Что там говорил один из его похитителей? Кажется, что у них есть какое-то средство для обезвреживания Волков. Неужели это какой-то яд, который ослабляет его организм?

Тогда… тогда у него просто не хватит сил, чтобы самому выбраться. Он просто не будет в состоянии пробиться сквозь деревянные доски гроба и толщу земли.

Алеку хватило секунды, чтобы принять решение. Яд в крови, а значит самый быстрый способ избавиться от яда — избавиться от отравленной крови.

Только так его силы восстановятся и он сможет выбраться наружу.

Руки дрожали. Он сквозь ноющую боль с усилием выпустил когти и оставил глубокие разрезы на своих ладонях, чтобы пустить испорченную кровь. Как только её станет меньше, тело само начнёт регенерировать, восполнит утраченные запасы и залечит раны.

Главное, чтобы это случилось раньше, чем начнёт кончаться кислород.

***

Малыш.

У них с Алеком будет ребёнок.

Маленький человечек, в котором будет жить частичка от каждого из них. Волк Магнуса упивался счастьем только от мысли, что сможет ощутить своего маленького Волчонка.

Но невозможно радоваться во всю мощь лёгких, когда твоя пара и твой будущий ребёнок сейчас неизвестно где и живы ли вообще.

— Я не чувствую его, Раф. Ты понимаешь, что это значит? — сокрушался Бейн, сидя в автомобиле, который вёл в сторону присланного адреса. Его друг сейчас мчался на подмогу из другого города, но у Магнуса не было времени дожидаться его. Отведённые полчаса уже подходили к концу. — Это значит, что он мёртв, — горло забилось такой отчаянной тоской, смешанной с горечью утраты и безвыходности, что Бейн вообще не соображал, что происходит.

— Не паникуй раньше времени, — быстро ответил ему динамик голосом Рафаэля. — Я слышал, что сейчас разработали новый яд для Волков, который практически полностью лишает их сверхспособностей и отбивает запах. Скорее всего, Азазель приобрёл его, чтобы было средство против тебя.

— Хочешь сказать, что этот яд был для меня, но использовали его на Алеке?! — страх душил. Как если бы его толкнули с обрыва безо всяких канатов и креплений, выбивая почву из-под ног и заставляя падать так быстро, что желудок прилипал к позвонкам. И чувство ожидания удара было страшнее самого удара.

И он всё ещё падает, со свистом в ушах и больно ухающим сердцем, потому что неизвестно — сразу он умрёт, разбив черепную коробку о камни, или будет медленно захлёбываться кровью и лежать на переломанных костях.

— А если этот яд повлияет на ребёнка… — в ужасе прошептал Бейн.

— Да исцелится твой Алек, и вообще я не понимаю, почему ты всё ещё считаешь его ребёнком, — Рафаэль резко замолчал.— Подожди… только не говори, что это то, о чём я думаю.

Бейн молча сделал последний поворот, где была назначена встреча. Сердце уже не билось под рёбрами. Его словно там вообще не было. Магнус выключил сейчас эмоции, чтобы трезво соображать и спасти свою пару.

Он бы скорее сам умер, чем позволил умереть Алеку.

— Магнус, не делай глупостей! Ты слышишь меня?! — запаниковал Рафаэль. Он знал, что не успеет к указанному времени, и боялся, что друг сорвётся.

Бейн отключил звонок и вышел из машины. Прохладный воздух врезался в лицо, но не принёс никакого облегчения. Внутри всё болело. Азазель знал, куда бить, и ударил со всей силы.

В сердце Волка.

И Магнус терпел эту боль, понимая, что сам сделать не может абсолютно ни-че-го.

Как же это злило. Злили чувства бесполезности и собственной беспомощности. Какой же он Волк, если не может защитить то самое ценное, что есть в его жизни.

Он провёл ладонями по лицу, надеясь смахнуть напряжённое чувство, которое поселилось в его груди после исчезновения Алека. Оно не уходило. Более того — крепко вцепилось стальными когтями куда-то за левое ребро и вонзило зубы в беззащитную мягкость сердечной мышцы. Кровь от этого застревала, тормозила около горла и давила на дыхательные пути.

Как же было страшно.

Было страшно потерять того, с кем он впервые почувствовал себя не просто оболочкой сильного Волка, а настоящим простым человеком.

