– Спокойно, Сандерс, – говорил я себе, – надо сосредоточиться на цели и не отвлекаться. Ты не сможешь решить всех проблем этого мира, займись одной.
Ситуация с Мароном при всей своей драматичности на этом этапе вопросов не вызывала. Возможно, он почувствовал, что тема главенства в Совете не единственная и даже не главная причина моего стремления на Молчаливую. Но у него я узнал всё, что хотел. А вот после разговора в баре у меня осталось ощущение, что я что-то важное упустил. Вернувшись домой, я сел, закрыл глаза, и постарался слово за словом воспроизвести весь диалог Пата и Чена. Моей задачей было отметить любой факт, который был мне раньше неизвестен. И я нашёл его! Причём очень быстро.
Это казалось просто шуткой, но требовало серьёзной проверки. Действительно ли существовали таинственные рабовладельцы, заманивавшие людей на планеты под видом предоставления работы? Это надо было выяснить завтра, а сейчас выспаться. Казалось, что за этот день я прожил несколько жизней.
Глава 13. Хранилище
Подземное Видео-хранилище было создано после того, как однажды обрушилась сеть. Её удалось восстановить, но многие данные были безвозвратно потеряны. Дополнительным фактором стала появившаяся угроза уничтожения населения земли, и желание сохранить память о земной жизни и истории. Руководители ведущих стран, призвав экспертов и посовещавшись, решили создать защищённую подземную видеотеку, практически безграничного объёма. Благо, соответствующие носители уже имелись.
Надо отметить, что именно тогда появились летающие миникамеры и повальным увлечением землян стало фиксировать абсолютно всё происходящее. После долгих дебатов и множества общественных выступлений, доходивших до драк с полицией и разгона демонстраций, был принят общепланетный закон о видео-данных. Он был на редкость прогрессивным и свободным. И оформлен таким образом, что изменить его можно было только на общепланетном референдуме. Результат был заранее известен, так что никто и не пытался.
Закон гласил, что в защищённый банк Хранилища каждый может сливать любое видео в любых количествах, плюс в него автоматически должно передаваться всё, появляющееся в сети. Запрет был только на детское порно. В то время, как сеть была опутана системой запретов, доступ ко всем материалам Хранилища был совершенно свободен для всех желающих в любое время. Расчёт был на обычную человеческую лень, и он целиком оправдался. Сеть оставалась сетью, и в ней тоже содержались мегатонны видеоинформации. Так что народ поначалу ринулся в прохладные и отлично оборудованные залы Хранилища, а потом осознал, что можно легко дотянуться до всего необходимого, сидя дома или под пальмой у моря.
Как ни странно, в случае с Хранилищем, свобода никак не повредила безопасности, даже наоборот. Мальчишки бегали туда смотреть «запрещёнку», но, если взрослые начинали часто интересоваться отделом с уголовщиной или терроризмом, за ними устанавливали негласный контроль. Добропорядочным людям это никак не мешало.
Под сводами Хранилища полиция открыла особый отдел, занимавшийся просмотром видео с мест преступлений. Печаль заключалась в том, что преступники хвастались своими подвигами, пользуясь настройкой «открыть после моей смерти», так что полицейским оставалось искать материал, который мог протянуть хоть какую-то ниточку к раскрытию современных преступлений. Иногда обнаруживались ошибки и ложные обвинения в прошлом, и это приводило к выплате огромных компенсаций. За это народ полюбил Хранилище, хоть матери и ворчали про «дурное воздействие на неокрепшие умы».
