— Я разберусь, мам, спасибо за поддержку, — пришлось вклиниться, пока маман переводила дух. Никогда она мне столько всего за раз не говорила. — Созвонимся как-нибудь, ладушки? — попыталась я завершить разговор.

— Ладушки-оладушки, — хохотнула маман. — Если что… заезжай к нам. У нас в Греции, как в Греции, ха-ха. А вообще, я серьёзно! — тараторила на своей волне. — Если что, дуй в нашу хатку, проверить всё ли на местах, и бери билетики. Тут рай земной.

Мда… Сгоняю как-нибудь вечерочком в соседний город…

Это же как за хлебушком сходить. А потом на маршрутку пятьдесят шестую, она же без пересадок до Греции!

Эх, всё-то у тебя просто, мам…

Дома повисли тишина и усталость. Сразу! Сходу! Я даже не успела войти. Видимо, их тут забыл Макс, когда уходил…

Озираясь, остановилась посреди гостиной — кто-то явно собирался в спешке и мне от этого не хотелось смеяться. Раньше на разбросанные вещи реагировала… как все, мол, ой, мой-то всегда все кидает, только и убирай следом за ним. Сидела в компании таких же как я, у кого мужики поросята, и кивала. А сейчас хотелось эти долбанные штаны лежащие на диване, в глотку ему запихнуть, приговаривая: «Какого, бляха, хрена ты их до гардероба, свинота, не донёс? Я тебе что, служанка?».

Упала рядом с брюками, и взвизгнула, потому что села аккурат на брошенную им зарядку от телефона, которого у нас и в помине нет. Откопал же где-то такую, для «Нокии», тонкую.

Больно было, жутко, так что не нашла ничего лучше, чем всплакнуть о женской доле. Нет. Даже не всплакнуть. Разреветься! Хныкала, как уставший ребёнок, свернувшись на диване и мысленно с квартирой… прощалась. А что дальше? Диван, телик, кухонная техника, стеллажи, шкафы, место на подземной парковке, бесконечные ящики под мою мелочёвку, которые наставил всюду Макс… целая жизнь одним словом.

Уйти? Снять квартиру? Перекантоваться где-то? Может у родителей? Мама была настроена воинственно… хотя нет. Уходила когда-то с четкой позицией: «Я взрослая!», и теперь к «мамке» возвращаться, как в пошлых не смешных анекдотах, не собиралась.

Пойду куда угодно, но не по шаблону, в отчий дом. Да и не отчий он у нас, папа — мамин дворецкий, не иначе, иногда плакать от этого хотелось, когда поняла, что он очень-очень слабый и никакой не супергерой.

А мама давит своей энергетикой хуже танковых траков.

Вычеркнуть всё это из своей жизни? Научиться засыпать одной? Собрать вещи? Много вещей, накопленных тут за несколько лет.

А что Максу останется? К сожалению, всё.

Тут всё ему принадлежит, и он, наверное, не пожалеет ничего, но мало ли… Может не так хорошо я его знаю?

Это в моей голове он кивает и соглашается, что нам нужна пауза. Позволяет взять всё самое необходимое и лично отвозит на съёмную однушку, где мы мирно жмём друг другу руки и прощаемся…

А если иначе?

Он с криками: “Шлю-ю-ю-юха-а-а-а!” — швыряет из окна мой гардероб…

Почему-то захотелось поторопиться. Решить все сразу, как будто вырвать зуб про который говорят, что ему скоро хана, хоть пока и не болит.

Оглядываясь, как воровка, даже в режиме инкогнито, стала гуглить квартиры, прикидывая, что потом главное не забыть стереть историю.

И почти мгновенно как-то легче стало.

Ну в самом деле, вот тут я могла бы жить, однушка в центре, без посредника, чистенько. Тут же представила, как хозяйничаю в «своей» квартире и ни у кого ни на что разрешения не спрашиваю. А как подумала об этом, задохнулась, будто воздух отравлен.

Разве умею, ни у кого ничего не спрашивая?..

Безответственные во многом родители, научили ответственности раньше времени, а стоило появиться Максу, и я присосалась как пиявка, чтобы за меня хоть что-то решали…

Пора снова брать себя в руки!

Брякнул телефон, снова мама. А я успела перепугаться, что Макс мысли мои прочитал и теперь звонил выяснять, какого лешего я удумала.

