Впрочем, обитать на объекте было совсем не обязательно. «Система» всегда отличалась демократизмом, если не было установки повально сажать граждан в лагеря или отстреливать, в связи с чем, нам предоставлялась широчайшая самостоятельность.

К тому имелась и вторая причина. Вычислять морально неустойчивых изначально, освобождая от них ряды, оставляя только «с холодной головою, горячим сердцем и чистыми руками». Как завещал Феликс Эдмундович.

И поэтому тем из нас кто был из Москвы или ближайшего Подмосковья, разрешалось жить дома, а иногордним снимать комнаты или квартиры. Тем более, что стипендия на первом курсе была 75 рублей. С добавлением по червонцу на последующих.

Родина всегда любила «вооруженный отряд Партии», мало в чем ему отказывая. За что и поплатилась. Но это совсем другая тема.

Мы же пойдем дальше. В плане диалектического развития.

Как я уже упоминал, 1 сентября начались занятия в Высшей школе. Эта кузница чекистских кадров, давшая Стране немало героев тайной войны, а в новой России политиков, олигархов и даже Президента, располагалась на Ленинградском проспекте. Рядом с Белорусским вокзалом.

Неприметное, в четыре этажа кубическое серое здание, затененное деревьями со стороны фасада и без вывески на входе, прятало за собой целый комплекс. В нем, скрытые от посторонних глаз, таились учебные корпуса с аудиториями и спецклассами, кафедры хитрых наук, клуб со спортзалом и подземным тиром, а также объекты прочей инфраструктуры.

Обучать профессии, с первых же дней нас стали активно и целеустремленно. Гражданские академии с университетами отдыхают.

В числе общественных дисциплин были научный коммунизм, марксистско-ленинская философия, политэкономия, а также общая и социальная психология, которые дополнялись всеми отраслями права. В числе же профильных – десяток номерных СД*, плюс иностранные языки: китайский, английский и французский.

Помимо этого – стрелковая подготовка из всех видов отечественного и зарубежного оружия, а также неизвестное в то время каратэ (на первом факультете самбо). Заниматься им простым гражданам в СССР запрещалось, на что имелась статья 219 УК РСФСР, по которой можно было загреметь «в места не столь отдаленные» на целых два года.

Столь высокую нагрузку выдержали не все, и уже в первом семестре ряды нашего факультета поредели.

Трех слушателей отчислили за неуспеваемость, а один впал в депрессию и загремел в Кащенко*, откуда не вернулся.

На этот счет в Школе существовало железное правило. Завалил экзамен – отчислят, взяв подписку о неразглашении. И, как говорят, «гуляй Вася». Авторитет высоких пап не помогал. Коррупции в «системе» тогда еще не было.

А потому мы грызли гранит наук вдвойне. Как завещал великий Ленин.

Поскольку в свое первое обучение я жил в общежитии на Хавской, а после лет двадцать обретался на съемных квартирах и плавбазах с гостиницами, в этот раз снял однокомнатную квартиру. Благо средства на то имелись.

Она располагалась в районе станции метро «Динамо» в кирпичной высотке неподалеку от военной академии имени Жуковского и обошлась мне в пятьдесят рублей в месяц, за которые сейчас даже пачку приличных сигарет не купишь.

Хозяйка квартиры – старушка «божий одуванчик», жившая в Подмосковье с детьми, поставила единственное условие: не водить туда женский пол. Что я лукаво обещал, зная обратное.

Умственных и физических затрат организма на изучение спецдисциплин, общественных наук и юриспруденции у Волобуева было намного меньше, чем у обычных слушателей. Что позволило в полной мере отдаться изучению языков, приоритетным из которых стал китайский.

Ко времени описываемых событий то, что я ляпнул Творцу, у меня конкретизировалось предельно четко.

После бегства в Китай, а точнее его провинцию Тибет, я планировал объявиться ламой, предрекая будущее «сильным мира сего», а заодно странам и континентам. По принципу «воровать так миллион, е… так королеву». Тут было несоизмеримо больше.

Но, вновь изучая наследие классиков марксизма, а в его числе работу Ильича «Головокружение от успехов», Волобуев не предавался эйфории.

