Мне чуждо желание бередить раны. Если бы можно было искать забвение прошлых горестей в радужном или, спустимся с облаков, хотя бы в разумном настоящем, то кто из нас стал бы этому перечить? Подведем черту под былым, позаботимся вместе о более безопасной и уже потому лучшей жизни – мы первыми предложили это и протянули немцам руку примирения.

Но ведь как получается. Внимаешь некоторым из западногерманских деятелей и узнаешь, что они в обиде за «всю Германию». И ответственность «зря» возложили на немцев за войну. И «несправедливо» отняли территории, где они привыкли чувствовать себя хозяевами. И «грубовато» обошлись со «сверхчеловеками», когда бои шли уже не под Москвой и Ленинградом, Киевом и Минском, а под Кёнигсбергом и Берлином.

Убийцы, от макушки до пят в крови своих жертв, в огромном, подавляющем большинстве отделались испугом в ожидании, что их будут-таки преследовать «до края света». А оправившись, вновь поблескивают моноклями. Те же, кого для проформы привели к слепой на правый глаз боннской Фемиде, «искупили» содеянное лишением свободы в среднем по минуте за убиенного. Если сие не реабилитация злодейства, то что есть издевательство над гуманностью?

А как должно относиться к рассуждениям на вполне официальном уровне о том, что последние битвы Второй мировой войны не отгремели? Что ФРГ «продолжает миссию» сдерживания коммунизма? Что в рамках НАТО исправляется «ошибка», попутавшая англосаксов занять не ту сторону на баррикадах минувшей войны? Как прикажут понимать трогательную заботу о традициях вермахта, ибо генералы делали свое дело «недурно», и если бы не Гитлер, то неизвестно, чем все кончилось бы. Вы только вдумайтесь в суть – война была плоха в основном тем, что финишировала не по-расчетному!

Когда такое видишь, слышишь, читаешь, когда под старые и новые антикоммунистические, антисоветские и анти-славянские марши муштруют очередную военную поросль, когда предлагают себя другой державе, занемогшей гегемонизмом, в качестве ассистента для размещения и использования оружия первого удара, нацеленного в противника прежних и новейших империалистических планов мирового господства, то невольно вопрошаешь: все ли рассказано об истинной мозаике послевоенной Европы, о тех камешках и краеугольных камнях, из которых она складывается? Все ли предпринято, чтобы народы распознали в распускающихся цветках дурмана колеры прошлого и ядовитые семена будущего? Все ли сделано, чтобы немцы на Западе твердо усвоили – оступаться им больше нельзя ни при каких обстоятельствах и при любых коалициях.

Не надо сеять подозрений и подозрительности. Кто не хочет слышать фальшивую музыку, не должен играть на слабых струнах, дрожащих ожиданием мести. Однако и всепрощение не ответ на проблемы действительности, тем более если великодушие кое-кем воспринимается чуть ли не как извинение: не ушибли ли мы вас, когда вышвыривали от Сталинграда и с предгорий Кавказа. Печально, что приходится это говорить. Однако, сталкиваясь с глумлением над правдой и памятью жертв гитлеровской агрессии, когда же называть вещи своими именами, как не в День Победы, выстраданной и оплаченной сверх всякой меры?

Советский народ шел к этому дню не только как к победе над фашизмом, но и как к победе над всеми войнами. Она должна была открыть новую эпоху – эпоху сотрудничества и добрососедства государств. Американский империализм предал совместные цели антигитлеровской коалиции. Но ни один, ни вкупе со своими милитаристскими сообщниками Вашингтон не в состоянии отнять у советских людей мечту о прочном мире, веру в то, что кошмар, принявший полвека назад лик нацистского безумия, не повторится. Не в силах империализма и сломить нашу волю к тому, чтобы мечта о мире не оставалась лишь мечтой, чтобы войн не было, чтобы никому не повадно было их начинать.

1984

До сих пор нет-нет все еще всплывают мины времен Второй, а то и Первой мировой войны. Из тех, что не дождались своих жертв, притаившись на дне морей, и, потеряв терпение, решили сдаться на милость людям.

