***

Он приходил к Магнусу каждую ночь. Приносил еду и воду. Смазывал руки мазью, так как веревка прожигала их каждый раз. А затем вдыхал аромат с его кожи, сладко целуя, собирая любимый вкус с темно-розовых губ.

Это было прекрасно.

А Магнус позволял ему делать все это. Позволял, потому что сам не мог насладиться этим мальчиком, дурея каждый раз, когда тот появлялся в его клетке.

Силы давно полностью вернулись к нему, и какие-то жалкие веревочки не смогли бы удержать мощного альфу, но оборотень так не хотел терять своего омежку, что терпел любые неудобства, лишь бы иметь возможность еженощно видеть его лицо и вдыхать приятный маковый запах.

Но день казни неминуемо приближался, отчего объятия становились дольше, поцелуи отчаянней, а расставания больней.

В одну из ночей Алек прибежал запыхавшийся и весь в слезах, трясущимися руками отпирая замок на двери. Магнус сразу почуял что-то неладное.

— Малыш? Что случилось? — удивился волк, когда парень вытащил из кармана нож и стал быстро перерезать толстые ядовитые веревки.

— Отец… он заметил пропажу лекарства и, учуяв от меня твой запах, догадался что происходит, — протараторил Алек, наконец-таки перерезая одну веревку, освобождая руку. — Он идет сюда. Сказал, если тебя не казнят сегодня же, то он сам тебя пристрелит.

— И что ты задумал? — удивился волк, видя, с какой решительностью и смелостью тот освободил его вторую руку.

— Только не говори, что хочешь, чтобы я сбежал. Я тебя не оставлю, — как оказалось, ноги за долгое время в подвешенном состоянии не хотели сразу быстро двигаться, поэтому Алеку пришлось закинуть руку зверя себе на плечи, помогая передвигаться.

— А кто сказал, что я собираюсь оставаться здесь? — озорно и как-то по мальчишески улыбнулся парень, выводя Магнуса через потайной выход из подземелья.

Они выбрались наружу, ступая по склизкой грязи от дождя, оставляя следы. Магнусу это не нравилось, но другой дороги не было.

К ногам постепенно приливала кровь, и волк уже сам старался тащить Алека за собой, когда услышал сзади выстрелы и громкие крики охотников.

Они догоняли. Они были быстрее.

Магнус слышал, как парень тихо всхлипывал, он ощущал запах его отчаяния и страха, он чувствовал как тот цепляется слабыми ручками за широкую спину. Он не мог поверить, что кто-то рискует жизнью ради него. Рискует расстаться с родными, друзьями, своим домом, чтобы спасти страшного и малознакомого зверя.

Чтобы спасти своего истинного.

Резкая жуткая боль между лопаток заставила Магнуса свалиться на мокрую землю с диким животным рыком.

— Магнус..! — словно сквозь толщу воды оборотень услышал испуганный голосок Алека, который склонился над ним, прижимая ладони к пулевому ранению на спине. Руки тут же начала заливать горячая темно-алая густая кровь.

Сознание волка скоро проваливалось в пустую тьму. Сквозь боль и гул в ушах последнее, что слышал оборотень — надрывный плач его омеги.

***

Очнулся волк все в той же клетке с привязанными руками. В этот раз пуля оказалась сильнее и теперь из-за яда ему даже голову было поднять больно.

Рядом разносились чьи-то грубые мужские голоса. Магнус мало что разобрал из их разговора.

Кажется, это были охранники. Значит, к нему приставили стражу, и теперь Алек не сможет тихо пробираться к нему.

«Алек!»

Магнус даже резко открыл глаза, когда вспомнил про своего омегу, не обращая внимания на боль.

— Эй..! — негромко, но достаточно грозно крикнул волк, подзывая стражников.

— Ой, глядите-ка кто проснулся, — заговорил один из них, подходя к клетке.

— Чего тебе, убийца?

— Где сын охотника? Алек. Что вы сделали с моим Алеком? — хрипло заговорил волк, сжимая руки в кулаки, опасно натягивая прочные веревки.

Охранники мерзко загоготали, заставляя кровь Магнуса заледенеть от ужаса за своего малыша.

— Да вот же он, — сказал второй, прекратив смеяться и отходя в сторону, указывая в клетку напротив клетки Магнуса.

