– Мам, это же не серьёзно…

– С вашей мамой я бы не спорил, – произнёс Леонид. – Она может сделать всё, что угодно, и перевоспитание в детском саду для вас покажется ещё цветочками, – и Оля, когда её отец окончил говорить, заулыбалась с заметным ехидством на лице.

– Хорошо. Велосипед так велосипед, – ответили братья.

*** *** ***

Через несколько минут они пришли на место. Ольга оставила сыновей и отца в травматологии, сказала, что вернётся через двадцать минут, и ушла по делам.

Врачи, конечно же, спросили, что произошло, со скептицизмом выслушали пострадавших и оказали всю необходимую помощь. Висок Леонида Ивановича обработали и налепили сверху пластырь. Врачи обнадёжили старика, сказав, что это «всего лишь ссадина и ничего больше».

С Никитой было посложнее: его отправили делать снимок. Как только снимок был готов, врач огласил свой вердикт.

– Перелом без смещения в лучевой кости левой руки. Радоваться надо, что перелом без смещения, – произнёс врач-травматолог, высокий, крепкий мужчина, своей внешностью больше походившего на мясника или человека, который лёгким движением руки ломает кости, а не вправляет их. – Если бы было смещение, отправили мы Вас, молодой человек, к уважаемому дядюшке-хирургу, который посадил бы вашу кость на железные саморезы, – от его слов Никита вздрогнул. Врач отдал распоряжение медсестре, чтобы та наложила на руку парню гипс.

– Только сразу не уходи, – продолжил врач. – Посиди в коридоре и подожди, пока гипс затвердеет, – на что Никита просто кивнул, не произнеся ни слова.

– Придёшь ко мне через 10 дней. Посмотрим, как твой перелом срастается, – добавил мужчина.

Ольга вернулась, как и обещала, но уже к тому времени переоделась в свою рабочую одежду. Она застала в коридоре только отца и Дениса.

– Где мой «сломавшийся» ребёнок? – произнесла она, застёгивая на себе халат.

– Гипс накладывают Семёну Семёновичу. Чёрт побери! – ответил дедушка, улыбаясь своей «золотозубой» улыбкой.

– Кому-кому? – спросил Денис.

– Семёну Семёновичу.

– Кто это?

– «Бриллиантовую руку» смотрел?

– А-а, тот самый! Никулин!

– Ага, тот самый! – подтвердил дедушка.

– Ну, что там у него? Он выходил к вам, говорил что?

– Перелом без смещения, – сказал Денис. – Его хирургом запугали, – хихикая, добавил парень.

– Чего? – с сарказмом произнесла Оля. – Всё так печально?

– Ему сказали, чтобы он лучше руку ломал, а то без него хирург с железными саморезами скучает и не знают, чем себя занять, – и все трое рассмеялись.

В этот момент из перевязочной вышел Никита, бледный и встревоженный.

– Что-то не так? – поинтересовалась мать. – Ты выглядишь как вождь бледнолицых, – иронично добавила она.

– Месяц без купаний в море и минимум физических нагрузок, – ответил Никита.

– Ты и так на море всю жизнь живёшь. Успеешь накупаться и всеми остальными делами заняться, – сказала Оля.

– Он больше за мотоцикл переживает, – сказал Леонид. – Не сможет кататься.

– Да, именно, – с грустью произнёс Никита.

– Значит так. На период твоего выздоровления я запрещаю тебе садиться на мотоцикл, – строго произнесла Оля. – И тебе тоже я запрещаю, – обратилась она к Денису. – Не хватало, чтобы у меня двое сыновей были в гипсе. Ключи! Отдайте мне ключи от мотоцикла.

Братья не торопились.

– Ключи! – более строго сказал Оля. Денис пошарил по карманам и неохотно протянул матери ключ.

– Вот и славно, – произнесла она. – Ладно, идите домой. Дома есть горячий суп и картошка с котлетами. Я с утра приготовила. Идите, поешьте. А мне работать надо. Приду завтра утром часов в девять. И без глупостей. Понятно?

– Да, мам.

Когда троица дошла до дома, начало смеркаться. На юге России летом темнеет раньше, чем на севере, и в конце июля в начале восьмого вечера начинают наползать вечерние сумерки, длинными тенями захватывая всё вокруг.

