Господин Польски вошёл эффектно. Распахнул дверь, подмигнул бабе Нине и с пафосным:

— Детка, лови самое необходимое! — плюхнул баулы возле койки.

— Я тебе так признательна! — заверила от чистого сердца.

Обменялись несколькими поверхностными фразами, и Сэм скептически бровь поднял:

— Значит твой козёл не нашёл времени, а друзей кроме меня нет? — причём в тоне скользнуло не то, чтобы удивление, скорее философская задумчивость, которая не стала для него новостью.

Я мотнула головой.

— В институте подружки появлялись только у тех, кто ходил на общие тусовки, в кафешки и на вечерние променады с глинтвейном. А я… варила борщи со второго курса, — отшутилась с легкомыслённой улыбкой. Хотя не чему тут улыбаться.

Я привыкла об этом думать именно в таком направлении. Так легче. Не нужно выискивать других, более глубоких причин. Да и не лгала. По сути вот так банально проходила моя студенческая молодость.

И на прогулки после быта и домашних заданий, сил просто не оставалось. Да и ходить со всеми развлекаться стало не интересно. Пропустила один праздник, второй, третий и уже не очень-то в теме о чем они говорят, что слушают. В двадцать лет ты меняешься просто на глазах день за днём. А я так и зависла на девятнадцати.

— Ты такой волшебник, Сэм… — промурчала я, с любовью расправляя новое постельное бельё на койке. Не покупное, к слову. Домашнее, выстиранное.

— Неет, я только учусь, — хмыкнул Сэм, жадно следя за моей реакцией. — Был бы волшебником, я бы тебя вот от этого совершенно не топового ошейника избавил! — брезгливо пальчиком повёл на мою красоту.

— Это ерунда, — отмахнулась я, с блаженством ложась на хрустящее постельное. — А вот это… — втянула воздуха, наслаждаясь запахом свежести — настоящее волшебство: больничка и такое бельё!!!

— Мама постаралась, — цыкнул Сэм.

— Ты с мамой живёшь? — даже перестала блаженно улыбаться и мурчать, точно сытая кошка. Я думала Сэм эдакий гуляка из стильного лофта.

— Угу, — Польски неопределённо мотнул головой. — Мы с ней такая команда. Просто фантастика! — подтвердил слова красноречивым жестом. — Она упаковала резаные мытые фрукты, — ткнул на оставшийся пакет возле койки, до которого мои ленивые руки не дошли. — Лимоны, чай… В общем полный набор. Я и купил-то только так. Мыльно-рыльное.

Меня тронула до глубины души такая забота от мамы Сэма, и самого Польски. А я ведь с ним беседовала впервые после собеседования, а женщину даже ни разу не видела.

— Ах, ну да, — улыбка Саймона стала шире. Парень из бокового кармана принесённой сумки-баула выудил пачку. — Маман заверила, что без этого в больнице делать нечего! — торжественно водрузил на тумбочку колоду карт.

— Да? — изумилась я не на шутку.

— Сказала, что этим можно даже денег поднять, — хмыкнул значимо Польски.

В этом я конечно засомневалась. Я и карты — несовместимы, но поблагодарить нового друга толком не успела, как в дверь тихонько поскреблись. Потом она открылась, но что-то пошло не так, и гость не вошёл — то ли споткнулся, то ли дверь не удержал. В общем, после глухого шлепка — явно падения на пол, — послышалось досадливое “ой”.

Лерка!

— Сэм, — махнула я торопливо на выход, — не мог бы ты помочь, — для понятливости ещё и кивнула. — Врачиха моя пришла.

— Что? — удивлённо покосился на дверь Польски, но с интересом выглянул в коридор, а потом отступил, шире открывая проход и благородно придерживая створку для суровой врачихи, которая шагала, скрестив на груди руки и надув недовольно губы.

Лерка была одета в белую пижамку, которая видимо играла роль “врачебного халата”, на шее болтался ворованный стетоскоп, из кармана торчал розовый шприц из детского наборчика.

— Ну что, больная, шалим? — остановилась возле койки дочка Кирсанова. — Не лечимся? — нахмурила миловидное личико, выказывая крайнюю степень врачебного неудовольствия. — Рекомендуции не выполняем? — важно продолжала напирать Лера. — А посетители так и ходют? — прищурилась укоряюще.

