«Когда-нибудь ты дорастёшь до такого дня, когда вновь начнёшь читать сказки»

Клайв С. Льюис «Хроники Нарнии»

Лисенок открыла глазки и впервые увидела мир. Первое, что открылось ей – какие добрые у ее мамы глаза. Она смотрела на крошку, и та без слов знала, что ее очень-очень любят. Потом послышался голос, уютный и теплый, как мамин мех. Малышка купалась в бархатных звуках, пока мама пела колыбельную, потом свернулась калачиком у маминого живота и подумала, что ее мама волшебная. А мама тихо сказала: «Вот и ты». И улыбнулась – она хотела, чтобы дочка чувствовала ее любовь.

Молодая лисичка любопытно высунула носик из норки и чихнула от неожиданности – воздух был такой холодный и влажный! Но в нем смешивалось столько заманчивых запахов, что удержаться от прогулки было невозможно. Лисичка вопросительно взглянула на маму, и та могла бы ей сказать, что она еще слишком маленькая для таких прогулок, что ее лапы скоро намокнут и замерзнут. Но мама сказала только: «Вот и осень». И улыбнулась – она хотела, чтобы дочка чувствовала ее веру.

Юная лиса носилась по сугробам, поднимая облачка снежной пыли. Отфыркиваясь от снега, она увидела, как мама кладет добычу у входа в нору, и радостно подбежала к ней. Мама могла бы сказать, что дочке пора больше времени уделять охоте и учиться незаметно подкрадываться. Но она сказала только: «Вот и зима». И улыбнулась – она хотела, чтобы дочка чувствовала ее заботу.

Прекрасная рыжая лиса уже нагоняла зайца, как перед ней прыгнул, зарычав, молодой волк. Лиса испугалась и опрометью помчалась к родной поляне, где столкнулась с мамой. Глядя на ее испуганную мордашку, мама могла бы сказать, что не нужно бояться трудностей и сдаваться. Но она сказала только: «Идем вместе». И улыбнулась – она хотела, чтобы дочка чувствовала ее поддержку.

Однажды взрослая лиса путала следы, уходя от охотничьих собак. Однажды она искала безопасное место для будущего дома своих лисят. Однажды она спасала их от лесного пожара. И всегда, когда ей было трудно и непонятно, она закрывала глаза и вспоминала, как мама смотрела на нее и улыбалась. И каждый раз лиса чувствовала ее любовь, веру, заботу и поддержку.

В начале было слово, и слово было: «Иди». Мужчина шел за зверем, преследуя. Мужчина шел с добычей к костру. Женщина шла за фруктами и ягодами в лес. Женщина шла с полной корзиной к пещере. Ребенок шел впервые и падал. Ребенок шел, догоняя старших.

Каждое движение было необходимо и наполнено смыслом. Ничего лишнего, ничего нового. Но однажды искра от костра прыгнула в сердце молодой женщины. В ее глазах загорелись огоньки, и это увидел молодой мужчина. В этот миг вторая искра зажгла его сердце.

Не думая, не оглядываясь, они встали и хлопнули в ладоши. Люди замерли и смотрели на двоих у костра. Медленно женщина сделала шаг по дуге вокруг костра, подняв красивые руки над головой. Одновременно навстречу прыгнул мужчина, разведя сильные руки в стороны.

Подчиняясь неведомому чувству, зрители дружно хлопнули в ладони. Каждое движение пламенной пары они сопровождали единственной музыкой, которой обладали. Чарующий ритм вел их, и рождался танец. То было первое движение не из нужды, а из желания.

Красота и сила сплетались в танце, и люди открывали в своих сердцах огонь искусства. Они творили, уподобляясь своим богам, и пьянели от своей смелости. И сказали они свое слово, и слово было: «Танцуй».

Ее считали сумасшедшей. Ей было все равно. Хотя, конечно, не сразу стало все равно. Сначала все эти смешки задевали за живое, вынуждали оправдываться, объяснять, защищаться и огрызаться. Да и сомнения часто заставали ее одинокой и беззащитной: может, и правда она тратит драгоценное время на бессмыслицу?

Ну кто в наш 23й век станет возиться, стыдно сказать, с грязью и сорняками? Но для нее это была земля, а не грязь; это были цветы и травы, а не сорняки. Для нее это была жизнь, что разворачивалась перед ее глазами, под ее касаниями. Жизнь медленная и неторопливая, движение которой не видно глазу. Именно этот покой был так необходим ей после целого дня стремительного потока информации, чтения и ответов на гипермысли.

А как приятно было рыхлить почву, поливать ее и вдыхать аромат земли – запах жизни!

Но кому она могла бы сказать это? Кто бы мог согласиться иметь грязь под ногтями, когда малейшая пылинка грозила штрафом? Но ведь без этого риска не случилось бы зеленых листочков, которые она гладила нежно и осторожно. Как удивительно ей было, что в ее пальцах сохранилась тонкая чувствительность. И особенно чудесно было объединять разные чувства: благодатный зеленый цвет, горький и сладкий аромат, мягкие прикосновения и тишина (правда, для этого приходилось обманом включать режим гиперсна, чтобы в эфир ее разума не просочилось ни одно сообщение).

Со временем она научилась скрывать свой секрет и не отвечать на насмешки, и всего за пару дней все забыли про ее чудачество. И вот сегодня она увидела настоящее чудо: на молодом кустике распустились первые цветы! Придя с работы, она приоткрыла окно, ведь уже было поздно, и транспортники не поднимали воздушные вихри. Полюбовавшись цветением, она отошла за едой и, вернувшись, замерла.

Неведомо откуда в окно влетела бабочка, настоящая, живая, еще прекраснее, чем в последней гипероткрытке от мамы! Она была ярко-зеленой, словно ожившая душа ее кустика. Бабочка искала нектар в цветах, слегка двигая крылышками. Затем она вспорхнула и быстро вылетела в окно, словно вся сценка только привиделась девушке.

Она поспешила проследить за полетом удивительной гостьи и обратила внимание на освещенное таким же ярким зеленым светом окно дома напротив. Какой-то чудак тоже любит открывать окна… Стоп, именно туда полетела бабочка! Вот она садится на протянутую ладонь, взъерошенный мужчина улыбается и смотрит… ой, смотрит сюда! Не прятаться, улыбнуться в ответ! Похоже, нас уже двое сумасшедших…

Жили-были два ежика в одном лесу, часто проходили одной тропой и отлично ладили. Однажды они встретились, разговорились и не заметили, как их успел окружить густой туман.

В нем слышались неясные звуки и виделись мелькавшие тени, и ежикам стало страшно идти в такой туман и теряться там. Они решили переждать его, но скоро разговоры перестали их отвлекать, потому что туман принес не столько страх, но и холод.

Чтобы победить дрожь, ежикам захотелось обняться – это и согревает, и успокаивает. Но они ведь покрыты колючками везде, кроме нежного брюшка, и каждый боялся, что другой его уколет. От этого они сворачивались в клубок, как только приближались друг к другу.

Сели ежики и стали говорить:

– Скажи, почему ты сворачиваешься в клубок, когда я хочу тебя обнять?

– Я боюсь, что ты меня уколешь. А ты почему сворачиваешься?

– И я боюсь, ведь я привык защищать свой животик.

– Но ты ведь знаешь, что я тебя не уколю?