– Ты тоже заметила? – спросила я.

– Заметила. Отчего же не заметить. Таких сразу видно. Это Егор и Олег, более-менее как на ладони. Приятные, видно, чем дышат. А тот…Не надо тебе с ним общаться, – проговорила Лена.

– Да я и не буду с ним поддерживать отношения. Завтра только пообещала с ним на вечер к какой-то певице оперной сходить. На том и закончу, – ответила я, откусывая имбирный пряник.

– Я бы не ходила на твоем месте. Эка ли невидаль, певица оперная. Сдалась она тебе. Мы вот скоро тоже станем звездами театра, – мечтательно проговорила Света.

– Так, звезда, – засмеялась Лена, убирая подальше от подруги пакет с пряниками. – Ты, звезда, скоро на Луну будешь похожа…в полнолуние, – захохотала девушка.

– И то правда, – скривилась Света посмотрев с сожалением на отодвинутые в сторону сладости.

– Знаете что, звезды вы мои, а давайте-ка спать уже! Завтра вставать рано, – сказала я, и быстро убрав на столе мы с подружками улеглись в свои кровати.

Утром, как только прозвенел будильник, никто из нас и не собирался вставать, поскольку заснули мы уже тогда, когда на небе начало светать, проболтав всю ночь напролет. Уже только когда Ленка встала с кровати и посмотрев на будильник испуганно закричала, мы со Светой вскочили и понеслись в душ, где быстро привели себя в порядок, затем наспех приготовили завтрак и втроем выскочили из общежития.

В институт мы прибежали уже самыми последними и недовольная Элеонора Игоревна, постукивая пальцами по столу, отчитала нас, поглядывая поверх своих очков с толстенными линзами:

– Я, девочки мои, не люблю опаздывающих студентов, запомните это раз и навсегда! А теперь заберите свои документы и встретимся с вами уже в сентябре.

– Извините. Спасибо, – протрещали мы, схватив свои заветные листки бумаги, в которых было написано, что мы являемся студентками театрального вуза.

– Софья, – обратилась женщина ко мне. – Как там Дмитрий Тарасович?

Я испуганно на нее посмотрела и пожав плечами ответила:

– Да вроде бы нормально.

– Нормально!? Вот старый чертяка! Передавай ему, чтобы в гости ко мне наведался, как время будет. Сто лет его уже не видела. Все дела, дела.

– Хорошо, передам, – ответила я улыбнувшись и спустя мгновение нас и след простыл.

– Ну и грымзу к нам приставили, – недовольно пробурчала Лена.

– А мне она нравится. Когда Городецкий сказал, что мне нужно похудеть, она за меня заступилась и сказала, что женщина с такими формами всегда на вес золота в театре, – сказала Света.

– Это она правильно подметила, – засмеялась Лена, хлопнув Cветку по ее объемному заду. – Золото, поди, не легкое.

– Ну ты и дура, Ленка, – обиженно сказала девушка, гневно тряхнув копной своих шикарных волос.

– Да ладно вам. Худые, полненькие, какая разница? Главное, чтобы счастье было, – обняла я за плечи девчонок.

– Это точно, – ответили они в один голос.

Всю дорогу до завода мы наперебой говорили о своем детстве. Ленка восторженно рассказывала о том времени, когда были еще живы ее родители и каждое лето возили ее в деревню к бабушке. Как она, семилетняя девочка с длинными тоненькими косичками и в нарядном платье в горошек важно выхаживала перед деревенскими девчонками и строила из себя этакую барышню городскую, а бабушка ее за это ругала и говорила, что так вести себя заносчиво некрасиво, что все равны, и нет людей ни лучше, ни хуже тебя. Но Ленка не унималась и непреклонно строила из себя фифу, как называла ее бабушка. Света же рассказывала о том, как с детства любила петь и летними уютными вечерами во дворе устраивала этакие мини концерты, зрителями которых становились ее немногочисленные подружки и друзья. Я же рассказала о том, как любила ходить с отцом на охоту в сезон, когда можно было охотиться на крупного зверя. О том, как отец учил меня выслеживать животное по следам, определять стороны света по деревьям и стрелять из старого дедовского ружья, которое осталось в нашей семье еще со времен революции. Мне такие вылазки казались чем-то невероятным, а мама с бабушкой наперебой бранили отца за то, что приучал меня к такому неженскому делу. Но отец только смеялся в ответ на их возмущение и упорно продолжал учить меня тому, что, по его мнению, должен знать каждый человек, будь то мужчина или женщина.

