Держу пари, что такие парни, как он – чертовы короли, – используют женщин, которые падают перед их ногами. В буквальном смысле. А я не привыкла к подобному, но поскольку работала здесь все эти годы, выросла в этом городе, я точно знаю, что самое важное в общении с мужчинами.

Сохранять хладнокровие.

– Почему? – я дразнюсь. – Потому что у тебя есть собственная страна? Это должно меня впечатлить?

– Это впечатляет многих людей.

И игра продолжается.

– Думаю, я не многие.

Его глаза сверкают, а губы ухмыляются.

– Очевидно, нет. – Он кивает в сторону столика в углу. – Что ж, тогда я буду там, если ты захочешь ко мне присоединиться.

– Что ты собираешь делать все утро? Оставаться здесь?

– Таков план, да.

– У тебя нет… дел? Важных дел?

– Возможно.

– Тогда почему ты делаешь это?

Николас разглядывает мое лицо, его глаза опускаются к моему рту, будто он не может оторвать взгляд.

– Мне нравится смотреть на тебя.

Мой желудок делает сальто, и весь мир вращается.

Николас небрежно подходит к столу, выглядя слишком уж довольным собой.

Несколько минут спустя Марти с дикими глазами наклоняется ближе за прилавком.

– Не смотри, но у нас в клиентах знаменитость.

Я начинаю поворачиваться, но он хватает меня.

– Я сказал – не смотри! Там принц Николас или меня зовут не Мартин Мак-Флай Гинсберг.

Я думаю, мама Марти тоже была под кайфом, когда давала ему имя.

Я кладу руки ему на плечи, успокаивая.

– Да, это он, он приходил недавно вечером и вчера утром.

Марти визжит, как девочка-подросток, которая только что получила свои водительские права.

– Как ты могла скрывать это от меня?

Я призываю «Криминальное чтиво» – его любимый фильм всех времен – и надеюсь, он достаточно силен, чтобы не дать Марти сойти с ума.

– Детка, успокойся. Не делай из мухи слона.

– Детка, успокойся? Ты не знаешь, что просишь! Фотография этого мальчика все годы висела на моей стене. Я всегда надеялся, что он тайно играет за мою команду.

Я украдкой бросаю взгляд через плечо, проверяя, смотрит ли Николас.

Он смотрит. И машет.

Я поворачиваюсь обратно к Марти.

– Я думаю, что могу сказать уверенно, он не в твоей команде.

Марти вздыхает.

– Это объясняет, почему его глаза следят за твоей задницей, как кошка за лазерным лучом, – он качает головой. – История моей жизни, все хорошие парни или натуралы, или женаты.

Николас

Наблюдать, как двигается Оливия Хэммонд – извращенный тип удовольствия. Я никогда не занимался подглядыванием, но в данный момент у меня совершенно новый взгляд на эту концепцию.

С одной стороны это мучительно – дразнящее покачивание ее бедер, пока она скользит от стола к столу, притягательный изгиб задницы, когда она наклоняется, чтобы забрать блюдо, будто только и ждет, когда ее ущипнут или будут поклоняться. Но с другой стороны, в этом есть и удовольствие – в том, как ее рот, напоминающий бутон розы, приветливо улыбается, в сладкой гармонии ее голоса, в том чувстве, когда ее экзотические темно-синие глаза возвращаются ко мне снова и снова.

Я делаю целое шоу из открытия газеты – по крайней мере, пытаюсь быть вежливым, но большую часть времени просто пялюсь. Открыто. Черт, грубо. Мой учитель по этикету переворачивается в своем гробу.

И еще я просто не могу на это наплевать.

Я хочу Оливию. В своей кровати, на своем члене, на своем лице. И я хочу, чтобы она знала это.

А еще можно многое узнать о человеке, наблюдая за ним. Оливия Хэммонд – трудоголик. Это заметно в том, как она потирает шею и разминает спину: она устала, но продолжает работать.

Оливия дружелюбная, это проявляется, когда она подходит к моей охране и представляется. Я смеюсь, когда ребята неуклюже называют свои имена – Логан, Томми и Джеймс, потому что они не привыкли быть в центре внимания; это противоречит их должностной инструкции. Но когда Томми подмигивает ей, я перестаю смеяться.

