Но пока мы обретаемся в обществе мужчин и женщин, на чьих спинах еще не выросли крылья, и всем им, без сомнения, свойственны всякие мелкие недостатки. Вот, например, госпожа Бернштейн: она заснула после обеда, за которым ела и пила не в меру, - таковы мелкие недостатки ее милости. Мистер Гарри Уорингтон отправился сыграть на бильярде с графом Карамболи подозреваю, что его можно упрекнуть в праздности. Именно это и говорит леди Марии преподобный Сэмпсон - они беседуют вполголоса, чтобы не потревожить тетушку Бернштейн, которая дремлет в соседней комнате.

- Джентльмен с таким состоянием, как у мистера Уорингтона, может позволить себе быть праздным, - отвечает леди Мария. - Да ведь и вы сами, любезный мистер Сэмпсон, любите карты и бильярд.

- Я не утверждаю, сударыня, что мои слова соответствуют моим делам, но слова мои здравы, - возражает капеллан со вздохом. - А нашему молодому джентльмену следовало бы чем-нибудь заняться. Ему следует представиться королю и начать служить своей стране, как подобает человеку его положения. Ему следует остепениться и найти себе невесту из какого-нибудь знатного рода. - Говоря это, Сэмпсон не спускает глаз с лица ее милости.

- Да, правда, кузен напрасно предается безделью, - соглашается леди Мария, слегка краснея.

- Мистеру Уорингтону надо было бы навестить своих родственников по отцу, - говорит капеллан.

- Суффолкских мужланов, которые только и знают, что пить пиво и травить лисиц! Не вижу, мистер Сэмпсон, чем ему может быть полезно такое знакомство.

- Но это очень древний род, и его глава вот уже сто лет, как носит титул баронета, - отвечает капеллан. - Я слышал, что у сэра Майлза есть дочка одних лет с мистером Гарри и к тому же красавица.

- Мне, сударь, не известен ни сэр Майлз Уорингтон, ни его дочки, ни его красавицы! - восклицает в волнении леди Мария.

- Баронесса пошевелилась... нет-нет - ее милость крепко спит, - тихим шепотом произносит капеллан. - Сударыня, меня очень тревожит кузен вашей милости мистер Уорингтон. Я тревожусь из-за его юности, из-за того, что он может стать жертвой корыстолюбцев, из-за мотовства, всевозможных шалостей, даже интриг, в которые его вовлекут, из-за соблазнов, которыми его все будут прельщать. Его сиятельство, мой добрый покровитель, поручил мне присматривать за ним - потому-то я сюда и приехал, как известно вашей милости. Я знаю, каким безумствам предаются молодые люди. Быть может, я и сам им предавался. Признаюсь в этом, краснея от стыда, - добавляет мистер Сэмпсон с большим чувством, однако так и не подтверждает свое раскаяние обещанной краской стыда, - Говоря между нами, сударыня, я опасаюсь, что мистер Уорингтон поставил себя в затруднительное положение, - продолжает капеллан, не спуская глаз с леди Марии.

- Как! Опять! - взвизгивает его собеседница.

- Тсс! Ваша милость, вспомните о вашей дражайшей тетушке, - шепчет капеллан, вновь указывая на госпожу Бернштейн. - Как вам кажется, ваш кузен не питает особой склонности к... к кому-нибудь из семейных мистера Ламберта? К старшей мисс Ламберт, например?

- Между ней и ним нет ничего, - объявляет леди Мария.

- Ваша милость уверены в этом?

- Говорят, что женщины, мой добрый; Сэмпсон, в подобного рода делах обладают большой зоркостью, - безмятежно отвечает ее милость. - Вот младшая, мню показалось, следовала за ним, как тень.

- Значит, я вновь впал в заблуждение, - признается прямодушный капеллан. - Об этой барышне мистер Уорингтон сказал, что ей следовало бы вернуться к ее куклам, и назвал ее дерзкой, невоспитанной девчонкой.

- А! - произносит леди Мария, словно успокоенная этим известием.

- В таком случае, сударыня, тут замешан кто-то еще, - продолжает капеллан. - Он не доверился вашей милости?

- Мне, мистер Сэмпсон? Что? Где? Как? - восклицает Мария.

- Дело в том, что дней шесть назад, после того как мы отобедали в "Белом Коне" и, может быть, выпили лишнего, мистер Уорингтон потерял бумажник, в котором хранились какие-то письма.

- Письма? - ахает леди Мария.

- И, возможно, больше денег, чем он готов признаться, - добавляет мистер Сэмпсон, печально кивнув. - Пропажа бумажника очень его расстроила. Мы оба осторожно наводили о нем справки... Мы... Боже праведный, вашей милости дурно?

Леди Мария испустила три на диво пронзительных крика и соскользнула со стула.

- Я войду к принцу! Я имею на это право! Что такое?.. Где я?.. Что случилось? - вскрикнула госпожа Бернштейн, просыпаясь.

Наверное, ей снилось былое. Старуха дрожала всем телом - ее лицо побагровело. Несколько мгновений она растерянно озиралась, а потом заковыляла к ним, опираясь на трость с черепаховым набалдашником.

- Что... что случилось? - опять спросила она. - Вы убили ее, сударь?

- Ее милости вдруг стало дурно. Разрезать ей шнуровку, сударыня? Послать за лекарем? - восклицал капеллан простодушно и с величайшей тревогой.

- Что произошло между вами, сударь? - гневно спросила старуха.

- Даю вам слово чести, сударыня, я не знаю, в чем дело. Я только упомянул, что мистер Уорингтон потерял бумажник с письмами, и миледи упала в обморок, как вы сами видите.

Госпожа Бернштейн плеснула воды на лицо племянницы, и вскоре тихий стон возвестил, что та приходит в себя.

Баронесса послала мистера Сэмпсона за доктором и бросила ему вслед суровый взгляд. Сердитое лицо тетушки, которое увидела леди Мария, очнувшись от обморока, ничуть ее не успокоило.

- Что случилось? - спросила она в растерянности, тяжело дыша.

- Гм! Вам, сударыня, лучше знать, что случилось. Что прежде случалось в нашей семье? - воскликнула баронесса, глядя на племянницу свирепыми глазами.

- А! Да! Пропали письма... Ach, lieber Himmel! {О, праведное небо! (нем.).} - И Мария, как случалось с ней в минуты душевного волнения, начала говорить на языке своей матери.

- Да! Печать была сломана, и письма пропали. Старая история в роду Эсмондов! - с горечью сказала старуха.

- Печать сломана, письма пропали? Что означают ваши слова, тетушка? слабым голосом произнесла Мария.

- Они означают, что моя мать была единственной честной женщиной, когда-либо носившей эту фамилию! - вскричала баронесса, топая ногой. - А она была дочкой священника и происходила из незнатного рода, не то и она пошла бы не той дорогой. Боже великий! Неужели нам всем суждено быть...