– Ну что, начнём, пожалуй, с оценки, – сказал я сам себе.
На взрослого мужчину я, конечно, ещё не похожу. Но довольно возмужал за эти годы. Мой рост достиг уже ста семидесяти шести сантиметров. Плечи, сравнительно широкие. И ни одного лишнего килограмма. Хотя парочку, можно и набрать. А волосы, кажется, ещё года два назад были на тон светлее. Сейчас же они стали тёмно-русыми. Цвет глаз, несомненно, мамин, а вот взгляд, мне достался от отца. Ну, по крайне мере, так утверждают все родственники, причём с самого моего рождения. Если бы они взглянули на меня в данный момент, то за грудой напряжения, не нашли бы прежнего сходства. Эта ночь, определённо, отпечаталась на моём лице….
– Теперь, приступим к настроению.
Я сделал глубокий вдох, и постарался широко улыбнуться. Поблагодарил десятки раз мир, за свою жизнь и за свои возможности. Приложил руку к сердцу, и пожелал всем на свете хорошего дня. Вот теперь, кажется, всё. Настроение, конечно, не улучшилось, но хотя бы чувство долга перед отцом, не станет мучить меня. Можно продолжать, свой незатейливый сценарий со спокойной совестью.
На кухне, меня ожидал приготовленный завтрак. Как бы не было у Элли много работы, а заботой она меня всё равно никогда не обделяла. На холодильнике, лежал небольшой листок, с очередным посланием. Необходимости читать его не было, так как я всегда знал, что там написано. Но всё же я читал, в надежде разглядеть другой порядок букв. Я с улыбкой развернул листок, и нашёл в нём следующие слова: «Хорошо, учись в школе! П.С. С любовью, мама». Меня искренне удивляла мамина настойчивость. Каждый день, писать одни и те же слова…. Хорошо, что она ещё не сколотила для них рамочку. Ну, а что? Можно было бы повесить её над кухонным столом. Любуясь ею каждый день, я наверняка стал бы учиться лучше.
Я быстро управился с завтраком и поспешил в школу. «Школьные годы – прекрасны!» – скажет, каждый взрослый человек. (Ну, после того, как окончит её, не раньше.) Это время грандиозных открытий, ярких эмоций, бесчисленных знаний. А ещё это пора первой любви, обретения самой крепкой дружбы. Вот именно с этим у меня как-то и не сложилось. Нет, я вовсе не жалуюсь, у меня прекрасные одноклассники, все ребята очень увлечённые и весёлые. (Ну, почти все.) Мы общаемся в школе, вместе ходим на уроки, помогаем друг другу с классными заданиями, иногда спорим. Но назвать искренне, кого-то другом я не могу. С девчонками, всё гораздо сложнее… Они либо не смотрят в мою сторону, либо насмехаются. Им больше нравятся самоуверенные и наглые парни, а я довольно робок. Это ещё полбеды, самая настоящая проблема кроется в уроке литературы. Не в уроке, как таковом, а скорее в его преподавателе. Эта женщина невзлюбила меня, ещё со времён моей первой школьной тетради. Тогда, у нас не было ещё этого урока, но возможность познакомится с Пираньей лично, я нашёл. Да, кстати, именно так её и называет вся школа. Даже другие учителя, не в лицо, конечно, но всё же. (Их она достала не меньше.) Будучи, первоклассником я по нелепой случайности, обратился к этой женщине со словами: «Бабушка, а подскажите, пожалуйста…» Но меня понять можно, я ведь был совсем маленьким ребёнком. Даже слово «пожалуйста» ей сказал. Но ей всё равно это не понравилось. Она не припоминает тот случай, и не выставляет его за причину своей неприязни ко мне. Но, что-то мне подсказывает, что зарождение нашего конфликта, связано непосредственно с ним. В общем, каждый учебный год, даётся мне не без труда. Вот и сегодня я направился в школу лишь из-за чувства долга, необходимости, а не по велению собственной души.
Мой сосед, и по совместительству одноклассник Дин, ждал меня возле калитки дома. Это некая традиция, сложившаяся по истечению всех наших школьных лет. Мне нравится Дин; он неназойлив, не хвастлив, а молчать с ним одно удовольствие. Отсутствие тем не вызывает дискомфорта, как это обычно бывает с другими людьми. И самое главное, нас это полностью устраивает. Этот пухленький, добродушный мальчик, один из немногих, кто вошёл в круг моего общения.
– Доброе утро! Что-то ты сегодня долго… – пробубнил, мой приятель.
– Прости. Утро как-то не задалось.
Мы сели на свои велосипеды, и покатили прямиком в школу. Если не изменяет моя память, застенчивый Дин никогда не был инициатором диалога. Все наши краткие разговоры, начинал я. Но именно сегодня, когда я так нуждаюсь в тишине, в нём проснулась говорливость.
– Кстати, ты написал сочинение по литературе? Я вчера убил на него весь вечер, – начал он.
