Был ясный погожий денёк, и торговец сукном Бенвенуто Мартелли с довольным видом прохаживался по лавке. Наконец-то передышка! Бенвенуто хмыкнул и рассеянно огладил бороду.

«Старею, должно быть, – подумал торговец, – радоваться надо, что столько покупателей, и всё больше богатые синьоры – чванливые, но платёжеспособные нобили[1] из контадо[2] Болоньи и Вероны, да наши из старших цехов[3]».

Он подошёл к прилавку, развязал отяжелевший кошель и пересчитал выручку. Россыпь золотых флоринов радующими глаз столбиками замерцала в полутьме лавки. Бенвенуто сощурился и замер, созерцая флорины… он стоял неподвижно какое-то время, то ли думая о своих делах, то ли подсчитывая барыши, затем уверенным движением сгрёб монеты мясистой, крепкой ладонью, и они исчезли в чреве тёмно-синего бархатного кошеля с вышитым гербом цеха Калимала, а также инициалами владельца.

Словно золотые рыбки прыгнули в пасть к меланхоличному киту… «Дзынь-дзынь-дзынь!» – тонко пропели флорины, гордость торгового града Флоренции, что чеканила свою монету без оглядки на Папу, очередного императора Священной Римской Империи и родовитых грандов.

– Всех грандов мы прижмём к ногтю, – пропел себе под нос толстяк Мартелли, – и чёрных гвельфов[4], этих голодранцев, тоже.

Он окинул взглядом разноцветье тканей, особенно ряды драгоценной парчи, и недовольно крикнул:

– Баччо, бездельник, где ты?!

Почти сразу послышался какой-то подозрительный треск и шелест. Из сумрачного дверного проёма вывалился увалень Баччо – высокий, упитанный парень, спокойный и сильный, как вол, а также очень неуклюжий. Баччо стукнулся головой о стрельчатую арку и чуть не выронил из рук несколько витков парчи. Он ойкнул и выжидающе уставился на Мартелли. Торговец нахмурился.

– Выложи парчу, – распорядился Мартелли, скептически разглядывая своего помощника. Баччо отчаянно засуетился: два отреза парчи выскользнули и с глухим стуком упали под ноги Бенвенуто.

– Аккуратнее, не помни ткань, не испачкай! – чуть ли не зашипел торговец, негодуя на неловкие движенья увальня. – Я взял тебя в учёбу только из-за обещания моему любимому другу Джованни, упокой Господи его мятежную душу.

Мартелли перекрестился и невольно вздрогнул, вспоминая тот разброд и шатания и последовавшие за ними беспорядки и бунты, что привели к изгнанию этого проходимца и гордеца, вождя чёрных гвельфов Джано делла Беллы.

Белла затеял немыслимое – управление Флоренции от лица младших цехов[5] наравне со старшими, а также выдворение нобилей. То, что прижмут хвосты зазнайкам нобилям, Мартелли принял чуть ли не с ликованием, но правление голодранцев из контадо…

– Так у нас приорами[6] станут чомпи[7]! – негодовал Джованни. Нрав у друга Бенвенуто был буйный и заносчивый до крайности, и толстяк Мартелли не смог удержать его от личного участия в рискованных предприятиях, более приличествующих воякам-кондотьерам[8], что всю жизнь измеряют силой оружия. Когда Джованни принесли домой с проломленной головой, было уже поздно. Мартелли только по одежде узнал друга.

– Баччо, побудь за меня в лавке, – сказал Бенвенуто. Он всё ещё был мрачен: образ бедняги Джованни, растерзанного пополанами[9] у дворца подеста[10], никак не хотел уходить из головы.

Торговец вышел во внутренний двор. Он собирался было пойти на второй этаж и высыпать золото в один из своих ларцов в тайной, как он её называл, комнате, но тут его внимание привлёк резкий недовольный крик, переходящий в испуганный визг.

– Лоренцо! – рявкнул Мартелли. – Перестань мучать Бенито!

– Па, я не мучаю… – раздался звонкий мальчишеский голос.

– А что же ты делаешь? – притворно удивился Мартелли.

Бенито слабо пискнул и с трудом поднялся с земли. Вид у него был помятый и недовольный, он с остервенением стал отряхиваться, выбивая пыль из курточки.

– Мы всего лишь играли, – буркнул Лоренцо и посмотрел на отца без тени смущения.

Мартелли недоверчиво покачал головой, в его глазах застыл немой укор. Трое его сыновей были отъявленными сорванцами, но Лоренцо – отличился и тут. Самый старший, самый умный и самый задиристый… а также непочтительный.

– Бенито дразнил Лоренцо, и ему попало, – сказал Моска и отряхнулся, как пёс… длинные каштановые локоны взметнулись, он высунул язык и тяжело вздохнул.

– Моска, скажи гав, Моска… – засмеялась худенькая, бедно одетая девчушка с прелестным, перепачканным сажей личиком.

Моска, дурачась, ещё раз вздохнул, нахмурился, затем резво встал на четвереньки и собрался было гавкать, но тут терпение Мартелли кончилось.

Стремительно, по-юношески ловко, Бенвенуто схватил Лоренцо за ухо.

– А-а-ай! – взвыл мучитель Бенито. Ухо Лоренцо запылало, но в тёмно-карих, почти чёрных глазах – заплясали огоньки ярости и возмущения.

– Моска врёт, мы просто играли! – выпалил Лоренцо. – Он всё придумывает, он с Фьоре в собак играет, он…

– Так… – угрожающе пробасил Бенвенуто, – я не хочу разбираться, кто прав, а кто виноват. Я знаю только, что Бенито никогда на тебя не жалуется и к маме не бегает ябедничать.

– Ещё я знаю, – Бенвенуто засопел от возмущения, а лицо его стал заливать пурпур, – что синяки у Бенито появляются после игрищ с тобой!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.