Кто с детских лет не преклонялся перед умным взрослым и не мечтал стать таким же? Вот и я мечтала, как стану учительницей и как дети будут меня обожать. Училась прилежно, но, пройдя путь знаний и получив "корочку" филолога, не сразу поняла, что мне правильнее плыть в безбрежном океане русского языка на персональной яхточке, идти своим курсом. И пусть рядом дрейфуют большие корабли и мощные лайнеры - никаких комплексов!

  Да, нелегко себя оценить. Я уже два года работала

  в хорошей школе, миновала некоторые подводные камни и ловушки. Были уроки без напряга, когда понимаешь, что "эти глаза напротив" смотрят свободно. А для этого мало только знаний, надо быть немного артистом, психологом, детским врачом и бог знает кем ещё. И постоянно думать

  о внешнем виде. Дети заметят всё, не простят ни спустившейся петли на чулке, ни выбившейся пряди волос. Не простят и неловкой фразы.

  ...Учитель, учись! Я охотно посещала уроки коллег. Часто казалось: да так и я могу! Но перенять можно приём, а не манеру, не стиль, не образ. Тут сам себе наставник. Вроде бы стало получаться, но до "полёта" было далеко.

  В подружках у меня была ровесница-математичка. Она-то и рассказала, что в соседнем заводском микрорайоне, в ПТУ, есть учитель русского языка и литературы, к которому детей переводят из школ. Не может быть! Это меня зацепило. Созвонилась с директором и напросилась на "визит". Дождливый сентябрьский день стал для меня судьбоносным, хотя ничто не предвещало. Автобус въехал в такой унылый пейзаж, что я подумала: туда ли еду? Когда же увидела на остановке раскуроченный павильончик для пассажиров, то совсем сникла: какое беспросветное слово - окраина. А не повернуть ли назад? Не повернула.

  Заросшими травой дворами, по разбитым асфальтовым дорожкам без бордюров, мимо газонов с мусором вместо цветов я всё-таки вышла на нужный адрес. Оказалось, это не училище, а небольшой филиал техникума при заводе металлоизделий, дымящем вдалеке: вокруг него и возник городок из одинаковых серых двухэтажных домов. Определился и контингент учащихся, которых никак нельзя было назвать "благополучными".

  Филиал размещался в старом одноэтажном здании. Подойти к нему можно было по мосткам через огромную лужу. Однако фасад был тщательно выкрашен весёленькой краской и выделялся ярким пятном. Я приободрилась и ступила на свежий деревянный настил.

  Внутри мне даже понравилось: окна хорошо помыты, полы протёрты, кое-где цветы в горшках. Как говорится, бедненько, но чисто. Я встала у доски объявлений, ожидая начала занятий. Из дальней учительской вышел молодой мужчина и неторопливо пошёл мне навстречу. Я удивилась: что делает такой франт в этой жалкой обстановке? Поразило в нём всё. Он был среднего роста, по-спортивному сложён, выразительное умное лицо, чёрные волосы лежали волосок к волоску, в голубых глазах - смешинки. Одет в отлично сшитый тёмно-синий костюм-тройку, в тон глазам - дорогой галстук. Приблизившись, улыбнулся мне голливудской улыбкой, на подбородке обозначилась ямочка. Ален Делон в ПТУ!

  - Вы ко мне? Давайте знакомиться. Виталий Михайлович.

  - Можно посидеть на вашем уроке?

  - Конечно, коллега. Кстати, у нас занятие длится девяносто минут. Проходите.

  Мы вошли в класс.

  - Ребята! Это наш гость. Не обижать!

  Я села на "камчатку" и превратилась в слух. Стол учителя располагался на некотором возвышении. Виталий Михайлович пружинисто запрыгнул на свой постамент, повернулся к классу:

  - Итак, добрый день! Поработаем?

  - Да, - ответили хором.

  Учитель снял пиджак и, расправив, повесил на спинку стула. Оставшись в жилетке, он стал ещё элегантнее: тщательно отглаженная рубашка, стрелочки на брюках, золотые запонки - для кого всё это?

  Может ли урок русского языка быть необыкновенно интересным? Правила, упражнения, диктанты... Теперь знаю, что может. Как говорил один мой старший наставник: "любой цирк, лишь бы не скука". Это я и увидела. Класс - двадцать мальчишек - был поделён на две команды, которые стали соревноваться в правильных ответах. Доска разделена посредине на две части, и каждая сторона активно заполнялась нужными словами по принципу "кто скорее". Картинка запоминалась прочно. Поощрение - отметка каждому. По ходу перекрёстный опрос, какие-то рассказики о том, о сём. Ритм работы быстрый, напористый. В середине:

  - Устали? Отдохнём. Всем выйти из-за парт. Наклоны, повороты, пошевелим пальчиками. У кого есть бутерброды? Пожуём! Саша, поделись с Лёшей.

  Громко рассмеялись какой-то не понятной мне шутке. Подросток, сидящий передо мной, оглянулся, явно гордясь учителем.

  - Как у вас весело, - сказала я тихонько.

  - У нас так всегда, - охотно ответил шёпотом.

  Виталий Михайлович передвигался по классу, умудряясь общаться со всеми: кого-то погладит по голове, кому-то поправит воротничок или спросит, наклонившись: "Сестрёнка поправилась?".

  Не стоит описывать все приёмы и заготовки. Они известны. Меня тронула полная отдача своему делу. Можно сделать скидку на мою восторженность, на обаяние красивого умного мужчины, но талант не сыграешь, он или есть, или его нет.

  Я смотрела на мальчишек, нестриженых, с тонкими шейками, в застиранных свитерочках с пузырями на локтях, и видела, что они очарованы своим учителем. А перед ними разыгрывался спектакль одного человека, не жалеющего душевного тепла и сердечности. Урок пролетел, а в моей тетради - ни одной записи. Ребятня убежала на перемену, и я подошла к учительскому возвышению. Виталий Михайлович надел пиджак, поправил галстук.

  - Не скучали?

  - Вы меня поразили, - честно призналась я. Такой фейерверк, и где...

  - Что значит "где"?! Дети как дети. Только им надо ещё больше, чем в обычных школах. Я написал учебное пособие, могу поделиться.