— Тебя то нет, то трижды в день созвон? — поинтересовалась я, на что мама красноречиво фыркнула.

— Ты меня взволновала! — воскликнула она так, будто это было обычным делом. А может и было, впрочем, что уж там. — Я вот что подумала: Тетя Лиза хату сдаёт в центре, хочешь узнаю? Ой, ещё ты не волнуйся, если что, — мама артистично понизила голос. — Ну сама-а понимаешь, если что там как по денежке…

— Мам, всё хорошо! — отрезала я твёрдо. — Я сама найду квартиру, если что. Не переживайте.

— Пока нас нет, вполне можешь у нас…

— Мне с работы ездить из соседнего города? — раздражение уже закипало, как это часто бывало во время бесед с мамой.

У неё совсем границ нет, все просто и понятно, прямо-таки по щелчку пальцев работает.

Мама может в любой момент собраться и умотать куда-то, а потом отписаться, что мол отдыхает. Потеря работы — для неё только забавная случайность, а живёт она одним днём и на целой планете сразу, не привязываясь к месту где стоит её мнимый «дом».

— Оо-й, бедняга-работяга… — на том конце провода явно закатили глаза. Она никогда не понимала этого во мне. Учеба/работа/курсы, всё ей казалось не первостепенным.

Кому рассказывала — не верили. Нет, мама, конечно, оплачивала почти любые “учёные” прихоти, но всё с “бровками домиком” и вечным “Оо-й, лучше бы купила маску для волос, а то концы сухие — звиздец!”.

— Ладно, мам. Я спать, — понимала, что разговор может невероятно затянуться, поэтому решила его быстрее завершить. — Созвонимся…. как-нибудь, — добавила торопливо, уже готовясь пальцем по сенсору мазнуть.

— Агась, агась. С папой хочешь поговорить? — голос у мамы задорный, как будто уже ничего и не произошло у меня “печального”. Я даже опешила с её простоты. Должна была за столько лет привыкнуть, да видимо, отвыкла, за три года жизни с Максом и минимум общения с маман.

— Нет, потом, ладно? — бурчала, выискивая оправдание. — Я позвоню… — и отбой нажала, кляня себя за малодушие.

Слышать папу сейчас — как ножом по сердцу. Слишком он у нас чувствительный. Милый. И, увы, несчастный. А хуже несчастного папы для ребёнка — только ещё более несчастная мама, которой никогда дома нет!

Вернулась к сайту с квартирами, и уставилась на экран. Под моей чудо-однушкой появился коммент: “Развод! Чистой воды! Мошенники!!!”.

Ничего не поняла. Обновила страницу, а там уже: “комментарий удалён”.

Ну… Звиздец, как говорит маман.

С утра, пока изучала другие варианты квартир и комнат, мой телефон опять ожил. Я даже глаза закатила, чертыхаясь на любимую мамулю и споря с собой, отвечать или нет. Но когда порядочная часть меня победила, — вдруг что-то важное, — и я взяла мобильный, то к удивлению на экране увидела “Суровый Босс”, а это Роман Игоревич.

Сердце волнительно бултыхнулось, не с первой попытки удалось принять вызов:

— Да, — голос тоже подвёл, чуть вильнул.

— Кристина Анджеевна, — тон начальника был более чем деловой, он почти вибрировал. А я его разозлила? Опять? Чем?.. — Я вас жду в офисе! — отчеканил холодно. Огрызаться и напоминать, что сегодня у меня выходной, не решилась, а я ведь его собиралась потратить на планирование новой жизни. Если Кирсанов требовал выйти на работу, видимо дело горело. Уточнять по телефону причину срочности не стала, в пятницу в офисе такая жара была, что немудрено было ещё и в выходные встрять.

— Д-да… хорошо… я скоро, — запинаясь на словах, отозвалась. На другом конце тотчас отключились, а я несколько секунд продолжала держать мобильный возле уха и слушать быстрые гудки и встревоженный бой своего сердца.

— Доброе утро, — давненько я так не волновалась, заходя в кабинет Романа Игоревича. Может дело в том, что его звонок стал неожиданностью и заинтриговал. Может, дело в том, что у меня личная жизнь висела на волоске, и одна из причин её сегодня была не в духе… А может всё вместе взятое, но меня потряхивало.