Отвлёкшись от мыслей о Калхоуне, Элли не совсем осознанно начала гадать, что могло быть источником такого необычного свечения… Перегорающая лампочка? Фонарь в чьей-то руке? Старинная керосиновая лампа? Свеча? Нет, не свеча… В конюшню же нельзя заносить источник открытого огня, так как ни чем не прикрытое пламя может спровоцировать пожар… Пожар…

– Пожар! – громко закричала Элли, до которой, наконец, дошло, что за необычные свечение она видит.

Не мешкая ни секунды, женщина бросилась на улицу и понеслась в сторону конюшни. Всё сознание Брадшо вдруг оказалось занято мыслями о закрытых в горящем помещении лошадях. Элли ещё с детства помнила, что в случае пожара на конюшне первым делом необходимо освободить запертых в стойлах животных. Женщина так переживала за скакунов, обречённых на мучительную смерть в огне, что совершенно не слышала, как с мольбами остановиться за ней пытается бежать пожилая домоправительница.

Домчавшись до горящего строения, Элли распахнула его ворота. В ту же секунду лицо женщины обдало волной тёплого воздуха. Помещение конюшни было сильно задымлено, но Элли смогла разглядеть несколько мечущихся в своих стойлах лошадей. Миссис Брадшо заставила себя подавить приступ панического страха и, решительно шагнув внутрь, поспешила к первому деннику. Чтобы открыть его дверь, Элли пришлось отодвинуть довольно массивную и тяжёлую щеколду. Почувствовав исходящий со стороны открытых ворот поток свежего воздуха, освобождённая женщиной лошадь помчалась на свободу.

К сожалению, дополнительный приток кислорода ощутил и всепоглощающий огонь. Пламя начало сильнее разгораться и стремительнее распространяться. Элли подавила новый приступ страха и двинулась вглубь конюшни, открывая одно стойло за другим. Освободив последнюю, восьмую, лошадь, женщина осознала, что почти не может дышать.

Элли душил сильный кашель, но она не смела глубоко вдохнуть и откашляться, так как горячий воздух сильно обжигал ей ноздри и горло. Жар от всё сильнее разгорающегося огня начал опалять женщине кожу. Повернувшись в сторону ворот, Элли с ужасом обнаружила, что из-за густой задымлённости помещения совсем не видит выхода. Идти к воротам предстояло на ощупь, ориентируясь на доносящиеся снаружи голоса миссис Калхоун и мистера Уорда. Преодолев всего несколько метров, женщина почувствовала, что движения даются ей всё тяжелее, а голова начинает сильно болеть и кружиться. Понимая, что ни в коем случае нельзя останавливаться, Элли опустилась на четвереньки и дальше продвигалась только ползком. Неожиданно голова Брадшо упёрлась во что-то твёрдое. Сердце Элли сжалось от разочарования: она поняла, что выбрала неверное направление, заблудилась и наткнулась или на стену, или на какой-то предмет.

«Неужели это мой конец…» – зажмурившись, обречённо подумала обессиленная женщина и уже была готова в отчаянии упасть на землю, как «стена», на которую она наткнулась, зашевелилась.

Медленно угасающее сознание Элли уловило, как кто-то берёт её на руки и куда-то несёт. Когда женщина поняла, что уже не одна и, возможно, будет спасена, её сердце подпрыгнуло от радости. Буквально через несколько секунд миссис Брадшо почувствовала, что адский жар, окружающий её со всех сторон, исчез, а вдох больше не причиняет обжигающей боли. Стараясь поглотить как можно больше так не хватающего прежде кислорода, Элли, словно выброшенная на берег рыба, начала хватать ртом воздух.

Затем женщина ощутила, как её бережно опустили на какую-то прохладную поверхность. Обоняние, уловившее запах травы, подсказало Элли, что её положили на газон. Сознание Брадшо начало постепенно проясняться. Женщина попыталась открыть глаза и посмотреть на своего спасителя, но её веки поднимались с большим трудом, а взгляд никак не хотел фокусироваться. Элли почувствовала, как ей на лоб легла чья-то довольно тяжёлая рука.

– Дышите, дышите… Просто глубоко дышите, медики уже рядом, – услышала Брадшо низкий голос, в котором отчётливо слышались знакомые нотки.

Осознав, что опасность полностью миновала, Элли расслабилась и до самого приезда врачей больше не пыталась открывать глаза или шевелиться.

