– Продай ему мои, и дело с концом, – предложил Алекс, надеясь, что таким способом сможет облегчить свою жизнь, и распрощаться от обязательств перед отцом.
– Это не спасет меня, – выдохнул Саровский-старший, – нужно вливание денег, – он разволновался, разъясняя это, и прибор контролирующий давление начал быстрее сигналить.
Алекс оглянулся на него, высота синусоиды заскакала выше. Цифры увеличились.
– Хорошо, я женюсь, – выпалил он с акцентом, он не хотел иметь смерть отца на своей совести. А женитьба не обязательно навек должна быть, и не предполагает любви и совместной жизни. Ему ли не знать, как живут в семьях богачей. Кардиограф стал успокаиваться после слов согласия. – Ладно, я пойду. Выйдешь, поговорим обстоятельно.
– Нет, надо решать срочно. У меня просрочки по платежам пошли.
– Ты, что хочешь сказать, что я прямо сейчас должен жениться? – не удержался от злой иронии Алекс.
– Сегодня поздно. Завтра после обеда.
– Папа, у тебя не только с сердцем плохо, но и с головой, – не удержал крик Алекс, – да, как ты можешь так со мной поступать? Are you nuts?(С катушек съехал?)
Сигнал кардиографа видимо стал настолько громким, что был услышен в коридоре, и в палату ворвалась Жанна. Но, вероятнее всего, подслушивала под дверями.
– Александр, я же просила Вас, – с беспокойством воскликнула она, подбегая к Саровскому-старшему и нажимая кнопку вызова персонала.
– Да, черт с Вами, жените меня завтра! – заорал Алекс и выскочил из палаты, – I don't give a shit (наплевать).
Его бег закончился возле выхода из больницы. Оставлять решение мучавшей его проблемы, это всю ночь не спать, изводя себя размышлениями, какого кота вытащит завтра из мешка. Чертыхнувшись в сотый раз на русском, английском, французском языках, он развернулся и пошел обратно к отцу.
Глава 3
– Ну, папусик, как можно любимой доченьке так перекрывать кислород? – пыталась, выразить возмущение Линда, поставив руки на бока. Она была в прикрывающем только попу черном платье с блестящими пайетками, готовая к выезду в ночной клуб, но отец снова завел песню о замужестве, и задерживал ее. На сей раз реальность будет не радовать, а омрачать жизнь, мысленно вздохнула она.
Эдуард Петрович, упитанный мужчина невысокого роста, 56 лет, взглянул с улыбкой на девушку. Какая славная дочь у него выросла. Может же природа создавать живые организмы, как ручное произведение искусства. На ее изящную фигурку он мог любоваться часами, и поэтому не позволял вмешательство в природную красоту. Но месяц назад Линда тайком сделала укол красоты, этот ботекс-шмотекс. Мимические морщины на лбу появились, как она потом оправдывалась, когда отец устроил ей скандал, и стал строго контролировать ее расходы.
– Пусик, – вступил он в той же манере в пикировку, – это от того, что ты очень любишь деньги. Все для твоего блага, – рассмеялся, глядя, как дочь старается нахмуриться, показать недовольство, но накачанный лоб, не позволял ей это сделать. Так, что на лице было ноль эмоций.
– Папа, – отбросив няшный стиль разговора, заговорила она раздраженно. Ее уже ждали друзья и запавший на нее молодой человек, но отец требовал ответа сей же час. Желательно, положительного. И тогда она сможет веселиться этой ночью, в противном случае, за дверь ни ногой, – ну правда, как можно такую красоту, как ты выражаешься, дарить только одному? – стукнула она каблучком по мраморному полу гостиной.
– Дискуссия закончена, дочка, – проявляя жесткость, произнес отец, иначе так и будет вить из него веревки. – Да – ты выходишь замуж и живешь в том же достатке, нет – урезаю бюджет до 100000 в месяц.
– Боже, – чуть не всхлипнула Линда, представив, как будет жить в такой нищете, – ты не можешь так бесчеловечно со мной поступать! Ну, хорошо, если я соглашаюсь на брак с этим ботаном, где я буду жить?
– Здесь же. В твоей жизни ничего не изменится. Проведем все по-тихому, мне не нужен шум сейчас. Как минимум месяца три молчать будем, пока я не перехвачу все бразды правления у Саровского. Он не вечный, и с сыном не ладит, поэтому тот и не занимается его делом. У меня для полного счастья гостиниц не хватает, – мечтательно проговорил он.
