозяева Гано зовут к себе в гости людей относительно молодых, то в любом случае тут должны быть и те, кому уже под пятьдесят, а то и больше. Сплошные вопросы.

Друзья подчеркнули, что старожилов, как таковых, то есть людей, проживших в замке больше года, они не встречали; большинство прибывших в город, пожив недолго в нем, поучаствовав в турнирах, покрутив романы с местными красотками и пошлявшись по тавернам, отправляются в поисках новых впечатлений в далекие путешествия, часто захватывая с собой своих пассий. Тем более что подобные вояжи аборигенами не запрещены, а, наоборот, поощряются. Видимо, они длятся очень долго. Похоже, потом путешественники поселяются где-то в других местах. Во всяком случае, на памяти друзей, проживавших тут уже несколько месяцев, никто из таких путешествий обратно не возвращался. Над всем этим стоило поразмыслить.

Раз уж разговор коснулся прекрасного пола, я поинтересовался у друзей, как у них обстоят дела на амурном фронте. Оба, Пауль не в счет, о его любовных неудачах было известно, с печалью в глазах ответили, что пока в этом вопросе не преуспели. Конечно, хоть здешним этикетом это почему-то не слишком приветствовалось, они пытались так или иначе завязать знакомство с хорошенькими девушками, благо их тут достаточное количество, причем на любой вкус.

Но клеиться к девушкам на рыцарский манер Бао с Олафом не умели, в прежней, земной жизни их подруги не ходили в платьях со шлейфами, увешанные драгоценными камнями и не требовали при знакомстве рыцарского обхождения. Они были обычными современными земными девушками, не более. А девицы, у каких крыша немного поехала на историях про рыцарей, эльфов, гномов и драконов, требовали иного подхода, который для моих, в общем-то простоватых, приятелей был не по силам. «Ничего, – сообщил я хвастливо, – вот выиграю турнир, на меня припадет этакая красавица, а там, глядишь, у нее и пара подружек посговорчивей найдется».