Хранилище было прекрасно. Выступающее полукруглым холмиком над землёй оно прикрывалось сверху как шапочкой слегка наклонённым диском крыши, представляющей собой сплошную солнечную панель. В течение дня крыша поворачивалась, как подсолнух следуя за солнцем, а когда оно уходило или скрывалось за облаками, замирала в том положении, в каком её застал этот неприятный момент. Стены наземной части были прозрачными. На входе лениво сидел или прохаживался смотритель. На него никто не обращал внимания, он не задавал никаких вопросов, но я знал, что работает он лучше всякого сканера, безошибочно вычисляя потенциально опасных посетителей. Если что-то вызывало его беспокойство, рядом с вошедшим как бы случайно оказывался человек, весь увешанный под одеждой датчиками. Если тревога была ложной, посетитель не испытывал никакого беспокойства, и даже не понимал, что его в чём-то заподозрили.
Бесшумно окрылись двери лифта, и я плавно спустился в подземный просмотровый зал. Мальчишкой я бегал туда по лестнице, это всего два этажа вниз, но сейчас мне доставляло физическое удовольствие прикосновение ко всем элементам комфорта в этом чуде свободомыслия, технического совершенства и архитектурной элегантности.
Просмотровые залы тоже были круглыми. Они занимали целых 3 этажа, но сейчас стояли почти пустыми. Затем шёл этаж, который делили между собой полицейские, учёные и программисты. Последний из доступных на лифте – отдел обслуживания и собственной безопасности Хранилища, а оттуда, пройдя несколько уровней проверок, можно по узкой лестнице пешком дойти до двери, которая по слухам ведёт в длинный коридор. По слухам же, само Хранилище находится в нескольких километрах от здания и совсем глубоко под землёй. Это вполне возможно.
Я смотрел на концентрические круги специально оборудованных кресел, пытаясь определить, где сидел в детстве. Но тут я не остался. Минус круглого зала в том, что в нём нельзя забиться в уголок. Людей было немного, но мне в голову лезла чья-то фраза о читальных залах. О том, что чтение – вещь такая же интимная, как любовь, и публичная читальня напоминает общественную спальню. Этажом ниже имеются отдельные просмотровые кабинки «для избранных» и, слава Марону, я к ним теперь принадлежал. Пешком спустился на этаж ниже и закрылся в просмотровой кабинке, откуда никто не мог услышать моих команд.
– Что я ищу? Рабовладение. Рабство под видом работы. Межпланетная рабовладельческая мафия. А может межгалактическая?
Перед глазами возник экран, слева от которого засветилась вертикальная шкала времени, разбитая по годам и эпохам. Едва я произнёс «Рабовладение», стал проваливаться в прошлое с таким звуком, будто лечу в колодец. Я мысленно «поблагодарил» программистов за этот аттракцион, а передо мной уже мелькали кадры из каких-то художественных фильмов про древний Египет.
– Выше! – скомандовал я, и полетел вверх по шкале исторических периодов.
Вот я уже видел каких-то волонтёров, накрывших магазин в Москве, где хозяева держали рабынь-узбечек и били их за малейшую провинность. Потом мужика на стройке, у которого отобрали документы и деньги, а он дрался и требовал всё вернуть. Его тоже били.
– Ещё выше! – кричал я машине. – Космические корабли, межпланетные полёты.
Мелькнуло лицо Величайшего. Я задержал движение вверх и дал себе волю немного понаслаждаться его выступлением в университете. Величайшего все называли без добавления имени. Другого такого всё равно нет и не будет. Он сделал возможными полёты через галактики. Перевернул причинно-следственную связь между пространством и его виртуальной моделью. Теперь происходящее в модели реализовывалось в реальном мире. Надо было только очень точно модель построить.
Практически это означало следующее. Космический корабль совершал полёт по выбранному маршруту. Виртуальный двойник этого корабля двигался по тому же маршруту в виртуальной модели этой космической области. Понятно, что модель была небольшой и расстояния там были как в обычной компьютерной игре. То есть, требовалось какое-то время, чтобы долететь до выбранной планеты, но это были максимум часы, а не годы, как в реальности. «Эффект обратной связи», как его назвали, работал так, что происходящее в модели буквально в тоже самое время происходило и в реальности. Только модель должна быть очень точной и между кораблём в реальности и его виртуальным двойником должна быть правильно установлена связь.
