Её лицо побледнела и она заплакала в абсолютной тишине, вся Фамилия стояла под впечатлением взрывного выступления женушки…никто и представить не мог, что цесаревна отмочит ТАК…Но я медленно и степенно подошел к ней, она сидела теперь на некотором возвышении, это кресло Председателя Сената…опустился на правое колено, прижал сжатую в кулак левую руку, стукнул в сердце, произнес… – Моя королева! Клянусь своей жизнью, я выполню твой Наказ! Клянусь, эти вурдалаки будут публично казнены на площади перед Зимним Дворцом и не важно, кто это будет, Виндзоры или Каролинги или кто то другой! Аз есмь воздам им, как они нам… – встал и щелкнув каблуками, как истинный кавалергард, я крутнулся на каблуках и четко козырнув всем мужчинам Фамилии, вышел вон…

Мой неблизкий путь лежал туда, в сторону Висло – Одерского плацдарма, по которому начал свое кровавое шевствование германский Молох войны…перемалывая наши слабые приграничные кордоны…Пожирая наши приграничные городки…

Поляки, идиоты малохольные, думали, что немец придет на их земли, как освободитель? Ха – ха три раза! Как и у нас – они всего лишь «унтерменьши», рабы…славянские люди «второго сорта»! А им, германским господам, нужны их земли, промышленность, ну и конечно – мужские и женские рабы! Чтобы безнаказанно грабить, убивать и насиловать!…

Хвала богу, у ЭТОГО ландвера и его командования пока нет той изуверской решительности, как в нашем Измерении и потому они пока играли в расу господ, снисходительно и брезгливо посматривая, как поляки вытирали им сапоги носовыми платками, выставляли лучшие кушанья на столы, приветливо накрытые накрахмаленными скатертями…Это будет позже, когда сумрачный тевтонский гений получит по свинской сопатке в Варшавской операции 1913 года, следом за разгромом в 1914 году лучших частей германского Крингсмарине в портах Балтики, где будут утоплены семь новейших немецких линкоров класса «Монитор», закупленных в Британии накануне войны…

Типичная тевтонская заносчивость и не учет суровых реалий нового времени и технологий сыграет с германским кайзером и генштабом злую шутку!? Они думали – славяне – недонарод, недостойный занимать территорию 5/6 материка Евразия? А они, типа все такие законные потомки Нибелунгов, имеют исконное право на неё? И поэтому все основные русские ударные части рассредоточились на северном и южном плацдарме по отношению к Варшаве…накапливаясь на территории современной Северо – Западной Беларуси и Южной Украины.

Германские генштабисты исходили из той посылки, что наши пехотные части в лаптях не смогут покрывать за сутки перехода более чем по 300 км..просчитались, черти! На наших бронедивионных корпусах они смогут покрывать расстояния в два раза больше! И потому, как удивились немецкие командиры, когда на них, словно снег на голову из кустов посыпались русские пехотные части странной этиологии…как там, этот – «осназзь»?

Перерезая тыловые коммуникации, вырезая ротами и батальонами немецкую пехтуру, взрывая инфраструктуру, убивая напропалую немчуру…а когда в этот неожиданный фланговый контрудар хлынули полноводным потоком смешанный бронедивизионный кавкорпус генерала – адмирала Егорова с его непобедимыми морпехами…

Я, чуя копчиком большой шухер накануне, я приказал его в первую очередь переместить с Дальнего Востока в Польшу, скрытно передвигаясь только по ночам, замаскироваться…а когда его засадные укрытия миновали последние походные порядки немецких частей, он по условному сигналу, вышел из засады и выплеснулся на Варшавскую равнину…Причем казаки ударили в лоб тыловым пехотным частям ландвера, опрокидывая порядки морально шокированных немцев, в мелкую капусту кроша все и вся на своем пути на Берлин…А моя бригада и еще одна – Мукденовская, ударила в тылы северной части группы войск «Центр»…

Рядом со мной были мои Браты – дядька Еремей, Фёдор и Ваньша…теперь – они моя особая охрана и лица, наделенные высоким доверием, берегут меня, как зеницу ока…Доктор…черт, ушел наш славный доктор…Совсем немного не дожил до начала новой военной компании, сердечный приступ…тогда не было еще нитросорбида и нитроглицерина…

