– Не отбивайся от коллектива, голубок наш! – проговорил Ярослав, вытирая слюнявый рот салфеткой. – Понравилась тебе деваха наша?
Ярослав уставился на меня сплюснутыми свиными глазками. Чего ему от меня надо? Ведет себя со мной как с ребенком. А чего он так распустился? Может, стоит ему пояснить, что неприлично так разговаривать с людьми, которых видишь первый раз в жизни? Я вдруг вспыхнул, но потом быстро выдохнул. Вспомнил, что я слишком пьян и могу ошибаться в выводах. Он продолжил:
– Ее надо не к бару водить, а в соседнюю комнату. Она дорогу знает – не первый раз здесь.
Я посмотрел на Ярослава. Все те же свиные глазки невинно смотрели на меня. Не дождавшись ответа, он перевел взгляд на Луизу. Она опустила глаза вниз и молчала. Теперь понятно – самоутверждается мужик. С публичных прелюдий начал. Интересно, потом бить будет? Я ухмыльнулся. Ярослав заметил мою улыбку и крикнул мне:
– Драть суку будешь?
Я невольно вскочил. Кровь закипела у меня в голове. Руки налились свинцом, будто две тяжелые гантели. Я уже не помнил себя от ярости, но вдруг я услышал спокойный голос Кузьмы:
– Ник? Все в порядке?
Я отвлекся на этот голос. Сел и успокоился. Он меня спровоцировал. Специально. Поигрался со мной, а я поддался. Это все из-за выпитого. Я посмотрел на Ярослава и улыбнулся. Тот громко расхохотался в ответ на мою улыбку.
– Ну, парень, ты даешь. Не думаешь ты, что мы с тобой из-за шлюх деревенских петушиные бои будем устраивать? Вы зачем ко мне приехали? Забыли?
Я успокоился. Выдохнул и перестал реагировать на его слова. Мне неважно, что он говорит. Продолжай свою бредовую беседу.
– Вижу, ребята вы веселые и спокойные. С вами можно дело иметь. Я отлучусь ненадолго, – Ярослав повернул свое сальное лицо к Луизе: – Ну что, шлюха! Пошли.
Луиза посмотрела на свою подружку, то ли спрашивая одобрения, то ли ожидая защиты. Женя фальшиво ей улыбнулась, подбадривая ее. Ярослав нетерпеливо встал и прокричал:
– Может, мне два раза повторить?
Еще через мгновение Ярослав приблизился к ней, схватил ее за волосы и потянул к себе. Луиза всхлипнула.
Я больше не могу смотреть на нее. Опускаю взгляд на свои ладони. Кисти медленно превращаются в кулаки. Пальцы жадно впиваются в ладони. Я вскакиваю с дивана, во рту уже ощущается привкус крови. Последнее, что я запомнил, – это умоляющий взгляд Кузьмы, предугадавшего мои намерения. Они не стали меня останавливать. Значит, я все делал правильно. Я почти ничего не помню… Только хруст человеческих костей. Искры злобы и ненависти. Я дрался не руками. Я дрался своей злобой. Бесчеловечной адской ненавистью. Не знаю, сколько раз я ударил – может, один, может, сто. Я не помню. Следующий миг, что я помню: Баха и Кузьма уже держат меня, свисающего над окровавленным телом этого животного. Я тяжело дышу, и меня выводят на улицу. Они плавно отпускают меня, и я начинаю успокаиваться. Выдох. Еще один. Теперь вдох. Я ищу глазами Луизу. Она стоит недалеко, в ее глазах страх. Я подхожу к ней.
– Ты поедешь со мной? – протягиваю ей свою окровавленную руку.
Спустя десять минут мы мчим с Лехой на «Субару» обратно в гостиницу. Я, Кузьма, Баха, Женя и Луиза.
Пир у реки
По дороге в гостиницу мы заезжаем в местный магазинчик. Сегодняшний вечер не может закончиться. Продавщица пробормотала тонкими губами, что закон запрещает продавать алкоголь ночью, и тут же выдала нам несколько бутылок виски, вина и пива. Сегодня мы воины-победители. Сегодня мы пируем как цари.
