— Где, сэр? — спросил гифф. Прохладный ветерок дул вдоль набережной, поднимая вверх обрывки мусора, которыми была усеяна улица.

— В любом месте, которое сможем найти. Все гостиницы уже закрыты. Давай не будем здесь оставаться, — уныло сказал Телдин.

Они вдвоем отправились в никуда, пересекли извилистые улицы и направились на север, в сторону рыночной площади. Несмотря на поздний час, на улице было довольно много людей. Некоторые из них могли быть ворами или даже хуже, но они отступали, увидев семифутовую неуклюжую тень, которая следовала за Телдином. Тем не менее, фермер заметил, что многие из них были просто бедны, спали в самодельных палатках или сгрудились вокруг костров. Некоторые из тех, кого он видел, были калеками, лишенными одного или обоих глаз, ноги или руки. Он предположил, что это — выжившие на войне солдаты. Как и он сам, немногие из этих людей видели какую-либо выгоду от возвращения богов и их целителей.

Еще более тревожным было то, что увидел Телдин: целые семьи теснились в маленьких лачугах, построенных в тени величественных домов города. Из этих лачуг доносились прерывистый кашель и жалобные стоны. — «Беженцы», — догадался Телдин. Война сорвала с мест так много людей. Некоторые из них еще не вернулись домой. Другие никогда не вернутся, потому что их фермы все еще могут быть в руках драконидов. — «Это потенциал войны», — вздохнул он про себя. — Мы сражались за этих людей, Гомджа, и посмотри, что они получили от великой победы. Сейчас Телдин не мог избавиться от чувства горечи. Гифф с любопытством посмотрел на фермера, пытаясь понять отношение человека, но чувства были слишком чужды большому чужаку. Война всегда была славным делом в его глазах.

Чувствуя себя полностью опустошенным, Телдин выбрал место, которое выглядело как тихий, сухой уголок. — Нам придется переночевать здесь, — мрачно объявил он, смахивая ногой мусор. Гифф посмотрел на их пристанище и равнодушно пожал плечами.

— А что же потом, сэр? — спросил инопланетянин.

Телдин продолжал заниматься тем, что убирал мусор. — Завтра пойдем на рынок. Я хочу быть там, как только он откроется утром.

— Надеюсь, мы сможем там что-нибудь поесть, — высказал свое мнение гифф.

Глава 7

Утро было пасмурным и теплым. Над набережной дул влажный ветер, предвещая дождь на весь день. И в самом деле, облака делали слабые попытки достичь этой цели, разбрызгивая жирные капли на город. Этого было достаточно, чтобы увлажнить землю и превратить пыльные булыжники в скользкую грязь. Телдин плотнее закутался в плащ и удивился, как это дождь может превратиться в грязь еще до того, как достигнет земли. Казалось, что каждая капля оставляла коричневатый след на всем, куда она попадала.

Плохая погода никак не влияла на торговцев на большой рыночной площади. Они уже сидели в своих палатках и усердно работали, продавая свой товар. Узкие проходы были забиты поварами, несущими корзины, молодыми родителями, тянущими орущих детей, и нищими студентами, надеющимися на кусок черствого хлеба. Ветхие строения из дерева и ткани принадлежали состоявшимся бизнесменам, в то время как простые соломенные циновки, раскатанные на земле, были всем, что нужно фермерам, чтобы показать свои товары. — Дорогу! Дорогу! — крикнул в толпу слуга птицевода, толкая тележку с ощипанными и выпотрошенными цыплятами к палатке своего хозяина.

Во всем этом месте царил установленный правительством порядок, которым радостно управлял предприимчивый дух торговцев. Якобы ровные ряды палаток рассеянно продвигались в проходы, по мере того как каждый торговец толкал свои столы или циновки все дальше и дальше в поток движения. Внешнее кольцо площади состояло в основном из еды. У входа с улицы теснились жаровни с горячим хлебом, котлы с клецками, продавцы сладостей и супа Последние звенели ложками о миски, стараясь подманить покупателей поближе, чтобы они могли понюхать их товар, в то время как рядом шипело в горячем масле сладкое тесто. Старые друзья — торговец рыбой из соседнего дома, кожевенник, направлявшийся к своему ларьку, даже соперничающие повара, стоявшие друг напротив друга, — обменивались шутками и сплетнями.

