Но самой серьезной проблемой Борис считал недоразумение, возникшее с французскими партнерами, контракт с которыми по неизвестной причине на грани срыва.

Непонятнее всего было то, что партнеры из Франции не давали о себе знать.

– Как не вовремя ушла Светлана и где мне срочно найти другого переводчика и такого, которому я мог бы довериться в сложившихся обстоятельствах? – сказал сам себе Борис Томский.

Борис прошелся по кабинету и, все еще хмурясь, сел за письменный стол.

– Привет, старший брат, – воскликнул Виктор Томский, входя в просторный кабинет Бориса, расположенный на втором этаже. – Почему не вижу радости на лице при виде меня, младшего брата?

– А тебе лишь бы веселиться, нет, чтобы помочь, – буркнул Борис.

– Сейчас и ты развеселишься от новости. В эти выходные собираемся у мамы на официальные смотрины. Ты как старший брат обязательно должен присутствовать при знакомстве с моей девушкой, – сообщил Виктор, нисколько не обидевшись на брата.

– Ты хочешь сказать, что надумал жениться? – удивился Борис Томский.

– Ты не рад? – усмехнулся Виктор.

– Почему же! Одно то, что маменька полностью на какое-то время переключится на тебя – хорошая новость. Но моя радость была бы полнее, если бы ты нашел для меня переводчика с французского языка, – мрачно глядя на Виктора произнес Борис. – Хоть какая-то польза будет от тебя для фирмы.

Виктор радостно посмотрел на Бориса.

– Запросто. Есть человек, в совершенстве знающий французский язык, и не с улицы. А куда Светлана Игоревна делась?

– Светлана Игоревна сбежала в декретный отпуск раньше времени, а у меня загвоздка с французами, затормозившими подписание контракта. Нужен человек, который согласится на временную работу и которому можно было бы доверять, – прояснил Борис и с надеждой посмотрел на Виктора.

– У Снежаны, моей девушки, подруга вполне способна подменить Светлану Игоревну, – ответил Виктор.

– А что, она действительно хорошая переводчица, тогда она вряд ли согласится на временную работу? – разочарованно протянул Борис.

– Успокойся. Алиса – студентка института иностранных языков, в свободное время подрабатывает экскурсоводом.

– Студентка… Смеешься или издеваешься? Французские юристы, бизнесмены. Представляешь, на каком уровне должно быть знание языка? – укоризненно произнес Борис.

– Вот именно. Алиса Симонова – умная девушка, серьезная, правда недолюбливает меня, считая легкомысленным и ветреным. А экскурсии она проводит с французскими группами. Так что уровень ее знаний языка вполне высокий, – возразил Виктор.

– Почти убедил. Наши мнения о тебе совпадают, но надо бы побеседовать с ней, протестировать. Давай телефон и предупреди ее, что я буду звонить.

Виктор посмотрел на Бориса с победным видом.

– Борис Наумович, я как золотая рыбка, исполнил два твоих желания: отвлек на себя внимание маменьки и нашел переводчика. Дай денег на кольцо, у мамы неудобно просить? – нахально заявил Виктор.

– Ладно, заслужил, – усмехнулся Борис и открыл сейф.

– И слушайте, Борис Наумович, я теперь почти женатый человек, мне нужна работа с приличным окладом. Подумай, где я мог бы проявить себя? – произнес Виктор.

Борис Томский записал номер телефона Алисы Симоновой, вручил деньги Виктору и впервые за последние дни улыбнулся.

– Как ты думаешь, Борис, этих денег, что ты дал мне, хватит на кольцо для Снежаны? – спросил Виктор, открывая дверь и пропуская входящую сотрудницу офиса.

– Не хватит, добавлю. Поезжай к маме, она поможет с выбором кольца, – ответил Борис, выходя из-за стола и идя навстречу вошедшей сотруднице.

Еще больше радостный Виктор прикрыл дверь кабинета, спустился на первый этаж и, не задерживаясь, покинул офис.

Несмотря на вполне привлекательную внешность, Белла Витольдовна Зимина, преподаватель немецкого и французского языков института, где училась Алиса Симонова, была одинока.