Минут двадцать спустя, полностью пришедшая в себя миссис Брадшо проводила взглядом отъезжающую от «Югера безмолвия» карету скорой помощи и посмотрела в сторону конюшни. Деревянная постройка была всё ещё объята пламенем, а вокруг неё суетились многочисленные пожарные. Исходящее от огня тепло ощущалось даже с того места, где на траве сидела Элли. Задумавшись о том, что с ней стало бы, не окажись рядом таинственного спасителя, женщина невольно поёжилась.

– Миссис Брадшо, как вы себя чувствуете? – услышала Элли раздавшийся над её головой взволнованный голос домоправительницы. – Позвольте, я провожу вас в дом и помогу лечь в постель.

– Нет, миссис Калхоун, в этом нет необходимости. Я уже в полном порядке, не стоит за меня беспокоиться, – рассеяно ответила молодая хозяйка в то время, как её глаза блуждали по снующим вокруг людям. Элли пыталась угадать, кто из присутствующих был тем самым героем, что не дал ей умереть в конюшне.

В какой-то момент взгляд женщина наткнулся на профиль высокого мужчины, стоявшего примерно в десяти метрах от неё. Незнакомец разговаривал с одним из работников фермы. Присмотревшись, Элли поняла, что ей знакома манера этого человека держаться и говорить. Перед мысленным взором женщины замелькали многочисленные обрывки воспоминаний из детства, и во многих из них присутствовал тот самый образ, который сейчас отчётливо виднелся на фоне зарева от пожара. Память Элли дорисовала профилю мужчины давно забытые черты и женщина поняла, что смотрит на помощника своего отца. Вот почему голос спасителя показался ей таким знакомым! Это мистер Калхоун вытащил её из конюшни!

Элли сама не знала почему, но её сердце подпрыгнуло от радости. Поднявшись, Брадшо побрела туда, где стоял Дилан.

Не дойдя до беседующих мужчин всего несколько метров, Элли остановилась в нерешительности. Она почему-то испытывала непонятное смущение и в какой-то момент решила, что лучше развернуться и тихо сбежать, но не успела осуществить задуманное, так как мистер Калхоун обернулся.

Миссис Брадшо окончательно растерялась: она не знала, как себя вести и не решалась заговорить. Молчал и Дилан. Элли отметила, что мистер Калхоун всё так же хорош собой. Прошедшие годы, конечно, изменили мужчину, но не умаЭлли его привлекательности. Лицо Дилана приобрело более жёсткие черты, а тёмные волосы были подёрнуты серебром седины. Глаза помощника отца казались холодными, а взгляд – пронзительным.

– Элли? Почему вы еще тут? Вам не следует здесь находиться и стоит пройти в дом… – нарушил молчание Калхоун, когда стоящий рядом с ним фермер отошёл. Его голос звучал подавлено и безжизненно. Было очевидно, что человек сильно расстроен и озабочен произошедшим в «Югере безмолвия» пожаром.

– Но,– растеряно начала Элли, – я хотела бы поблагодарить вас за помощь. Я уверена, что это вы вынесли меня из конюшни… Я узнала ваш голос… Если бы не вы, я бы сгорела…

Дилан, ничуть не тронутый благодарственными словами хозяйки, промолчал. Элли смешалась пуще прежнего и неуверенно поинтересовалась.

– Может быть, я могу чем-нибудь помочь?

– Нет, не можете, – прямолинейно и довольно резко отозвался мистер Калхоун. – Я бы предпочёл, чтобы вы отправились в особняк. Женщине не место на пожарище…

Грубый тон мужчины задел и обидел Элли, но она попыталась отстоять своё право находиться здесь:

– Но это ведь земли моей семьи и я, вроде как, владелица имеющегося на ферме имущества, в том числе и этой конюшни… Вернее, того, что от неё осталось…

Женщине показалось, что по губам собеседника промелькнула тень скептической улыбки.

– Почему вы смотрите на меня так, будто я сказала какую-то нелепицу? – поинтересовалась заметно занервничавшая Элли.

– Да потому, что именно это вы и сделали… – усмехнулся помощник отца. – Во-первых, владельцем имущества фермы являетесь не вы, а ваш батюшка. Во-вторых, кем бы вы ни были, что-то исправить уже невозможно.