Шум города затихал, и песнь цикад, которые невидимыми призраками прятались в растительности, становилась отчётливее. Пение птиц меняло свою тональность, словно весь птичий мир готовился отойти ко сну. Даже голоса стрижей, с огромной скоростью проносящихся над головами, становился каким-то другим, более безмятежным и звонким.

Дома, ужиная, Леонид расспрашивал внуков, чем же сейчас увлекается современная молодёжь, рассказывал, чем в те года, когда он был молод, увлекались юноши и девушки.

– Мы любили читать друг другу стихи, пели песни под гитару у костра, – говорил Леонид. – Мы ходили в походы, открывали новые места. Уже к двадцати пяти лет побывал в походе и на Урале, и на Кавказе. Я с туристами и одногруппниками объездил весь Крым. Замечательное было время. А сейчас что? Молодёжь дальше телефонов и компьютеров ничего не видит, а остальной мир узнают только по телевизору.

– Дедушка, ты не прав. Молодёжь умеет отдыхать и в наше время, – сказал Денис. – И телевизор сейчас практически никто не смотрит.

– Ой, знаю я ваш отдых! «Секс, наркотики, рок-н-ролл», или что там у вас сейчас в новинке?

– Не-е. Да разве мы похожи на тех людей, которых ты назвал «секс, наркотики, рок-н-рол»? – спросил Никита.

– После того, как вы на меня наехали, то я уже было подумал, что вы что-то такое-эдакое приняли и других людей после этого попусту не замечаете.

– Нет, дедушка. Мы точно не такие! Если хочешь, мы можем рассказать, ну, или показать тебе, как отдыхает молодёжь, – произнёс Денис.

– Это как ещё «показать»?

– Ты действительно этого хочешь? – поинтересовался парень.

– Ну, валяйте! Гулять так, гулять! Отдыхать так, отдыхать! – сказал дедушка, и братья переглянулись, улыбаясь. Глаза ребят засеяли, а в их головах зародился какой-то план.

– Ну! Я жду, – проговорил Лёня.

– Пенная вечеринка?! 117?! – спросил у брата Никита, на что тот ответил широкой улыбкой.

– Что за пена? Что за «117»? – произнёс Леонид.

– О! Это самый лучший пляж в городе, – наперебой начали братья. – Он находится тут, недалеко, на 117-м километре трассы «Керчь – Симферополь», отсюда и название. Золотой песок, лепота. Много кафе и ресторанов у моря. Если отдыхать, то только там!

– А как мы туда доберёмся? Уже скоро ночь наступит, – спросил дедушка. Денис порыскал по карманам и достал ключ.

– От мотоцикла, – произнёс молодой человек, кладя ключ на стол.

– Денис, ты же отдал Оле ключ, – удивился Леонид Иванович.

– Дедушка, мы, по-твоему, дурные совсем, чтобы отдавать маме ключ от мотоцикла? – сказал Денис. – Да я ей отдал ключ от подвала. Мама туда ходит очень редко и не помнит толком, как выглядит ключ от него. Тем более она не знает, как выглядит ключ от мотоцикла. Если она и заподозрит подмену, то не сразу.

– Мы втроём не сможем уместиться на одном мотоцикле, – сказал Лёня.

– У соседа, у которого я брал сегодня кресло-каталку, раньше был мотоцикл с люлькой. Он иногда возил своего отца то туда, то сюда. Мотоцикл он потом продал, а люлька осталась.

– А что, он тебе даст люльку просто так?

– Почему просто так? – удивился Денис, открыл антресоль, некоторое время там что-то поискал, и через мгновение в его руках была бутылка водки.

– Наш сосед после смерти отца пристрастился к выпивке. Иногда вообще не просыхает днями напролёт. Он и до этого, конечно, выпивал, но меньше. Он и продал отцовский мотоцикл, чтобы на выпивку больше хватало. За халявную бутылку водки он согласится люльку нам хоть подарить! – заявил Денис.

– Ну, так чего же мы ждём? – поинтересовался Лёня.

Сосед, которого все величали просто по отчеству – Шурикович, уже был выпивший. Запах коньяка и табака шёл от него за версту. Он открыл дверь. Одной рукой он держался за дверной косяк, немного пошатываясь, а другой рукой поправлял на себе трико и белую майку, на которой уже красовались непонятного цве́та разводы то ли от кетчупа, то ли от борща.