– Возможно, – кивнула Яна Ринатовна, – но, если я правильно понимаю, со времени предыдущих случаев срок уже немалый прошел. По сути, вы можете работать только с последним эпизодом, ну, может быть, еще с предшествующим ему.

– Так и есть. – Виктория попробовала пирожное и улыбнулась: творожные кольца и впрямь были свежие и буквально таяли во рту. – Как раз эти дни наш сотрудник пробыл на месте последнего похищения, а вчера вечером вылетел в Саратов, там был предыдущий случай.

– От него была какая-то информация, которую я могла бы использовать?

– Нет. – Крылова ждала этого вопроса, поэтому ответила не задумываясь.

– Ну что же. – Яна Ринатовна отодвинула чашку и выложила перед собой тонкую папку. – Тогда вот результаты моего анализа. Хочу сказать сразу, – она положила ладонь на папку, словно защищая ее, – вы не найдете здесь ничего сверхъестественного. Если вы что-то читали на эту тему, то, возможно, и так знаете. Личностное моделирование основано на простейшем методе экстраполяции. Вы же в курсе, что такое экстраполяция?

– Конечно, – улыбнулась Виктория, – экстраполяция – особый тип аппроксимации, при котором функция аппроксимируется вне заданного интервала, а не между заданными значениями.

– Вам зачет, – рассмеялась Яна Ринатовна, – откуда такие познания в терминологии?

– Да это у меня папа математик, – объяснила Крылова, – он работает в институте экономического моделирования и порой любит щегольнуть каким-нибудь никому не понятным словом. А потом объяснить его так, чтобы все окончательно запутались. Вот экстраполяция мне с детства в голову и засела.

– Математика – царица наук. – Яна Ринатовна наконец отхлебнула уже почти остывшего чая. – И что говорят жрецы нашей царицы? Когда наша экономика, наконец, воспрянет?

– Тут все совсем грустно. – Крылова уже расправилась с одним творожным колечком и теперь размышляла, не нанесет ли вреда ее фигуре еще одно. – Царица явно в опале. Папа вообще говорит, что они служат Кассандре. Во всяком случае, их пророчества записывают, но никто к ним не прислушивается. – Она протянула руку к пирожным, решив, что еще одно маленькое колечко с творогом навредить никак ей не сможет.

– Проблема умных людей в том, что они слишком умные на фоне окружающих, – усмехнулась Яна Ринатовна, – надеюсь, мои выводы будут более востребованы.

– Мною – это точно, – решительно кивнула Виктория и надкусила творожное кольцо.

– Хорошо, – кивнула Сибгатуллина, – тогда вот мои краткие выводы. Мужчина средних лет, одинокий, возможно, разведен или вдовец. Скорее разведен. Предположительно бывший военный или сотрудник других силовых структур. Сам проживает в небольшом городе, возможно, каком-то районном центре. Волевой, психически устойчив, имеет сложившееся мировоззрение и крайне негативно реагирует на попытки его нарушить. Не склонен к чрезмерной жестокости и насилию, воспринимает их как вынужденную необходимость. Возможно, несколько лет назад имел серьезные материальные проблемы, я думаю, можно даже говорить о продаже недвижимости. То, что он отлично подготовлен и физически развит, думаю, это вы и без меня понимаете, так же, как и то, что действует он в одиночку.

– Почему разведен? – Виктория быстро управилась со вторым пирожным, и теперь ничто не отвлекало ее от разговора.

– Начнем с того, почему одинок, – усмехнулась Яна Ринатовна. – Хотя похищения и происходят со значительными интервалами, но очевидно, что каждому из них предшествует тщательная подготовительная работа, как по поиску подходящих под его параметры жертв, так и по отработке путей отхода при передаче денег. То есть фактически он уже два года кочует по стране, возможно лишь иногда появляясь в том месте, которое он условно может считать своим домом. Вряд ли это возможно при сохранении полноценной семьи. Если так и если считать верными предположения о том, что это бывший силовик, то мы имеем мужчину лет сорока, очевидно, офицера, не ниже майора. Это, знаете ли, завидный мужчина. Офицеры всегда в нашем обществе пользовались повышенным вниманием. Я вот, кстати, смотрю, а колечка на пальчике у вас нет. Удивительно, такая милая девушка в окружении стольких мужчин и вдруг одинока.

