***

Солнце пекло так, что люди спасались от прямых солнечных лучей, только перебираясь из тени в тень. Магнус и Алек шли, держась за руки, глупо друг другу улыбаясь. У каждого было по мороженому, и это хоть как-то спасало их от предлетней духоты.

Магнус снова вел Алека куда-то в неизвестность. И если поначалу Лайтвуда эти безумства восхищали, потом затянули, то теперь начинали серьезно пугать. Но Магнус с каждым разом придумывал все более сумасшедшие и, главное, — опасные вещи. Он словно бросал вызов судьбе, и Алек действительно начал задумываться о том, а хочет ли вообще Магнус остаться в порядке после своих приключений? Но оставить Бейна Лайтвуд уже не мог. Он просто влип настолько в этого человека, что самому становилось страшно.

Алек так задумался, что не заметил, что Магнус стал махать перед его лицом руками, привлекая к себе внимание.

— Ох, Магс… Да, я смотрю, говори, — Лайтвуд тряхнул головой, переводя взгляд на его губы, растянутые уже в такой привычной, но все равно самой любимой улыбке.

— Мы пришли, — он показал пальцем на середину самого высокого моста в городе, и в этот момент с него кто-то прыгнул прицепленный на специальную резинку.

Алек шокировано замер. Это уже перешло всякие границы. Когда Магнус был намерен остановиться в своих идеях? Когда одна из них его убьет?!

— Я не буду прыгать с моста, — решительно сказал Лайтвуд, с ужасом наблюдая, как маленького человечка мотает в разные стороны под мостом.

Бейн непонимающе нахмурился, затем обворожительно улыбнулся, поворачивая лицо Алека к себе.

— Не волнуйся, мой милый Александр.

Я буду с тобой, — он погладил Лайтвуда по щекам, потом протянулся, едва касаясь его губ легким поцелуем.

— Магнус, — Алек мягко убрал его руки со своего лица. — Это опасно. Я сам этого делать не буду и тебе не позволю, — Алек сдвинул брови, смотря на Бейна пронзительным взглядом. Это пора было закончить уже давно, но Лайтвуду было очень трудно отказывать Бейну.

Магнус задышал чаще, отстраняясь от парня на пару шагов назад. Грудь сдавило и захотелось плакать.

— Алек, — шумный вдох и резкий выдох. — Ты не понимаешь. Мне нужно это, — у него начиналась паника. Руки дрожали, а кончики пальцев стали холодными.

— Зачем? — спросил Лайтвуд, делая шаг к Бейну, но тот снова отступил назад. — Ты что, какой-то адреналинозависимый? Тебе нравится быть на волосок от смерти? Ты прав, я не понимаю. Так объясни же мне! — он все-таки приблизился к нему, обнимая ладонями его лицо, заставляя посмотреть на себя.

— Я не могу. Не могу. Не могу! — забормотал Магнус, мотая головой и стараясь вырваться из теплых рук Алека. Все тело сковало ознобом, сердце колотило, как безумное, и першило горло от подкативших слез.

— Магнус! — Лайтвуд крикнул, надеясь обратить на себя внимание. Тот замер. — Скажи мне.

Из глаз Бейна потекли горячие капли.

— Так я чувствую себя живым, — если бы Магнус говорил, то Алек был уверен, что он сказал бы это шепотом.

— О чем ты?

— Я помню, Алек. Помню все, что происходило в детстве, — ладони Алека обожгло его слезами. Он прикрыл на секунду глаза, переваривая услышанное.

— Мне очень жаль, Магнус, — выдохнул он, успокаивающе поглаживая большими пальцами его скулы. — Но ты не должен стараться убить себя.

— Я уже мертв внутри. И только мимолетные вспышки страха от опасности, в которую я влезаю, позволяют мне хоть что-то чувствовать, — он сказал это с таким обреченным выражением лица, что Алеку стало жутко.

— С моста я не дам тебе спрыгнуть. Даже не мечтай, — решительно заявил Алек.

Сейчас ему было очень страшно от того, что Магнус мог его не послушать. Лайтвуд не знал, как убедить его не делать этого и как убедить его не делать больше глупостей вообще. Алек так хотел защитить его, спрятать ото всех опасностей, беречь его солнечную душу.

— Я хочу… Я хочу это сделать. Я хочу хоть что-нибудь почувствовать! — Магнус забился в его руках, начиная настоящую истерику.