Но его военный госпиталь, теперь его имени, пошел с моей бригадой – в глубокие тылы германских войск…Когда через неделю непрерывных, ожесточенных боев, мы наконец то замкнули кольцо окружения под Варшавой, в котле оказалось около трех четвертей миллиона только рядовых солдат пехотных частей ландвера…выдержали они окружение только два месяца до первых морозов начала зимы 1913 года….Но поляки уже пока понемногу, но уже стали остывать от неимоверной «любви» к оккупантам…

И тогда стали стихийно вспыхивать бунты неповиновения и мятежи польских мирян и крестьян, которые немцы и их прихлебатели из местной, компрадорской буржуазии, стали подавлять с невиданной жестокостью…пролилась первая кровь и весной 1914 года Польша взорвалась! И вскоре, в первые части, держащие оборону от внутренней группировки германских войск стали приходить польские ходоки…

– Помогыте, руссыне братове! – на мужиков было жалко смотреть…ведь пакостна роль русского солдата – спасать чужие задницы из дерьма, в которые оные влезли по своей доброй воле?

– Ну что, братцы, поможем братьям – славянам скинут иноземное рабство? – вопросительно скажет на пресс – конференции мой тесть, обращаясь к многотысячной толпе на Ходынском поле, посвященные годовщине окончания Русско – Японской войны…

– Дак чегой…почему бы нет? – почесал тыкву неплохо одетый господин, хлопнув своей добротной бобровой шапкой о землю – Пиши писарчук, в Добровольческий корпус подаю заявление, государь!? – низко поклонившись в сторону трибуны, он сказал – Не оставь милостью своей мою Семью? Тогда я пойду за войском твоим хоть на край Земли, хоть за море – Окиян, мериканца воевать! За правду…верно я говорю люди? – поклонился он толпе…

И тут, вторя ему, грохнула моя песня – «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой!»…Все, кто был на Ходынке, онемели…Песня рвала душу простого человека в лоскуты, вызывая реки слез…Даже император прослезился, шепча молитвы и между делом прошептал, обмениваясь взглядами с Бенкендорфом – Ай да наш сукин сын! И опять оно к месту…

Прямо с Ходынки уходили на Западный фронт три пехотные дивизии полного штата, экипированные тут же…под марш «Прощание славянки»…плакали все! Император вместе со своим народом…И вся страна встала на дыбы, как разъяренный медведь – ушкуй…На рекрутские пункты выстраивались длиннющие очереди, очередь занимали порой даже на ночь…Эшелоны везли новоявленных рекрутов на сборно – пересыльные пункты, затем на двухмесячные подготовительные пункты, сиречь – учебки…И только потом в бой…шел только всего второй год Первой Мировой Бойни….

Каково было удивление немцев, когда к истечению первого года войны силы русских не падала по экспоненте, как предсказывали в Генштабе, а наоборот, становилась все сильнее и сильнее? Все очень просто! На каждом участке фронта, каждая часть через три месяца заменялась свежей, из частей второго эшелона, а первого – отводились в тыл, полностью обновляя все тяжелое вооружение, за исключением крупнокалиберных, стационарных систем…

Ремонт, отдых на месяц и их перебрасывали в пределах фронта…Так люди предохранялись от боевого выгорания психики, а следовательно, сохраняли его на достаточно приличном уровне…И вот…настал момент, когда с небес на позиции частей посыпалась белая крупа. Для русичей – вещь привычная и обыденная. А вот для их врагов – еще тот вопрос!?

Немчура привыкла к комфорту, утренней чашечке кофею, закуске…они жутко соскучились и по кофе и по белому телу своей фрау Марты…А на фронте? Мало того, в котле под Варшавой скопилось почти две сотни тысяч окруженных немцев, так и границы этого котла постепенно, километр за километром…хутор за хутором…городок за городком, сжимались…словно веревочная петля висельника, в роли которого выступили самые отборные ударные части ландвера!

Все попытки вырваться из этой воистину эпохальной западни им никак не удавалось!…И вот однажды, в ночь накануне Католического Рождества….