Крылова смущенно покраснела.

– Не совсем так. – Она взяла в руки пустую чашку, покрутила ее и вновь поставила на место. – Возможно, зимой что-то изменится.

– Уже есть избранник? – обрадовалась Яна Ринатовна. – Это замечательно, Вика! Наверняка какой-нибудь бравый оперативник. Я угадала?

Окончательно смущенная, Виктория лишь кивнула. Яна Ринатовна мягко коснулась ее руки.

– Ну что вы так засмущались? В этом же нет ничего зазорного. Любой человек, а уж тем более женщина, создан прежде всего для того, чтобы любить и быть любимым. Ну а попутно, коли есть время и настроение, может заниматься раскрытием преступлений. Так вот, если он бывший офицер, то вероятность того, что он не был женат, ничтожна. Скорее всего, раз он был женат и возраст уже не столь юн, то есть и дети или хотя бы ребенок. Но здесь мы уже углубляемся в столь гипотетическую область, что вероятность правильных предположений близка к угадыванию. И тем не менее. Взрослый, сложившийся мужчина, не принадлежащий изначально к криминальному миру, начинает совершать одно за другим преступления, причем преступления жесткие, даже жестокие, которые в итоге приводят к убийству. Понимаете, о чем я? Должен быть какой-то побудительный мотив для подобного перерождения, триггер.

– И вы предполагаете, что это может быть связано с его собственным ребенком? – Крылова заинтересованно подалась вперед.

– Утверждать этого нельзя, – Яна Ринатовна с сожалением покачала головой, – все, что мы видим, – лишь проекция, тень, причем искаженная, некоего события, которое послужило толчком, позволило этому человеку совершать преступления.

– Позволило? – удивилась Крылова.

– Да, именно позволило. Каждый человек в той или иной степени готов совершить действия, выходящие за рамки общепринятых норм. Однако в нас с раннего возраста закладываются множество сдерживающих барьеров. Это моральные нормы в обществе, наши представления о добре и зле как таковых, пример родителей, да и просто страх перед наказанием. Как только тот или иной барьер исчезает, человек позволяет себе то, что раньше для него казалось немыслимым. Но скажу еще раз, мы видим лишь тень некоего давно прошедшего события и пытаемся по тени вычислить саму фигуру. Вы, Вика, должны понимать, что тень одной и той же формы могут дать совершенно разные фигуры, так же как одна фигура может отбрасывать совершенно разные тени в зависимости от расположения источника освещения.

– Да, таких картинок полно в Интернете.

– Вот именно, там всего полно, – согласилась Сибгатуллина, – но здесь ведь не картинка, здесь все сложнее. И тем не менее кое-что меня подталкивает именно к этой гипотезе.

Крылова напряженно ждала, что психолог скажет ей дальше.

– Сумма выкупа. Она повторяется от похищения к похищению, и, если я правильно поняла, именно это и привлекло ваше внимание к этим делам. По сути, преступник в каждом случае оставляет вам свою метку, словно показывая, что преступление совершил именно он. При всем прочем проявляемом похитителем удавьем хладнокровии это выглядит несколько странно.

– Если я правильно помню, считается, что серийные преступники подсознательно хотят быть найденными.

– А с чего вы взяли, что речь идет о серийном преступнике? – усмехнулась Яна Ринатовна. – Мы имеем дело с преступником профессиональным, который превратил похищения в источник достаточно высокого и, заметьте, регулярного дохода.

– Но то, что он совершил убийство, разве не свидетельствует о процессе разложения его личности?

– Ну что вы. Убийство несчастной девочки было для него мерой вынужденной. Если бы он на нее не пошел, то потерял бы все рычаги воздействия на родственников похищенных детей. Вспомните, уже при втором похищении он отрезал ребенку палец только за то, что они попросили на сутки отложить передачу выкупа. Уверяю вас, если бы передача не состоялась и на следующий день, то первый ребенок погиб бы еще тогда. Однако скажите, какой палец он отрезал?