Озноб прошел, и теперь его лихорадило и трясло, как в каком-то припадке. Волны жара накатывали снова и снова, отчего Бейн начинал плохо соображать. Единственное, что он хотел — это быть живым. Пусть не навсегда, на несколько минут или даже на одно мгновение, но он хотел это почувствовать. Иначе вообще ради чего стоило жить и продолжать улыбаться?

— М-магнус, — Алек пытался его поймать и прижать к себе, но тот отчаянно вырывался, и Лайтвуд понимал, что если сейчас его отпустит, то он кинется к мосту. — Магнус, остановись же ты! Если ты ничего не чувствуешь, то тогда почему постоянно признавался мне в любви?! — крикнул Лайтвуд, и Магнус, испугавшись, замер.

— Что? — побледнел он.

— Дай мне свою ладонь, — попросил Алек.

Магнус, все еще всхлипывая, осторожно положил свою трясущуюся холодную ладошку Лайтвуду в руку. Алек перевернул ее ладонью вверх и, держа одной рукой, принялся пальцами другой отстукивать на ней повторяющийся ритм. Тот самый, который Магнус часто стучал при Алеке. Он столько раз ощущал этот стук на своих руках, что невольно запомнил его.

Два коротких касания. Перерыв.

Одно короткое, одно длинное, два коротких. Три длинных. Три коротких, одно длинное. Одно короткое. Перерыв.

Одно длинное, одно короткое, два длинных. Три длинных. Два коротких, одно длинное. Перерыв.

И сначала.

— Я долго думал, что это означает, пока не вбил это в поисковике. Это азбука Морзе. Ты каждый раз говорил мне, что любишь. Это ли не проявление чувств? — улыбнулся Алек, поглаживая пальцами его раскрытую ладонь. Бейн крепко зажмурился, снова начиная плакать. Его лицо стало красным-красным, и мальчишка судорожно глотал ртом воздух.

— Эй, малыш, не плачь. Я тоже люблю тебя. Очень сильно. Так, что кажется, я умру без тебя, — Лайтвуд прижал вздрагивавшего парня к себе, гладя его по волосам, от чего бусинки радостно зазвенели.

Магнус чувствовал тепло от его тела, и ему было спокойно. Но все-равно он чувствовал, как что-то глубоко грызет его сердце, и это - то, что Магнус никогда не сможет сказать ему, что любит. Никогда не назовет его имя. То, что Лайтвуд никогда не услышит его смеха.

Слезы пеленой застилали глаза. Он не хотел причинять боль Алеку, но понимал, что если они по-настоящему будут вместе, Магнус может стать обузой для него. Лайтвуд никогда бы так не подумал и не сказал бы об этом Бейну, но Магнус прекрасно знал, что так будет. Он жил с этой проблемой почти всю жизнь, но до сих пор не свыкся. Не принял себя таким.

Потому что, как только он хочет заговорить, перед глазами возникают самые ужасные события из жизни. И он не может так просто забыть о них. Не может просто выкинуть из головы.

Он вырвался из рук Лайтвуда, глубоко вдыхая.

— Я не могу забыть то, что случилось со мной. Смерть мамы… я вижу ее безжизненное лицо у себя в голове. Постоянно! — Алеку уже с трудом удавалось понимать, что говорит Магнус. — Я хочу от этого избавиться, хочу закричать что есть силы, но не могу. Не могу, Алек!.. Дай мне спрыгнуть… — Бейн поднял стеклянные глаза на Лайтвуда, задерживая дыхание, чтобы хоть как-то успокоить разволновавшееся сердце.

Алек с ужасом уставился на него, понимая, что сделает все, чтобы его любимому стало лучше, но позволить подвергать его жизнь реальной опасности он не мог.

— Я сам прыгну, — сказал Лайтвуд, поднимаясь на мост.

У Магнуса сперло дыхание. Сердце резко сжалось от страха - единственного, что он мог чувствовать. Но от страха не за себя, а за Алека, в которого он успел влюбиться, как какая-то школьница. Глупо и безнадежно.

Он опередил Лайтвуда, вставая на его пути, и замахал руками.

— Нет, нет. Ты не должен это делать. Это мне нужно, не тебе, — пытался его отговорить Магнус. — Зачем тебе это?

— Я люблю тебя и сделаю все, что угодно. Ты хотел почувствовать страх, но я не могу тебе этого позволить, потому что это опасно. Но ты любишь меня и будешь переживать, когда я прыгну. То есть ты будешь бояться, как и хотел, а я буду счастлив, что при этом ты сам не подвергнешь себя опасности, — Лайтвуд решительно шел к людям, которые закрепляли резинку на желающих рискнуть своей жизнью.