– Ну, папусик,.... – снова затянула Линда. Она уже не маленькая девочка не понимать, что новшества всегда вызывают изменения, чтобы здесь не говорили ей. Но ее прервала мелодия входящего звонка на сотовом телефоне отца.
Эдуард Петрович взглянул на дисплей и резко вскинул руку, давая понять, чтобы она замолчала.
– Слушаю, Марк Теодорович, добрый вечер, – любезно проговорил.
– Добрый вечер, Эдуард Петрович, – голос собеседника звучал болезненно.
– С Вами все в порядке? – проявил участие Вылегжанин.
– Не совсем. Но завтрашняя договоренность остается в силе, и вносятся небольшие дополнения. К Вам сейчас направляется мой сын. Желания вступить в брак у него не больше, чем у вашей дочери. Но как понимаете, дело для меня не терпит отлагательств. С вашей стороны все в силе?
– Так, как и договаривались. А какие дополнения?
– Регистрацию брака провести завтра.
– К чему такая спешка? – удивился даже тертый в бизнесе мужчина.
– У меня проблемы с сердцем, и я сейчас в больнице. Думаю, что нескоро выберусь отсюда. Я не хотел бы, чтобы мои похороны, явились похоронами моего бизнеса и нашего дела.
– Понял, – зазвучал ответ со стальными нотками, – я решу этот вопрос! Не волнуйтесь, это дело теперь полностью под моим контролем. Выздоравливайте!
– Папа, – вопросительно протянула Линда, когда отец сбросил разговор и задумчивым взглядом уставился на дочь, ничего не говоря. Судя по его тону, что-то надо срочно разрешить. Она когда хотела, могла включать мозги, несмотря, что с виду была похожа на девушку без оного.
– Так, – оживился Вылегжанин, – сюда едет твой ботан. Надевай самое длинное платье, скромной расцветки, и жди нас в своей комнате, – заявил, поднимаясь из кресла и направляясь к себе в кабинет.
Кличку Ботан Саровскому-младшему дала Линда, когда узнала, что вряд ли с ним сможет пересечься в ночных клубах.
– О, нет! – воскликнула фальцетом Линда, разволновавшись, что ее планы на вечер летят к черту, – меня ждет мой друг.
– Дочь, друзья это те, которые когда ты станешь нищей, готовы будут тебе предоставить кров, – усмехаясь, заявил Эдуард Петрович, поднимаясь по лестнице на второй этаж дома.
– Прекрасно! – заявила сама себе с сарказмом Линда, понимая, что ничего хорошего для нее в предстоящем вечере не намечается. Пусть даже муж будет номинальный, но это внесет заметные коррективы в ее образ жизни. – Чтоб ему провалиться, чтобы ему не доехать, – бормоча проклятия под нос, направилась к себе в комнату, как не баловал ее отец, но ослушания не дозволял.
Дом Вылегжанина находился за городом, и был построен в стиле барокко. Внутри интерьер тоже в этом стиле. Но для Алекса выросшего в Европе, где приветствовалась сдержанность во всем, показалось кричащей роскошью. У него сразу сложилось мнение о хозяевах дома, как о нуворишах, вызывая этим еще большую неприязнь у него к ним. Горничная проводила Алекса до кабинета хозяина дома и, присев, удалилась, оставив его в недоумении этим реверансом. В средневековье какое-то попал.
Эдуард Петрович в хорошо сидящем на его невысоком тучном теле темном костюме, радушно поздоровался с ним за руку, как со старым знакомым, и предложил выпить. Но Саровский не горел желанием сокращать дистанцию между ними.
– Я за рулем, – беспристрастным тоном отказался он, присаживаясь на стул возле внушительного размера рабочего стола, – прошу прощения за поздний визит, но мне хотелось бы сегодня уточнить детали предстоящего брака с вашею дочерью, – с трудом сдерживая злость, проговорил он. – Завтра у меня много работы.
– Понимаю Вас, – сказал Эдуард Петрович, сев в свое кресло за столом и положил на него руки, сцепленные в замок. Он был слегка уязвлен холодностью Саровского-младшего. Тут почти жизнь его отцу спасаешь, а этот щенок открыто неблагодарность проявляет. – Мы с Марком Теодоровичем составили все необходимые документы. Они будут подписаны, как пройдет регистрация вашего брака. В принципе, от Вас завтра требуется только присутствие в 2 часа дня здесь, в моем кабинете.