Волк еле сдержался, чтобы не заскулить от картины, которую увидел. Его омежка лежал на полу, скрутившись и прижав колени к груди. Кажется, он был в отключке, но неестественный бледный цвет кожи, и часто вздрагивающие плечи, говорили о том, что спит он совсем не безмятежным и спокойным сном.

Увидев реакцию зверя, охотники видимо решили окончательно его добить.

— Это его отец тут запер. Сказал, что у него теперь больше нет сына. Что он не допустит в семье предателей и уродов, — снова заулыбались они.

— Он, конечно, не смог добиться казни на сегодня, но приблизил ее, и тебя решили казнить завтра утром на рассвете. А твоего омежку казнят сразу же после тебя. За измену и помощь убийце при побеге.

Сердце подступило к горлу, а все тело наполнилось яростью, злостью и, непонятно откуда взявшийся силой.

Магнус издал свирепый устрашающий рык, так, что стражники отшатнувшись от решетки, потянулись за своими ружьями, висевшими на плечах.

Оборотень задергался, и в воздухе послышался треск разрываемой веревки.

Не выдержав, один из охотников испуганно выстрелил в монстра, попадая тому в плечо и заставляя снова отключиться от безумной разрывающей боли.

Проснуться его заставил запах.

Запах чрезвычайно хрупкого и нежного цветка с невесомыми лепестками, который, тем не менее, способен пробиться сквозь землю и вспыхнуть ярко-красным пятном.

Нежный и изящный, теплый, цветочно-пудровый аромат.

Простой и изысканный одновременно.

— Эй, чуешь запах? — спросил один охотник другого каким-то неестественным масляным голосом с хрипотцой. — Кажется наш омежка-то потек.

— Слушай, ему же все равно умирать через несколько часов, кому он расскажет, — мерзко улыбнулся его друг, доставая ключ и открывая клетку с текущей омегой.

Алек тем временем тихо застонал, просыпаясь от зудящей боли внизу живота, ворочаясь и еще больше марая ткань штанов.

Увидев над собой тень мужчин и ощутив горький запах незнакомых альф, он стал быстро отползать от них, забиваясь в угол, громко всхлипывая и больно глотая соленые слезы.

— Иди сюда, сладенький, — приторно прошептал один охранник, уже прижимая хрупкого паренька к каменной холодной стене, проталкивая руки под его грязную рубаху, лапая нежную чувствительную кожу.

Алек закусив губу, старался совсем не разрыдаться, безуспешно пытаясь вырваться, отталкивая слабыми руками мощного альфу.

— Пожалуйста, я не хочу, — скулил юноша.

Магнус, наконец придя в сознание от двойной дозы аконита, с ужасом понял, что сейчас происходит.

Тело заполнила дикая безудержная ярость, золотые глаза налились кровью, становясь ярко-алыми, и процесс обращения в волка начал происходить непроизвольно. Кости ломало и выкручивало, и Магнус действительно не знал сможет ли он это перенести с ядом в крови. Но видя, как Алек страдает в руках другого, его боль словно отступила на второй план, выдвигая вперед злость и желание спасти своего омегу.

Охотники, оторвавшись от безвольного и хрупкого омеги, с ужасом в глазах видели, как лопнули толстые веревки, не выдержав огромного волка.

Их ружья остались за пределами камеры, поэтому, чтобы добраться до них, им бы пришлось выйти в узенький проход между клетками, но было уже поздно.

Оборотень с одного мощного удара вышиб замок на двери, и тяжело дыша сверлил дьявольским алым взглядом обезумевших от страха охотников. Затем громко зарычав, резко запрыгнул в отпертую клетку своего омеги, набрасываясь на стражников, беспощадно раздирая им глотки.

Алек, расширенными от ужаса глазами наблюдал, как его альфа безжалостно разрывает на куски его обидчиков, и всем телом старался вжаться в стену. Боль от течки становилась с каждой минутой только сильнее, особенно, когда он чувствовал запах своего истинного. Ноги сами подкосились, а колени обмякли, заставляя его осесть по шершавой стене на грязный пол.

Он зажмурился, чтобы не видеть весь это кошмар. И когда крики о помощи и просьбы о пощаде затихли, Алек ощутил на своем лице тяжелое влажное дыхание, которое отдавало металлическим запахом крови.