Ранний брак, скорый развод оставили в ранимой душе Зиминой стойкое неприятие каких-либо брачных уз.

До приезда в Москву она работала учителем немецкого языка в провинциальном городе и факультативно вела занятия по французскому языку.

Так бы все и продолжалось, если бы ее мать не вышла замуж за немца и не уехала в Германию. Перед отъездом мать решила проявить заботу о дочери и отправила Беллу к своему бывшему свекру, живущему в полном одиночестве в Москве.

Дед очень обрадовался приезду единственной внучки. Белле нравилось опекать, а дед наслаждался заботой о нем. Он задействовал все свои связи и смог устроить внучку преподавателем в институт.

Бывший партийный работник Тимофей Семенович Зимин имел просторную двухкомнатную квартиру в доме для партийной номенклатуры.

Мать Беллы продала их квартиру в провинциальном городе, часть денег отдала дочери, на эти деньги Белла купила себе машину, правда, отечественную, о большем она и не мечтала.

После смерти деда Белла даже обстановку в квартире не поменяла. Так и стояла старая потертая мебель. Но Зимина была благодарна деду за то, что он оформил на нее дарственную, и она оказалась собственницей своей квартиры в Москве.

Всю свою любовь и заботу, направленную прежде на деда, Зимина перенесла на собачку.

Все было хорошо в ее жизни, единственное огорчение – декан забрал у нее половину часов немецкого языка, а взамен она должна была преподавать французский язык, который она знала хуже. Отказаться Белла не могла, зарплата преподавателя была ее единственным доходом.

После экзамена, проводимого Зиминой сегодняшним утром, она вернулась домой не в духе.

– Эти нынешние студенты такие раскованные, а порой наглые, – с раздражением думала Белла.

– Вот и эта Симонова посмела усомниться в моем профессионализме, – говорила она себе.

Белла не могла вспомнить, что ее так задело, и почему она стала придираться к студентке. Ей показалось, что Симонова смотрела на нее с жалостью и с сочувствием.

В глубине души Зимина понимала: она не права, и знания Симоновой безупречны. Это и задело ее.

Радостный визг любимого животного отвлек Зимину от угрызений совести и мрачных мыслей.

– Сейчас, мой хороший, мама покормит тебя, – ласково воскликнула Зимина, подхватив песика и направляясь с ним на кухню.

Вернувшись в гостиную, Белла присела на диван и облегченно откинулась на высокую спинку старого дивана.

– Как хорошо дома, никто не достает, – сказала Зимина и закрыла глаза.

Накормленный песик по кличке Ребус пристроился рядом и положил голову на колени хозяйки.

Их сладостную дремоту прервал резкий трезвон домашнего телефона.

Зиминой звонила соседка по площадке – Изольда Леонидовна Томская, с которой они сдружились по инициативе Томской.

– Наконец-то ты пришла. Жду тебя, Белла, у себя, – услышала Зимина приказной тон Изольды Леонидовны.

Белле и в голову не пришло возразить Томской. Она торопливо заколола рыжую гриву и направилась к двери.

Разбуженный Ребус жалобно тявкнул, понял бесполезность своего возмущения и улегся на подушке-думочке, от которой пахло хозяйкой.

Дверь в квартиру Томской открыла двадцатитрехлетняя домработница Анна, лицо которой выглядело слишком бледным из-за черного цвета волос.

Зимина прошла в гостиную и застала Томскую сидящей в антикварном кресле работы известного мастера девятнадцатого века. Перед ней лежали на журнальном длинном столе с изогнутыми ножками раскрытые журналы.

– Я целый день в ожидании твоего прихода, – воскликнула Томская.

– Что случилось, Изольда?

Томская на восемнадцать лет старше Зиминой и Белла не могла называть соседку по имени и без отчества. Но Томская через месяц после их знакомства заявила Зиминой, что для своих подруг она Изольда, а для всех остальных – Изольда Леонидовна.

Зимина гордилась возведением в ранг подруги, но с трудом привыкала к подобному обращению с обеих сторон, ведь для студентов и преподавателей она была Беллой Витольдовной.