– Нет. Совсем забыл. А что за тема была?
– « В чём нуждается наш город?»
– И что ты написал?
– По мне, так не хватает маленьких пекарней. Ну, ты знаешь, где бы пекли сладкие булочки. Собственно об этом я и написал.
– Надеюсь, твоё сочинение оценят по достоинству, – улыбнулся я.
– Какой-то странный ты сегодня. Не выспался?
– Спал, как убитый. Но сон был такой, что лучше бы не спал вовсе.
– У меня тоже однажды, был сонный паралич.
– Да нет же. Это был не он. То, что я увидел, мало походит на обычный сон. Я чувствовал всё, как наяву. Точно так же, как вижу тебя сейчас. Видел людей, город и ….
– И?
– Много всего, – оборвал я.
– Тебя это беспокоит?
– Да. Я думаю, что это не просто так. Обычно, я быстро забываю свои сны, а этот помню детально.
– Дружище, может тебе следует обратиться к специалисту?
– Только сегодня, мне мама предлагала обратиться к психологу. Но я не псих. Я в своём уме.
– Я не считаю тебя таковым. Я лишь предложил обратиться к специалисту. Но не имел в виду врача.
– К какому же специалисту я должен обратиться? – поинтересовался я.
– Ну, например, к ясновидящему или шаману. А ещё можно к астрологу. Я слышал, они вытворяют такие невероятные штуки.
– Ты серьёзно?
– Да. Они смогут растолковать твои сновидения.
– Где, по-твоему, я буду их искать? Объявление что ли дать? – усмехнулся я.
– Нее. Кругом одни шарлатаны. Лучше через знакомых узнавать.
– Стыдно, даже спрашивать о таком.
– Помнишь, в прошлом году, Мегги рассказывала, что обращалась к какой-то женщине.
– Припоминаю. Кажется, та ей напророчила блестящую карьеру журналиста.
– Точно! Если тебе неловко, я могу сам узнать адрес. Ну, скажу, например, что моя сестра хочет обратиться.
– Нет, Дин. Спасибо, конечно. Но это смех какой-то. Я лучше сам попробую разобраться, со своей головой, – уверенно, отказался я.
– Ну, как знаешь. До звонка осталось две минуты!
– Бежим!
Мы кинули, свои велики на парковке школы, и пулей помчались на урок. Но к нашему глубочайшему сожалению, звонок успел прозвонить раньше, чем мы вошли в класс.
– Доброе утро! Мы приносим свои искренние извинения, за опоздание, – произнёс я, как можно любезнее.
– Да. Я присоединяюсь. Такого не повторится впредь, – добавил Дин.
Не знаю, на что мы рассчитывали, когда произносили свою шаблонную речь. Мне уж точно рассчитывать было не на что. Дину, конечно, могло повезти больше, чем мне. Но только в том случае, если бы он вошёл в класс один. Наша преподавательница по литературе, никогда не отличалась снисходительностью и милосердием. Она была невыносимо своенравна, и бескомпромиссна. А опоздание для неё, равносильно оскорблению. Окинув нас презрительным взглядом, Пиранья надела свои круглые очки, и начала тираду:
– Я до боли возмущена вашей халатностью, молодые люди! Во времена моей школьной поры, ученики не позволяли себе такую дерзость. Мы приходили за полчаса до начала урока. С трепетом и благоговением ожидали нашего дорого учителя. Ценили каждое его слово, и были по-настоящему благодарны. Именно поэтому, мы стали людьми!
– Мы ценим, – неуверенным голосом, сказал Дин.
– Нет! Вы отбились от рук! Вы не хотите стать людьми!
– По-вашему, сейчас мы не являемся людьми? – не смог, удержать я свой вопрос.
Конечно, мне следовало бы заткнуться. Но какая-то часть меня, причём очень сильная часть, жаждала вступить в поединок. Используемые ею методы обучения, были чужды для всех, но как ни странно все предпочитали мириться с ними. Может быть в глубине души, каждый ученик и вёл войну, но в действительности все отпускали глаза, и молча выслушивали унижения. Пиранью устраивала такая позиция, и можно даже сказать, она приносила ей глубочайшее удовлетворение. Мой неожиданный вопрос, застал её врасплох. Она просто не была к нему готова, именно поэтому зависла напряжённая тишина. Я стал ловить на себе двусмысленные взгляды одноклассников, и предвкушать горькую расплату. Женщина приблизилась ко мне настолько, что я уже без проблем мог ощутить её тяжёлое чесночное дыхание. Лицо приняло ярко багровый оттенок, а глаза, кажется, сейчас вылетят из орбит. К сожалению, мне не удастся увидеть этого, так как очки стали изнутри покрываться испариной. Зато, мне был доступен вид подёргивающихся губ, и до предела натянутой на блузке пуговицы. Ещё минута, и у Пираньи, кажется, начнётся агония.