Наконец, миновав бакалейщиков, мясников, бондарей, суконщиков, лудильщиков, торговцев коврами и гончаров, они добрались до небольшого прохода, расположенного под углом к основной линии палаток. — Вон там, впереди, переулок торговцев сталью, — ответил старый торговец чаем Телдину, указывая на мрачный ряд. Проход, по сравнению с суетой внешних районов, где располагались продуктовые лавки, был почти тихим. Палатки здесь были крепкими маленькими лачугами с жалюзи на дверях и занавесками. Длинные карнизы крыш превратились в навесы, закрывавшие большую часть узкой улицы. Солнце, просачиваясь сквозь оранжевые и синие ткани, поднимало маленькие клубы пара от едва влажных булыжников мостовой. Несколько кусков потертой керамики и тусклой бронзы были аккуратно расставлены на полках некоторых киосков, обещая большие сокровища внутри. Телдин с удовлетворением отметил, что антикварный рынок все еще здесь, но теперь он казался гораздо меньше.

На середине прохода на табуретах, друг напротив друга, сидели двое торговцев, их голоса лениво плыли в тишине. Один из них был человеком, широкоплечим и очень толстым, с одутловатым лицом, видимым даже под аккуратно подстриженной бородой. Седые волосы мужчины были редкими и вялыми, свисая из-под кожаной шапки без полей. Купец лениво помахивал веером, отгоняя от себя роившихся вокруг него мух.

Его собеседником был карлик, одетый в крепкую рабочую одежду из кожи, сверкающую так же ярко, как и позолоченная деревянная вывеска в форме наковальни, качавшаяся над его головой. На своем табурете маленький ювелир казался не менее высоким, чем его спутник — человек, но Телдин предположил, что карлик был не выше четырех футов ростом. Густая, курчавая, черная борода сужалась к кончику, свисала чуть выше талии, нелепо уравновешенная его стриженым, щетинистым скальпом. На слегка загорелом лице кузнеца выделялся плоский нос, опаленный и прокопченный огнем горна. Сложив руки на широкой груди, маленький ремесленник держал в ладонях длинную трубку церковного старосты. В этот момент карлик многозначительно указывал чубуком трубки на торговца — обычного человека.

Телдин остался стоять у входа в проход, поначалу предпочитая не заглядывать в его мрачные закоулки. — Позволь мне поговорить, и я получу хорошую цену, — предупредил фермер гиффа, задрапированного тканью. Слова Телдина эхом разнеслись по проходу, заставив двух торговцев обратить внимание на своих потенциальных покупателей.

Гомджа насупил брови, когда переваривал слова Телдина. — Хорошая цена… Вы действительно хотите продать плащ, не так ли, сэр? — спросил он обвиняющим тоном.

— Конечно, собираюсь, — отрезал Телдин, раздраженный тем, что гифф только сейчас собрался протестовать. — Как, по-твоему, я буду восстанавливать свою ферму? Фермер не мог не заподозрить, что гифф знал все это с самого начала, и только теперь, когда было уже слишком поздно от него избавиться, высказал свои возражения.

Купцы поднялись в знак приветствия, едва скрывая свой интерес к двум незнакомцам, которые подошли к ним. Если бы Телдин был один, высокий и долговязый в своей потрепанной фермерской одежде, то вряд ли он показался бы потенциальным покупателем торговцам экзотическими товарами, хотя прекрасный черный плащ, свисавший с его плеч, был необычен. Интерес торговцев вызвал широкоплечий гигант, неуклюже шагавший позади фермера. С лицом, закутанным в толстое грубое одеяло, и пухлыми, пепельно-голубыми руками странное существо уверяло торговцев, что эти два покупателя — не просто сброд. — Приветствую вас, сэр, — выдохнул человек, направляя свое тучное тело вперед в чрезмерном поклоне. — Добро пожаловать в мастерскую мастера Менделя, который стоит перед вами.

Толстый купец повел уступчивого Телдина к своей лавке. — Что вы ищете, сэр? Может быть, вам понравится вот этот прекрасный кристалл с острова Эргот, а может быть, эта брошь, изготовленная для самого главы клана Торбардин? Называя каждую вещь, мастер Мендель показывал замысловатую безделушку или указывал на экзотическую вещь, притаившуюся в тени за его стойкой. Торговец продолжал гордо перечислять свои товары. Наконец Телдин смог вставить хоть слово.