– Виталик.

– Вот. Чтобы ты от этого Виталика отстала. В твоем положении пора сжать кулаки и идти напролом!

– Да ну, не хочу.

– Конечно, лучше с кем-то вроде Сергея твоего…

– Ой, прошу, не начинай!

– Ладно, мне надо идти. Буду поздно. А ты веди себя хорошо!

В нашей жизни нелегко предугадать, на кого можно положиться, а кому не стоит доверять. Каждый раз – это лотерея. Никакие манеры поведения и факты тут не помогут. Если в одной ситуации человек тебя не подвел, это еще не значит, что не подведет в другой. У каждого своя допустимая мера и свои слабые места: деньги, нежность, забота, верность, сострадание – все это разные понятия, и каждый отдельно взятый человек по-разному следует им не только всецело, но и, опять же, по отношению к другому отдельно взятому человеку. Один мужчина может обмануть одну женщину, но умереть ради другой. Кто-то может осыпать тебя подарками, но быть настолько безучастным, что даже не узнает о твоей болезни. И даже с виду щедрый и добрый человек может не устоять и предать тебя, если речь зайдет о крупной сумме денег. Насколько было бы проще, если бы можно было судить о людях только исходя из каких-то видимых глазами вещей: манеры одеваться, уровня достатка или, например, цвета глаз – все голубоглазые априори честные, а все кареглазые – лжецы. Но это невозможно, даже по поступкам мы не можем полностью узнать человека и предугадывать его действия. Человек всегда так сложен, так много «но» и «если» в характерах, свободы и плена одновременно, столько проблем, противоречий, непонимания. И мы стараемся не замечать все эти «но» и «если», предпочитаем верить в то, что хотим, а потом оказываемся избитыми, истерзанными, несчастными.

Анна задумалась о своих отношениях с Сергеем. Все, что она получила от него, – притворство и ложь. Он, наверное, придумал убедительное оправдание своему поступку. Но не только Сергей был виноват в случившимся, её чувства тоже были ложью. Она была наказана за собственное лицемерие, за отказ от себя. Кредит был способом обмануть не только его, но и прежде всего себя саму. Попытка доказать, что их чувства – реальность, а не вымысел.

Но настоящие чувства не требуют доказательств. Они гораздо более эгоистичны и дотошны. Если бы она любила Сергея, то знала бы его истинную натуру, а также то, что ему нельзя доверять в финансовом плане. Принимая человека таким, какой он есть, мы не должны упускать из виду его недостатков. Но, увы, мы слишком часто хотим быть обманутыми, стремясь к вымышленному идеалу. На самом деле то, что ослепляет, делает избранника другим в наших глазах – это не любовь, а наше желание любить само по себе. И вот мы принимаем желаемое за истинное и ждем, что любимый человек будет – нет, он обязан! – соответствовать этому желаемому.

Виталий говорил все верно – люди постоянно врут. И боязнь одиночества заставляет унижаться их перед другими и перед самими собой. Может, лучше и не сближаться ни с кем, а просто болтать с незнакомцами о разных вещах? Это довольно легко и приятно.

Затем мысли увели Анну в воспоминания об отце, по которому она все же чуточку скучала. На самом деле он не был таким уж плохим человеком, просто жил неправильно. Часто папа просыпался по утрам и не помнил, что делал вчера, или делал вид, будто бы не помнит – из-за чувства вины. Он был больным, несчастным и беспокойным. Ныне Анна подумала о том, что в его жизни могла случиться своя печальная история, изменившая его. Почему же люди так часто выбирают неправильный путь? И почему её родители просто не развелись, если были несчастливы вместе? Они ругались по-страшному, били друг друга. Анна пряталась или убегала из дому в те моменты. Часто, возвращаясь из школы, просто стояла под дверью, боясь зайти в дом. Идти было некуда – друзей не было, одноклассники её не обижали, они просто её не замечали. До пятого класса Анна много времени проводила в деревне с бабушкой, матерью отца. Там было спокойно, но скучно. Ей всегда хотелось иметь близкого сердцу человека, брата или сестру. Бабушка умерла, когда Анне исполнилось одиннадцать, дачу продали, и оставалось просто проводить больше времени в городе. Анна записалась в библиотеку, математическую секцию и, если родители давали деньги, ходила в кино. Детство казалось длинным, одиноким, наполненным страхом, и всю свою сознательную жизнь она только и делала, что пряталась: от обстоятельств, от себя, от правды, но все это никак не помогало избавиться от сосущего чувства в животе.

