– Я помню, – ответила Света. – Подарок уже подготовила.

– В следующую субботу – тринадцатого, жду тебя здесь, – Владислав протянул приглашение.

Света открыла и прочитала:

– Ого! На корабле собрался праздновать? Что-то интересненькое приготовил?

Владислав улыбнулся очень серьёзно:

– Надеюсь, тебе понравится.

После завтрака Света не знала, что и думать. Давно забытое чувство, глубоко спрятанное за маской бизнес-леди, всплыло наружу. Света потеряла сон и покой.

«Как будто мне снова пятнадцать лет», – с досадой подумала она, несколько часов кряду ворочаясь в кровати.

Всё без толку. Сон не шёл.

«Хочу или нет»? – мысли неслись одна за одной. «Буду или нет? А что буду? Ходить с ним на свидания? А зачем? Как страшно!» – внезапная мысль окатила её, как ушат ледяной воды. – «Я же просто боюсь… Ужасно боюсь».

Слёзы брызнули из глаз. Она не плакала уже почти двадцать лет. После тех двух месяцев, которые она провела в слезах в конце десятого класса после выпускного, когда к ней подошла мама Владислава – Нина Петровна. Она сказала, что Владик очень любит её, но… как друг. Что боится обидеть её, поэтому не знает, как сказать. Но они не пара – он из богатой, интеллигентной семьи, а её отец – пьянчужка. В общем, он уезжает учиться в Англию – на пять лет. Самолёт завтра. И лучше будет, если она сохранит достоинство и не подойдёт к нему со слезами. Пусть в памяти останется хорошее.

После этого Нина Петровна обняла её, но Света вырвалась и убежала. Она тогда поклялась, что вырвется из того круга, в котором была. И она смогла.

И мать вытащила. А отец не смог. Умер уже.

Светлана распахнула окно. Звёзды глядели на неё. А она стояла на балконе фешенебельной квартиры и рыдала, как маленькая девочка, потому что в этой большой квартире она была одна.

Наконец, она успокоилась. Хотя и не заснула. И на работу опять не пошла, куда тут пойдёшь – с такими синяками под глазами.

В офисе она появилась только в пятницу. А завтра уже суббота – его день рождения. Но ничего, там наверняка будет полно народу, – успокаивала она себя.

Когда Света пришла на корабль, её встретил элегантный Владислав. Но к её удивлению больше никого не было, кроме официантов.

– Я что пришла раньше? – она окинула взглядом пустой зал.

Потом глаза остановились на столе, где стояло всего лишь два прибора. Дрожь прошла по всему телу, холодная струйка пота медленно стекла по спине.

– Я больше никого не звал, – просто ответил Владислав. – Я решил встретить своё тридцатипятилетние, глядя правде в глаза. И сделав то, о чём мечтал с пятого класса. То, чего боялся всё это время, и втайне ждал.

Он опустил руку в карман и достал коробочку. Подошёл к Свете вплотную и, глядя прямо в глаза, спросил:

– Ты станешь моей женой?

Глаза Светы стали величиной с блюдца.

– Постой! – воскликнула она. – Как это мечтал с пятого класса? Давай разберёмся!

Голос её был полон решимости, а Владислав опешил:

– Может, ты ответишь сначала на мой вопрос?

– Нет! – решительно сказала Света. – Давай-ка всё сперва выясним…

Они сели за стол, но к блюдам даже не притронулись. Официанты дипломатично удалились. Корабль всю ночь шёл по реке, а Владислав со Светой говорили и говорили…

– Мы потеряли почти двадцать лет, – грустно сказала Света. – Целых двадцать лет! Твоя мама – удивительная женщина. У меня даже нет зла на неё, просто огромное непонимание.

– Это она мне рассказала о том разговоре, и только это дало мне надежду, а вместе с надеждой появилась решимость. Иначе я бы ни за что к тебе не подошёл. Ведь я думал, что ты считаешь меня богатеньким сынком, который ни на что не годен.

– А почему она тебе рассказала?

– Наверное, внуков захотела, – улыбнулся Владислав. – Как думаешь, устроим?

Света стояла на берегу озера, которое так и манило. Молодая женщина коснулась зеркальной поверхности воды. Холодная. Но Свету уже было не остановить.