Живым человеком, способным чувствовать нечто большее, чем просто голые животные инстинкты.

Почувствовать любовь. К себе и свою собственную.

Магнус твёрдой походкой направился к самому крайнему складу, где его уже ждали. Он знал, что идёт прямо в ловушку, но так же знал, что только так у него есть возможность спасти Лайтвуда.

Кожа горела, руки чесались от готовых вырваться в любой момент когтей, бедное сердце просто не успевало перекачивать такое огромное количество крови, с силой ударяя ею о тонкие стенки вен. От собственных мыслей его отвлёк маленький кустик с ярко-желтыми цветами, которые росли недалеко от нужного склада.

Магнус притормозил, внимательно их рассматривая и не понимая, почему они так привлекли его именно сейчас. Но через мгновение до него дошло, что именно такое растение с ядовито-яркими цветками часто сажают на кладбищенских могилах. И, видимо, сюда его посадил кто-то специально. Странно для пустыря у заброшенного склада. Бейн нахмурился, отводя взгляд от жуткого цветка и, собравшись с духом, дёрнул дверь, за которой надеялся увидеть свою пару живой и здоровой.

Иначе Азазелю придётся крупно постараться, прежде чем Магнус перепишет на него своё дело.

***

Ноздри забивал запах кислой крови и сырого дерева. Алек не знал, сколько точно прошло времени, но ноющая боль от порезов начала тускнеть, что означало их скорое заживление. Он открыл веки и на этот раз чётко увидел звериными глазами пространство вокруг. Видно было, что гроб самодельный. Скорее даже не настоящий гроб, а просто деревянная коробка, наскоро сколоченная, с мелкими щелями между неровных досок, в которые просыпалось немного крупинок земли.

Такой гроб смог бы расколотить даже человек при сильном желании, но вот преодолеть бесконечную толщу земли, которая отделяла его от воздуха, казалась вообще задачей невыполнимой. Но лежать тут и ждать непонятно чего Алек не собирался. Даже страх застрять где-то в земле его не мог остановить, поэтому он, долго не думая, вонзил когти в крышку.

Они с лёгкостью продырявили доску, и когда Алек вынул руку для нового удара, из неровных мелких отверстий на его грудь беспрерывно посыпалась сырая холодная земля. Вот тут он испугался по-настоящему, представив, что будет, когда дыра станет больше. Словно до этого момента он не осознавал, что заживо погребён под тоннами тяжелой, липкой земли, от которой его спасала лишь хлипкая деревянная стена.

Он необдуманно задышал глубже и чаще, закашливаясь от густого тяжёлого воздуха, пропитанного металлом и сыростью.

Его становилось ощутимо меньше с каждым резким вдохом, и Лайтвуд всё-таки не смог не запаниковать.

Это было так жутко. Лучше бы его сразу убили, чем оставлять шанс на спасение, который зависел только от него. Любое неверное решение могло полностью уничтожить этот крохотных шанс. Это било по нервам, уничтожало.

Когда он закрыл глаза и выровнял сбившееся дыхание, Лайтвуду неожиданно пришло в голову, что когда земли станет больше, то она не даст ему дышать оставшимся воздухом. Забьёт ноздри, рот и глаза. Поэтому нужно было придумать, как их защитить, прикрыть чем-то, что позволит дышать и не даст засыпать лицо.

На нём оставили лишь мягкую футболку и джинсы, оставляя без плотной рубашки и даже его любимых кроссовок. Понадобилось меньше пары секунд, чтобы быстро сориентироваться и начать стаскивать с себя футболку, липкую от пота и натекшей на дно гроба его крови.

Сделать это было сложнее, чем казалось изначально. Человеку даже обычного телосложения такой трюк удался бы только при особой гибкости, но благо для Алека это не составило больших усилий. Попыхтев несколько драгоценных секунд, он всё же смог вытащить руки из рукавов и, не снимая ткань полностью, завязал полы мокрой футболки у себя над макушкой. Голова и лицо оказались в своеобразном коконе, который по идее должен был защитить Лайтвуда от захлебывания землей. Видимость, конечно, сквозь ткань была просто отвратительная, но другого выхода не было. Алек полежал немного, приходя в себя и успокаивая сердцебиение. В ушах шумела кровь, плечи немного ломило, однако он был настроен весьма решительно.