Где-то через час неспешной ходьбы мы и не заметили, как оказались перед огромной проходной старого машиностроительного завода, откуда доносился гулкий, ритмичный звук пресса и гул работающих станков.

– Ого, – восторженно проговорила я, входя в ворота и окидывая взглядом это чудо творения трудового народа.

– Это еще не ого. Вот внутри ого будет, – усмехнулась Лена, показывая на проходной пропуск.

И действительно, зайдя в здание, я была просто поражена этой мощью, которая прямо-таки веяла из всех уголков пропитанного запахом машинного масла и бензина здания. Пройдя через огромный цех с стоящими в несколько рядов блестящими кузовами будущих машин, мы оказались перед дверью, где решал важные и не очень дела начальник.

– Павел Петрович, – пропела сладким голоском Света, заглядывая в кабинет. – Я вам медсестру привела, как и обещала.

– Светланка ты моя, как раз кстати, – прокряхтел пожилой мужчина небольшого роста со смешными кудрями на голове. – Веди сюда свою медсестру, пусть мне палец забинтует. Прибило давеча на складе.

Я зашла в кабинет и представившись взяла из стоящей на столе аптечки бинт и зеленку, мастерски быстро обработала рану начальника и аккуратно забинтовав палец проговорила:

– Два дня и будет как новенький.

– Ат ты, хорошая какая медсестричка! – разглядывая забинтованный палец проговори Павел Петрович. – Ну, считай собеседование прошла. Девчонки рассказали тебе уже об обязанностях, поди. Можешь приступать со следующей недели. Работа хорошая как для студентки. Времени хватит и книжки почитать, и поработать.

– Мне такую и надо, – улыбнулась я.

– Ну и славно, – ответил начальник. – Только смотри, спирт подальше прячь, а то тут Савелий есть один, любитель на работе тяпнуть стопарик. Он у бывшей медсестры весь спирт вытаскал, пока она не догадалась, почему он так часто режет пальцы и к ней бегает.

– Спирт буду беречь, как зеницу ока, – засмеялась я, разглядывая этого смешного, коротконогого добряка, который заправлял целым цехом.

– А теперь брысь отсюда, козы, мне работать надобно, – хлопнул он в ладоши, и мы с девчонками выбежали из кабинета.

– У нас коллектив очень хороший, – проговорила Света пока мы обходили здание завода. – А парни какие! Работящие, красивые! – подмигнула она проходящему мимо нас молодому мужчине в измазанной мазутом одежде от чего тот покраснел, как рак.

– Ох, артистка ты моя, – дернула ее за косу Лена. – Ты ж в кино собралась с офицером своим, а сама глазки строишь другим.

– С тем в кино, с другим в кафе. Я барышня незамужняя, мне все пока можно, – ответила Света. – Пока есть возможность, нужно выбирать, присматриваться, чтобы не надеть на себя недостойное ярмо.

Обойдя весь завод, посмотрев на производство машин и их комплектующих, познакомившись с самыми близкими людьми моих подружек мы наконец-то покинули стены этого шумного здания и оказавшись за воротами пошли пешком по направлению к остановке. Попрощавшись с девчонками в трамвае, поскольку моя остановка находилась дальше, я спустя какое-то время уже шагала по аллее по направлению домой.

– Красавица, позолоти ручку, я твою судьбу расскажу, – звонкий голос с акцентом вывел меня из состояния эйфории от созерцания столичных пейзажей.

Обернувшись, я увидела идущую за мной по пятам цыганку в длинной развевающейся пестрой юбке и с красивыми волосами цвета воронова крыла. Цыган я никогда не видела, поэтому оторопело уставилась на молодую, черноглазую красавицу с стопкой карт в руках. Я достала какую-то мелочь из сумки и сказала:

– У меня не много денег. Если этого хватит, то я бы хотела заглянуть в будущее, – улыбнулась приветливо я.