Нахальная сволочь, мне придется за ним приглядывать.

Оливия добрая. Это очевидно, когда она передает рецепты, которые взяла для своей соседки миссис Макгиллакутти, и отказывается, когда женщина настаивает заплатить ей.

И Оливия доверчивая, очень доверчивая. Я отмечаю это, когда у нее состоялся разговор с неприятной, хорошо одетой клиенткой, которая заказала пятьдесят пирогов для своей вечеринки, которую отменила из-за погоды. Хотя Оливия утверждает, что потратила деньги на ингредиенты и уже готовы тридцать из пятидесяти пирогов, женщина иронизирует, что без контракта это проблема Оливии, а не ее.

Сразу после двух часов в кофейню заходит клиент, у него толстая шея, руки готовы треснуть от стероидов, а голова кажется крошечной, можно сказать, с булавочную головку.

На нем рваная майка без рукавов, черные велосипедные шорты, которые так сильно обтягивают его хозяйство, что я с сочувствием поправляю свое. Он входит так, будто знаком с этим местом, его рука закинута на плечо крашеной блондинки, похожей на Уумпа-Луумпа[15], причмокивающей своей жвачкой перекаченными губами.

– Джек, – Оливия приветствует его. – Привет.

– Лив! Как дела?

– Ох, здорово, – она облокачивается на прилавок.

Он осматривает ее снизу-вверх так, что мне хочется выдавить его глазные яблоки.

– Дружище, прошло сколько, пять лет? Я не думал, что ты все еще здесь.

Оливия кивает.

– Да, все еще здесь. Как ты?

– Да потрясающе. В прошлом году окончил университет Иллинойса и вернулся назад, чтобы открыть спортивный зал по соседству. С моей невестой Джейд, – он поворачивается к девушке, которую обнимет, – Джейд, это Лив.

– Приветик!

– Привет, – отвечает Оливия, – Вау. У тебя все хорошо, Джек.

Он протягивает Оливии стопку визитных карточек.

– Да, я просто раздаю их всем соседям. Не могла бы ты поместить их на прилавок? И сказать пару слов про спортзал, мы открываемся через несколько недель.

Оливия берет визитки.

– Конечно. Без проблем.

– Спасибо, ты лучшая, Лив, – он начинает уходить, но оборачивается. – Был рад увидеться. Я действительно думал, что ты уедешь отсюда. Но некоторые вещи не меняются, верно?

Какой же отвратительный мудак.

Оливия натянуто улыбается.

– Думаю, нет. Не принимай это близко к сердцу.

И он выходит.

Оливия качает головой. Затем подходит к моему столу, держа кофейник.

– Повторить?

Я пододвигаю пустую чашку.

– Да, спасибо.

Потом откидываюсь назад на стуле, наклоняя голову, пока она наливает кофе.

– Так… Джек. Бывший?

Ее щеки краснеют. Я думаю, что это восхитительная реакция – мой член тоже это одобряет.

– Да. Мы с Джеком встречались в старшей школе.

– Что ж, если Джек твой единственный опыт, то я понимаю, почему ты избегаешь настоящих мужчин. Он выглядит как мудак, – я смотрю в ее прекрасное лицо. – Ты достойна лучшего.

– Такого, как ты?

– Точно, – я указываю на стул напротив. – Давай лучше поговорим о той части, где действующие лица – ты и я.

Она смеется.

– Хорошо, действительно, как ты можешь говорить такие вещи безнаказанно?

– Я никогда не говорю подобные вещи.

– Но ты говоришь их мне?

Она придвигается ближе, наклоняясь, и мое сердце стучит так громко, что я не удивлюсь, если она его услышит.

– Да. Я готов говорить тебе… невероятные вещи.

Это расслабляет, новоприобретенная свобода, которую я себе позволил с ней. Как я уже понял, она не простая девушка, так сказать: отдал пенни, отдай и фунт. На ум пришли десятки неуместных, удивительно грязных комментариев, но прежде чем я успеваю озвучить хоть один, Оливия откашливается и выпрямляется.

Она смотрит на пустой стул возле меня.

– Где Саймон?

– Ему пришлось вернуться домой, дела с бизнесом. Самолет улетел рано утром.