Не ограничивая себя курсом, который нам читали бывшие военные и гражданские переводчики, долгое время обретавшие в Поднебесной, в том числе по линии КГБ, я использовал возможности библиотеки ВКШ, бывшей, наверное, одной из лучших в Союзе.

Помимо шедевров мировой классики и документалистики, там имелись дореволюционные издания в первоисточниках, немало художественных раритетов, а также изъятой «конторой» запрещенной эмигрантской и диссидентской литературы. Тех же Набокова, Буковского и Солженицына, последний из которых едва не стал пророком в родном отечестве.

В целях более глубокого знания чуждой нам идеологии, книги диссидентов разрешалось читать со второго курса, по спецдопуску.

Но меня интересовали не они. А все, что было связано с загадочной Крышей Мира*.

Получив в библиотеке «Справочник по Китаю», «Тибетскую книгу мертвых» Юнга, «Семь лет в Тибете» Харрера, а еще «Путешествие парижанки в Лхасу» Давид – я стал их штудировать по вечерам в своей квартире.

О буддизме уже кое-что знал. О Тибете намного меньше.

Как следовало из справочника и книг, написанных достаточно сведущими людьми и малоизвестных в СССР, это была фактически древняя цивилизация. Возникшая в четырнадцатом веке в нагорье Центральной Азии и впоследствии подчиненная Монголией.

В семнадцатом веке глава буддийской (ламаистской) секты гелугпа – далай лама, стал духовным и светским главой страны.  Еще через сотню лет  Тибет  явился объектом  притязаний  не только со  стороны монголов, но и Китая.  Верх одержал  Китай. Императоры династии Цин включили  Тибет в свой титул , а в его столице – Лхасе стал располагаться небольшой китайский гарнизон.

Далай ламы полностью сохраняли свой суверенитет в отношении внутренних вопросов. После попытки вторжения непальцев в 1792 году, инспирированной англичанами, Тибет был закрыт для иностранцев.

В начале двадцатого века туда были введены британские войска, что мотивировалось необходимостью сдерживать российское влияние, а в 1907 году Великобритания и Россия подписали договор о невмешательство во внутренние дела Тибета.

В 1910 году китайские войска готовились к вторжению в Тибет, но начавшаяся революция расстроила эти планы. В дальнейшем Китай не отказывался от притязаний на «Крышу Мира», но фактически правление далай ламы было независимым.

Спустя сорок лет китайские войска вторглись в страну. Сопротивление возглавил Далай лама XIV, началась партизанская война, подавленная к 1959 году. Около 90 тысяч тибетцев было убито, Далай лама вынужден был бежать в Индию.

В 1965 году правительство Китая объявило Тибет автономным районом в составе КНР, с запретом посещения его иностранцами. ООН неоднократно принимала резолюции о нарушении в Тибете прав человека, но безрезультатно.

Говоря о тибетских храмах, подразумевают буддийские. Так как буддизм на Тибете называют ламаизм, то тибетские храмы тоже именуют ламасериями.

Тибетские монастыри отличаются особым стилем и этническим колоритом.

Различные направления в буддизме проявляются в особенностях архитектуры. Они позволяют проследить развитие и изменения буддизма в Тибете.

К седьмому веку сюда из Индии попал Посвященный буддизм, от ханьцев перешел буддизм Махаяна. На Тибете они смешались с местной религией Бон – так и был сформирован ламаизм.

В тибетском буддизме особое значение придается Посвященному Буддизму: вера в безжалостный рок вселенной, непостоянство, кару за грехи, реинкарнацию и освобождение от мирских забот.

Ламаисты практикуют монотонное песнопение, жертвоприношение богу и тому подобное. Выдающихся монахов называют «лама». Это очень почетное обращение.

Как сообщалось в моих «учебниках», в седьмом веке жил верующий в буддизм князь Тубо Сунцан Гампо. Он создал тибетский язык, занимался строительством храмов и переводил санскрипты. Все это активно способствовало формированию тибетского буддизма, который постепенно вытеснял религию Бон.