И вот наконец-то она смогла вспомнить свое детство без слез и чувства жалости к себе, потому что вдруг ей представилось, будто бы все это одиночество и страх чего-то да стоили.

Глава 6

Рано утром Константин Николаевич отправился в больницу, без лишнего беспокойства оставив свою гостью одну в квартире. Гораздо больше его волновало само происшествие. За годы работы прокурором он навидался подобного в достатке и на данный момент рассчитывал разобраться с проблемой при помощи закона.

В городе было мало машин и людей, зато птицы кричали как сумасшедшие, будто бы чувствовали и выражали криком его внутреннее негодование, позволяя ему самому сохранять привычное хладнокровие. В больницу Константин приехал к девяти часам утра и, когда он зашел в палату, рядом с пациентом крутилась медсестра. Влад сидел на кровати с босыми ногами, в футболке и трениках, в бодром настроении.

– Ты как?

– Нормально, выпишут сегодня. Крепкий я парень, оказывается.

Когда медсестра вышла, Константин спросил серьезно:

– Почему сразу не рассказал?

– Не знаю. Что-то с ними не то…

– Конечно, не то.

– Я немного другое имел в виду. Мне показалось, они по наводке пришли. Будто бы стоит за ними кто-то.

– Не понял, как это могло быть причиной ничего не говорить?

– Хотел держать их от тебя подальше. Боялся, они тебя прощупать пришли на предмет слабых мест. Ну разве не странно то, что они стали приходить после визита Головы в бар? Я, наверное, брежу, – Влад потер лоб ладонью.

– То есть ты меня защищать удумал?

– А что? Почему не могу?

– Не нужно. И ты знаешь, почему. Ты должен о себе беспокоиться.

Влад обиженно отвернулся. Видимо, ждал, что друг оценит его заботу, а не начнет ругаться. Константин продолжил:

– Он спрашивал, не нужны ли мне работники, хотел каких-то головорезов устроить. Я сказал, что не нанимаю людей, которых не могу контролировать.

– Пристраивал людей из банды? Ты отказал, и они решили отыграться? Или полковник догадался, что бумаги у тебя?

– Столько времени в ус не дул, а тут вдруг подорвался?

Влад только пожал плечами в ответ.

– Надо было согласиться, – вздохнул директор.

– Они бы втянули тебя в проблемы.

– Вероятно, этого и хотят, но зачем?

– А может, все из-за девчонки, как думаешь? Такое бывает, разве нет?

Константин пожал плечами.

– Животные, – только и выдавил он.

– Иногда, если чего-то захотел – это уже дело принципа, не важно, хорошее или плохое, просто люди упрямые.

Константин нахмурился – такого за свою жизнь он тоже навидался.

– Это не принципы, а алчность, – сказал он. – Ты ведь не пытаешься их оправдывать?

– Нет, конечно. Упаси бог! Просто не хочу, чтобы ты срывался сразу аки бешеная собака.

Директор только усмехнулся в ответ и достал телефон:

– Ладно. Попробуем не срываться.

– Кому пишешь?

– Начальнику.

– Голове, что ли? И что пишешь?

– Поговорю с ним для начала, – и он убрал телефон обратно в карман. – Во сколько тебя будут выписывать?

– Ну, сначала проведут еще осмотр, уколы, то, се… Выпишут не раньше двух.

– Хорошо, я вернусь.

– Эй, – окликнул его Влад в дверях, – я ведь правильно понял, ты не собираешься устраивать резню?

– Не неси чушь. Нет, конечно. Когда я такое делал? – обиженно произнес директор. – Сначала все выясню. А ты пока, может, уедешь куда-нибудь?

– Не рано ли паниковать? У нас ничего кроме предположений. В опасности могу оказаться не я.