Одежда осталась на берегу, а она поплыла. Сначала до середины, потом обратно. Холод заставил одеться очень быстро. И Света припустила домой бегом.

В камине безмятежно потрескивали дрова.

– Дорогая, ты купалась? – удивился мужчина возле стола.

– Да, милый. Так захотелось! Добрыня ещё не проснулся?

– Спит, – улыбнулся Владислав.

Она присела на корточки возле огня и поёжилась. Дрова весело трещали, а муж заботливо накинул на плечи плед. Потом присел рядом и обнял.

Она прислонилась к его плечу и закрыла глаза. Счастье наполняло её до краёв и стремилось вырваться. Прекрасная мелодия родилась в глубине души. Она стала тихонько напевать. Звуки складывались в слова. И вот уже тихая песня зазвучала в домике в лесу.

Муж зачарованно слушал. Потом взял блокнот. Ручка быстро заскользила по бумаге.

"… с тобою на века" – когда последнее слово было написано, он поднял голову и встретил полный любви взгляд жены. Послышался плач ребёнка. Света вскочила с радостной улыбкой и побежала в соседнюю комнату.

А муж вернулся к делам.

Вот оно – их простое семейное счастье! И это так непохоже на то, что их окружало раньше.

Владислав погрузился в себя. Он задумчиво смотрел в окно. Прямо перед домом рос кедр, который они посадили вместе со Светой.

Воспоминания одно за другим проносились перед глазами.

– Благодарю тебя, любимая, – прошептал он.

Вставало солнце, день только начинался. Впереди ждала Жизнь. Прекрасная, удивительная, неповторимая.

– Жизнь, которую мы проживём ВМЕСТЕ! – тихо проговорил Владислав, и взгляд его устремился в бездонное небо.

Павлик вертел в руках жёлудь. Настроение сегодня упало ниже плинтуса. Слабо сказать неважнецкое. Оно было отвратительным.

Она… Она обозвала его при всех. А ещё… Лучше об этом вовсе не вспоминать.

Да, как она смела. Выскочка. Расфуфыренная мадам. Хорошо она маскировалась – столичная штучка. Пришла в их, можно сказать, слаженную компанию. Втёрлась в доверие и тут на тебе. Такое! Такое!

И что он ей сделал?! Ничего. Ну, пошутил малость…

Такой хороший паук попался – крупный, страшно симпатичный. Откуда ж он знал, что она до смерти пауков боится.

Тут лицо паренька озарила улыбка.

Как она завизжала – вспомнить приятно.

Через секунду брови Паши нахмурились. Но… Но… Как она могла! При всех влепить ему пощёчину. И назвать самодовольным красавцем и деревенским болваном.

Он вертел и вертел в руках жёлудь. Словно он был виноват во всех его злоключениях. Ему хотелось сделать что-нибудь этакое, чтобы все поняли, какая она дура. А главное, чтобы поняла она, какой он бравый парень, что даже пауков не боится.

Спина мальчика прислонялась к огромному дубу. Тень большого дерева закрывала его от уже не летнего солнца. С воды доносилась прохлада первого осеннего месяца, которая приятно освежала. Плохие мысли становились всё тише. Ласковый ветерок уносил их вдаль и рассеивал без остатка.

Павел улыбнулся:

– Хорошая всё-таки девчонка, Танька. Только трусливая больна.

Обида развеялась как дым. Паша был из тех людей, которые моментально загораются, но и быстро остывают, приходя в прекрасное расположение духа.

Мальчик так и крутил в руках жёлудь, но тон мыслей сменился кардинально.

"Посажу-ка я его. И не куда-нибудь, а прямо перед её окном. Пусть любуется".

Сказано-сделано. Опустил Павлик бережно жёлудь в землю, с мечтой землицей укрыл. Хорошее время для посадки выбрал – осень. Жёлтые листья надёжно укрыли семечко. А вскоре и снег лёг.

У ребятни дел и забот много – новое приходит, старое забывается. Так и про жёлудь, с мечтой посаженый, забыл Павлик.

Время летит для кого-то быстро, а для других медленно тянется. Много или мало, но минуло пятнадцать лет.