Но вот мир всколыхнули сообщения, что в мирное время при подходе к портам Никарагуа на минах подрываются одно за другим несколько торговых и рыболовных судов. Подрываются там, где минной опасности никогда прежде в помине не было, в районе, который, согласно официальной американской фразеологии, причислен к наиважнейшим с точки зрения обеспечения свободы судоходства и поддержания безопасности морских путей.

Вашингтон поначалу сделал вид, что он ни при чем. Более того, протест советского правительства в связи с преступным актом против танкера «Луганск» госдепартамент отвел как заявленный будто бы не по адресу. Ответственность за терроризм на море взяло на себя сомосовское отребье. Было объявлено, что мины сконструированы, изготовлены и установлены специалистами из некоего «инженерного» подразделения контрреволюционных группировок, ведущих вооруженную борьбу против народной сандинистской революции. Хотите – верьте, хотите – не верьте.

Конечно, никто не поверил, ибо всем и каждому известно, что сами эти группировки содержатся на средства, выделяемые конгрессом США для подрывной деятельности против законного правительства Никарагуа. Они ни шагу не могут сделать без разрешения офицеров Пентагона и ЦРУ, которые ими командуют подчас также в ходе диверсионных и прочих операций. Однако козел отпущения сыскался. Первый удар по вашингтонским инстанциям вроде бы удалось смягчить.

Но дальше все пошло наперекосяк. При обсуждении жалобы Никарагуа в Совете Безопасности ООН Соединенные Штаты были вынуждены прибегнуть к вето, чтобы не допустить принятия резолюции, поддержанной 13 членами Совета из 15 (при одном воздержавшемся). Предвидя аналогичное развитие событий в Международном суде, американцы заранее объявили, что в течение ближайших двух лет США не будут признавать юрисдикцию суда по любому спору между ними и какой бы то ни было центральноамериканской страной. «В силу этого мы считаем, – заявил на пресс-конференции представитель госдепартамента Дж. Хьюз, – что полномочия суда не распространяются на обращение Никарагуа». Прописали, чем должен заниматься Международный суд и с чем может обращаться в него Никарагуа.

Гегемонизм до того въелся в плоть, что даже не замечают, в каком карикатурном свете себя выставляют. Или замечают, но Р. Рейган решил по новой испытать свою прежнюю методу, выраженную им когда-то в словах: не важно, что обо мне думают, главное, чтобы «уважали». Уполномоченный Белого дома Л. Спикс пару дней назад именно это, в сущности, и признал. На вопрос, «обеспокоен ли президент тем, что американцы могут думать не слишком хорошо о нем в связи с минированием никарагуанских портов?», Спикс ответил буквально следующее: «Нет, президент делает то, что считает правильным».

Думают же о главе Белого дома действительно не очень уважительно. Небезызвестный американский реакционер сенатор В. Голдуотер, который является председателем специальной сенатской комиссии по разведке, в письме на имя директора ЦРУ У. Кейси подчеркнул: «В выходные дни я пытался обдумать, как лучше выразить свое отношение к сообщению о том, что президент одобрил минирование некоторых портов в Центральной Америке. Мое отношение сводится к одной короткой и искренней фразе: я… (нецензурное выражение)».

Заместитель Голдуотера по комиссии Д. Мойнихэн подал в отставку со своего поста в знак протеста против того, как администрация обманывала не только иностранные правительства, не только Организацию Объединенных Наций, не только американскую общественность, но и высший законодательный орган страны. Правительство распространяло информацию о том, будто оно непричастно к этому делу, тогда как, констатировал сенатор, «минирование никарагуанских портов осуществлялось американскими минами с американского судна под американским командованием». Если бы Мойнихэн захотел продолжить перечисление фактов, он мог бы прибавить, что план минирования был предложен шефами Пентагона и ЦРУ соответственно К. Уайнбергером и У. Кейси и утвержден лично президентом Р. Рейганом, что эта террористическая операция от начала и до конца вашингтонского происхождения.