Ладно, “рекомендУции” — ошиблась. Бывает. Но “ходЮт”, явно почерпнуто от какой-то очень славной женщины в годах. Достоверно вышло, ничего не скажешь.

— Простите, — изобразил испуганную покорность Саймон. — Но подруга попала в аварию — поэтому спасаю её от одиночества, тоски и депрессии.

— Вам пора! Мы сами её спасём, — Лерка включила злюку и на Сэма даже не смотрела, впрочем как и на других пациентов. Мелкая Польски словно выживала.

— Любезный врач, — без подхалимства я решила заступиться за друга. — Не прогоняйте друга. Мой жених не смог приехать, а мне было очень нужно…

— Так это не жених? — тотчас вскинула вопрошающе бровки нахалка.

— Нет, — я покосилась на Польски. Сэм с неменьшим удивлением на меня.

— Тогда пусть постоит, но лучше не мешает, — благосклонно махнула Лерка и быстро запрыгнула на мою больничную койку. Какое-то время я оказалась в центре её врачебного внимания. Мелкая тут же принялась щупать пульс, приставлять стетоскоп ко всему подряд.

— Ой, а что это? — малышка забыла обо мне и лечении. Добралась по койке ползком до тумбочки, сгребла колоду. — Карты?.. — и столько счастья в глазах сверкнуло.

Роман

Я гнал с работы, чтобы успеть к Лерке до закрытия часов посещения. А то сегодня был сам не свой. Всё время рука дёргалась к телефону, порываясь ответить на очередной доставучий звонок дочери, но ЗВОНКА-ТО НЕТ! Потому и волновался. Зараза на пару моих вызовов не ответила, я хотел было врача потрясти, но потом понял, что это было бы некрасиво с моей стороны. Отвлекать по мелочам. Уж из больницы мелкую никто не выпустит без взрослого, а то, что моталась по этажам… лишь бы в реанимацию или хирургию не заглянула.

Но и игнорировать гулянку дочери не мог, поэтому на одну встречу вместо себя отправил Вадима. Его словоохотливость там будет кстати.

Уже на подходе к палате, неладное предчувствие шевельнулось. Заглянул — подтвердилось — тиранши нет на месте!

В этот раз не паниковал, не орал, не требовал — знал, где искать дочь. Не ошибся… Нужно отдать должное, мелкая разузнала новый номер палаты Кристины. И не побоялась! Хотя, иногда мне кажется, что ей неведомо такое чувство, как страх.

Вот и я ткнулся в старую палату, сердце екнуло, а потом догадался уточнить, куда перевели Кравчик!

В общем, дочку нашёл сидящей на постели Кристины.

Они играли в карты!

— Вечер добрый, — вошёл в палату, только убедился, что это прилично. В этот раз соседки Крис были чуть более живые: одна почавкивала картошкой из баночки, закусывая котлеткой, а другая музыкально похрапывала.

— Папуля, — обрадовалась, по обычаю, моему появлению дочка, но в следующую секунду веер карт уткнула в лицо. — Ой… — осознала, что я её застал в неположенном месте и не в больном состоянии.

— Да, милая, — нарочито строго покачал головой, — видимо лечение оказалось эффектное. Укольчики…

— Нет-нет, — жалостливо скривила личико тиранша.

— Как нет? — наигранно подивился я, сев на стул подле койки на которой парочка мило устроилась. — Они ведь чудесным образом помогают. Ты бегаешь по больнице. Не звонишь… Значит — лечение хорошее, — заключил со знанием дела.

— Так ты правда на лечении? — в наш разговор вклинилась Крис. — Надеюсь ничего страшного? — в глазах Кравчик мелькнуло неподдельное волнение.

— Нет, — поспешил заверить девушку, но меня переиграла мелкая:

— Угу, — кисло кивнула. — А как ещё было попасть в больницу? — резонно подметила. — Так что видишь на какие жертвы я иду, чтобы тебя навещать, а ты…

Я недоуменно перевёл взгляд на Кристину. Девушка покраснела, на меня только мельком глянула, как бы ощущая свою вину и жутко стыдясь.

— Ха, жертвы! — фыркнула для глаз моей дочурки. — На жертвы и я готова, а вот долги отдавать… только вместе. А ты отнекиваешься, — не преминула укорить тираншу.