- Три и сорок семь! - констатировал Петров, бросив взгляд на экран. - Есть удержание! Пакет стабилен.
- Сколько? - спросил капитан.
- Сорок пять с четвертью.
- Ошибочка вышла? - улыбнулся капитан.
- Флюктуация, - пожал плечами Петров. - Зато в нашу пользу.
- Ну и ладушки!
Капитан сладко потянулся, подмигнул Петрову: - Чёрт с ним, с первым местом, но... Курочка по зёрнышку, верно, суперкарго? Вдруг до второго дотянемся?
Петров улыбнулся.
- Теперь и пообедать можно, Кондрат Иваныч, - сказал он. - Я недавно такую комбинацию для повара нашёл - закачаешься! Сварганю?
- Комбинацию? Ну, варгань, - кивнул Шелушенко. - Давно вкусненького не ели...
Лопнула перепонка рубки, появились Крогуа и четвёртый член экипажа, врач Доменико Громов.
- Сейчас мы, - начал Шелушенко, улыбаясь, затем улыбка сползла с его лицв: - Что?!
- Практикант, - убитым голосом вымолвил Крогуа.
- Что практикант? - потребовал капитан. - Да хватит уже мямлить!
У механика задрожали губы, и Шелушенко понял, что от Крогуа, по крайней мере пока, не будет толка.
- Доменико! - схватил он доктора за плечо. - Что случилось с практикантом, Доменико?!
- Он сел в старый ложемент, - ответил Громов. - А тут... флюктуация.
- Чёрт!
Стандартные трюмные ложементы имели собственные генераторы поля удержания. Маломощные, но под прикрытием стационарного генератора сейнера их полей вполне хватало для защиты от флюктуаций. В старом ложементе генераторов не было вовсе. Чёрт раздери, о чём думали их конструкторы? Уж точно не о практикантах.
Эти мысли молнией промелькнули в голове Шелушенко.
- И? - спросил он у Громова. - Сильно ему досталось?
- Ворсинка тонн на сорок. Всё тело поражено, - ответил Доменико. - Все органы. Очень пакостная ворсинка.
Чрезвычайно тонкий, разветвлённый, с гранями бритвенной остроты клочок нейтронной ваты попал в тело Черемисина. Клочок весом в сорок тонн, замерший после флюктуации в неустойчивом равновесии. У капитана заболела голова. Любое движение - и Женьку нарежет на десятки и сотни тысяч тончайших пластов. Как микротомом. Как, чёрт побери, ветчину в ресторане.
- Доктор, вы...
- Конечно, - ответил Громов. - Конечно, я сразу включил стазис-поле. Наш практикант теперь просто сорок тонн инертной материи. Плюс его собственный вес, да.
- С ним можно общаться?
- Зачем? - удивился доктор. - Придётся активировать мозг, а ворсинка везде, попортит клетки крови, да и нейроны тоже... Нет, я против.
- И что нам делать? - уже всё понимая, поинтересовался Шелушенко.
- Возвращаться, конечно, - ответил Доменико Громов. - Лично я не возьмусь за подобную операцию, да и оборудование...
Не видать им теперь второго места, да и на третьем вряд ли удержаться. Шелушенко покивал и отправился считать обратный курс.
***
Здание института Медицинских проблем раскинулось в стороне от Столицы огромным, в несколько десятков квадратных километров перистым зонтиком. Многочисленные лаборатории, клиники, административные здания, склады и прочие сооружения и службы повисли на двухкилометровой высоте, куда не долетали частицы пыли, где воздух всегда свеж, а солнце не закрывают облака. Внизу рос вековой лес, через которые протекала извилистая река и впадала в спокойное озеро с песчаными берегами. Разные "ветви" института соединяли транспортные магистрали, и любой из персонала или пациент мог выбрать место и посмотреть с высоты на лес или реку, озеро или отражение солнца в тихой воде. С землёй институт соединяла игла скоростного лифта. Вокруг его основания шумел на ветру парк.
Экипаж "Владимира Комарова" поджидал практиканта в беседке. Как и всё вокруг, материалом для беседки служили тончайшие волокна нейтронного вещества, и не всегда было возможно понять, где воздух, а где часть ажурной стены или навеса. Кондрат Шелушенко считал это излишеством. Почему не сделать беседку из дерева? Но... парк при институте создавали опытные дизайнеры, и не в правилах капитана было спорить с профессионалами.
Обе недели, пока лечили Черемисина, их тоже продержали при институте. Просветили со всех сторон, перебрали буквально по нерву, по сосудику, по клеточке. Это Шелушенко тоже считал избыточным, но флюктуация - это флюктуация, и ничего тут не поделаешь.
- Что он там? - нетерпеливо спросил Бронислав Крогуа.
- Ещё три минуты, - пожал плечами Громов. - Эскулапы, дорогой мой Бронислав Викторович, племя зануд. Не отпустят, пока не будут уверены. Я сам такой, ты же знаешь.
- Ну и ладно, - произнёс Петров. - Разве нам есть куда торопиться? Времени осталось на одну охоту, нам даже пятёрка не светит. Да, командир?
- Не светит, - согласился Шелушенко. - А, вот и он.
Стеклянные двери лифта раскрылись и выпустили наружу Черемисина. Приглаживая время от времени возмутительно рыжие волосы, Женя нерешительно напралился к беседке.
- Ну вот чего ты плетёшься, практикант, - сказал, поднимаясь со скамейки, Крогуа. - Не съедим же мы тебя.
- Да я... так, - ответил Черемисин, подходя, и отчаянно покраснел, как умеют краснеть только очень рыжие люди. - Вы же из-за меня проиграли.