Леха высадил нас у входа в гостиницу, и мы побежали на набережную, звеня бутылками из магазина. Разрезали пакеты, кинули на землю и расставили наши напитки. Девчонки попросили вина, а мы себе разлили виски в одноразовые стаканчики. Баха взял в одну руку виски, в другую – бутылку красного полусладкого. Осушил стакан виски и запил вином. «Уже лучше, – жаловался он, – после произошедшего я неприятно протрезвел. Сейчас вернусь». Баха вернулся через пять минут. В одной руке он нес охапку дров для костра, в другой – все ту же бутылку вина. Костер разжечь не смогли. Спичек ни у кого не было, а идти в гостиницу уже никто не хотел. Я, будто воин-победитель, ходил с бутылкой виски по берегу и напевал песни про мушкетеров. Женя и Луиза наблюдали за нашим пьяным застольем и весело смеялись вместе с нами. Иногда я ощущал на себе осуждающий взгляд Кузьмы. Только он не мог отдаться моменту ликования – вместе с разбитым лицом Ярослава я похоронил нашу сделку на десять миллионов и возможность дальнейшей работы. Да, надо было общаться с последней сволочью в этом городе, но выигрыш был бы ослепительным. Получается, мы зря приехали. Наверное… Девчонку вот эту защитил…
Кузьма сидел у берега и наблюдал за переливами серебряного света луны на волнах реки. Я подошел к нему со спины, отпил виски из бутылки и протянул ему. Кузьма молча взял бутылку виски, осмотрел содержимое – оставалось больше половины – и поставил у себя между ног.
– Думаешь, ты правильно поступил? – начал он. – Хотел доказать, какой ты бесстрашный? Мы с Бахой и так знаем, что ты безумец. Их много на земле. Может, мы все безумцы, а нормальных людей нет. Чего ты добился, размахивая кулаками? Девку спасал? Уже завтра Ярослав напьется в этой сауне и будет отыгрываться на твоей Луизе, которую ты сегодня героически защищал. И знаешь, как отыграется? Все твои тумаки ей прилепит. Мы в мире безумцев живем – это их мир. Ох, орать будет девка, а защитить некому. Наш добрый рыцарь завтра поедет в Москву. А там его ждет жена. И сына маленького кормить надо. А зарплату папа в этот раз не привезет. Папа сегодня вместо зарабатывания денег подвиг совершил. Он теперь герой – он шлюху спас.
Я не мог обижаться на его слова. Мой поступок сделал всю нашу поездку в Кострому бесполезной. Неужели Кузьма так нещадно меня осуждает? Мне нужно было его снисхождение.
– Думаешь, я неправильно поступил? Ты осуждаешь меня? Ты поступил бы по-другому, просто не вмешался бы?
– Я и поступил по-другому, Ник. И Баха. Мы же вместе все были. Хорошо, мы тебя вовремя оттащили. Еще неизвестно, что бы ты с ним сделал. Но осуждать я тебя не могу. И Баха не может. Мы можем с этим согласиться или нет, но никогда не осудим. Если ты так поступил, значит, ты сделал все правильно. Конечно, это выглядело геройски и благородно. Об этом можно слагать былины и так далее. Ник победил зло! Но оставил нас без денег, и вот в этом мы тебя и осуждаем. Но мы не такие уж и бедные, чтобы позволить печали затмить столь прекрасный летний вечер.
Кузьма поднял бутылку, глотнул и передал мне. К нам подошла Луиза с аптечкой в руках.
– У тебя руки в крови. Можно я посмотрю?
Я поднял взгляд на свои руки. Яркий лунный свет обнажил застывавшую кровь на кулаках. Луиза достала из аптечки перекись и стала бережно мыть раны. Царапины были пустяковые, но я не хотел ее прерывать. Она делала это нежно и покорно. Подобно львице, которая зализывает раны у своего льва. Я наклонился к ее голове и вдохнул аромат ее волос. Черные длинные волосы пахли весенней сиренью. Шея тонкая и хрупкая. Я прикоснулся губами к ее шее. Она остановилась на мгновение, но сделала вид, будто не замечает моих прикосновений. Закончила, сложила все обратно в аптечку и посмотрела на меня. Это был совсем другой взгляд. Не тот взгляд забитого зверька. Она смотрела на меня светлыми глазами хорошенькой девушки. Красивой, улыбающейся, ласковой и приятной. Я чувствовал от нее человеческое тепло, которым она делилась со мной.
Летняя июньская ночь. Недопитая бутылка в руке. Прекрасная юная девица рядом со мной. Все это пьянило меня как пятнадцатилетнего подростка, который в первый раз в жизни почувствовал вкус поцелуя. Я уже забыл это чувство, когда ты, искренне как ребенок, наслаждаешься настоящим моментом, и больше ничего не надо. Ненависти от прошедшей драки не было – все зло испарилось, и мне неинтересно, что будет завтра. Завтра не существует. Я хочу жить и чувствовать здесь и сейчас. В этот миг – я настоящий. Не злой, не добрый, не сильный и не думающий, а желающий и чувствующий. Со мной мои друзья и эта девчонка. Я не хочу, чтобы это закончилось. И не хочу, чтобы наступало завтра. Если это неизбежно, то пусть оно будет таким же, как и сейчас. Я посмотрел на Луизу— в ее черных глазах отражалась желтая луна.